Тянуться к ручке двери мне не пришлось: двери мягко раздвинулись в стороны, уходя влево и вправо на хорошо смазанных направляющих. Я начинал привыкать к тому, что в столице есть множество высокотехнологичных вещей и устройств, которых нет в нашем захолустье. Комната, куда я попал, была маленькой, не больше сорока футов в длину и столько же в ширину, но целиком набитой подростками. Внутри было настолько тесно и жарко, что я хотел оставить двери открытыми, но они закрылись с той же скоростью, что и открылись. На меня лишь зыркнули десятки глаз, но никто не проронил ни слова, все смотрели только в одном направлении – туда, где над дверью в другой стороне помещения сейчас горела красная лампа. Причину такого сосредоточения на ней я понял пару минут спустя, когда она стала зеленой и невидимый для меня человек выкрикнул фамилию. Услышав ее, один из подростков встал и, вжимая голову в плечи, зашаркал к двери. Лампа снова стала красной.
С каждым следующим вызываемым в комнате становилось свободнее и прохладнее, и если вначале мне пришлось стоять, поскольку все места были заняты либо девицами, либо крепкими подростками, которые дерзко посматривали на окружающих, то уже через час я мог свободно сесть. В нашу комнату никто не возвращался – видимо, выход имелся и в той комнате, куда все уходили.
Еще через полчаса в комнате остался я один. Долгое ожидание начало нервировать меня, и коленки ощутимо потряхивало.
– Рэджинальд ван Дир! – Голос вызывающего заставил меня подпрыгнуть и засеменить к двери.
Нетвердой походкой, чтобы скрыть дрожание ног, я зашел в кабинет. Передо мной оказался стол с сидящими за ним пятью людьми. На темной столешнице стояла только зеленая пирамида размером с кулак, и больше ничего.
– Сын сэра Грюнальда? – поинтересовался у меня один из них, на секунду посмотрев свои бумаги и потом обратившись ко мне.
– Да, сэр. – В горле пересохло от волнения, но я смог протолкнуть нужные слова наружу.
– Что тебе известно о ремесленниках?
– Нужная профессия, служит для работы различных механизмов, мой отец и братья – ремесленники. Вот, пожалуй, и все.
– Ты знаешь, что если солжешь нам, то чистых результатов не получишь и можешь вылететь отсюда? – спросил меня неприятного вида старик, сидящий с правого края стола.
– Да, сэр. Мне об этом говорят с детства.
– Хорошо, тогда подойди и возьми пирамиду в руки, затем сожми и посмотри на нее.
Я выполнил все, что от меня требовалось. Каменная на ощупь, она охладила мне руки и чуть сбавила волнение.
– Ну же! – прикрикнул на меня старик. – Делай!
Я непонимающе уставился сначала на пирамиду, затем на него.
– Что делать, сэр?
– Смотри на пирамиду, вглубь смотри, бестолочь!
Я еще больше заволновался, но как ни пытался смотреть вглубь, ничего не происходило. Пирамида оставалась неизменной.
– Зачем ван Дир его притащил? – возмутился все тот же противный старикашка. – По последнему видно же было, что его кровь вырождается. Теперь вообще бесталанного пропихивает в цех!
– Сэр Ньюрвик, спокойнее, анализ крови показывает максимум содержания аниловатрилинина. Это подделать невозможно.
– Вы точно, мистер Рэджинальд, не знаете ничего о ремесле? – спокойным тоном поинтересовался седовласый человек, сидящий во главе стола.
– Да, сэр! Я уверен в этом! – Пирамида выскользнула из моих внезапно вспотевших ладоней и упала на пол. Я судорожно наклонился, чтобы поднять ее. Сердце в груди бухало так, что, казалось, сейчас выпрыгнет из груди.
– Мистер Траст, принесите, пожалуйста, из моего кабинета тот нож, – обратился он к привратнику.
– Сэр ван Рональд! – воскликнули двое из комиссии. – Вы в своем уме? Он же ребенок!
– Я думаю, нам нужно принять решение, брать его в цех или нет, – спокойно ответил седобородый, – а если наш артефакт не может этого сделать, то остается последний вариант проверки.
Они продолжали спорить, совершенно не считаясь с моим присутствием, а я старался успокоиться и не обращать внимания на прозвучавшее слово «нож».
Привратник вернулся, неся стеклянную колбу с лежащим в ней куском камня, только отдаленно напоминающим по форме нож. Сэр ван Рональд поднялся со своего места, подошел ко мне и, забрав у меня пирамиду, повернулся к своему слуге. Поставив колбу на стол и обмотав тканью своего длиннополого одеяния, он разбил ее пирамидой, аккуратно стряхнул осколки и подошел с ножом ко мне.
– Руку, юноша, – спокойно произнес он. От безысходности и переживаний, что меня могут не взять, я просто протянул ему руку. Пусть даже он ее отрежет… Как возвращаться к отцу, если меня не возьмут, я себе не представлял.
Тупой на вид каменный нож легко рассек кожу, закапала кровь. Я посмотрел на орудие, которое седовласый расположил так, чтобы кровь попадала на него. Сначала ничего не происходило, но внезапно каждая капля стала вызывать внутри его свечение, и чем больше крови на него попадало, тем сильнее он светился.
– Думаю, вопросов к мальчику больше нет? – Сэр ван Рональд довольно улыбнулся и повернулся к комиссии, которая так же, как и я, завороженно смотрела на светящийся в его руке артефакт. – Мистер Рэджинальд ван Дир, – обратился он ко мне, убедившись, что ни у кого нет возражений, – вы зачислены. Пройдите в комнату к остальным поступившим, мистер Траст все вам объяснит. Поздравляю!
– Спасибо, сэр, – поблагодарил я его и, взяв протянутую привратником ткань, наскоро перехватил рану, собираясь заняться ею позже и подальше от этих странных людей. Выйдя из комнаты, я только услышал, как между ними разгорелся спор, и последними словами противного старикашки были:
– Раньше она не допускала ошибок! – Разговор явно шел о пирамиде.
В комнате находилось всего пять человек – три девушки и два парня, – слишком мало по сравнению с той толпой, которая присутствовала в комнате ожидания. Видимо, отсев был действительно серьезным. Я удостоился более внимательных взглядов, чем в первый раз, поэтому посчитал нужным представиться.
– Добрый день, меня зовут Рэджинальд ван Дир.
Две девушки и парень тоже представились, а остальные даже не повернулись в мою сторону.
– Так, господа, я – мистер Траст, – прервал наше знакомство вошедший в комнату привратник. – Идите за мной и внимательно все запоминайте, повторять не буду.
Он повел нас на улицу, на ходу выдавая информацию.
– Теперь вы студенты нашего цеха. Жить и учиться будете тут. Цех оплачивает ваше обучение. У нас есть общежитие и индивидуальные домики. Если хотите занять домик – доплачиваете за проживание. Завтрак в шесть утра, обед в час, ужин в восемь, если опоздали, останетесь голодными. Занятия начнутся завтра в семь утра: первый раз я вас встречу у входа в общежитие и проведу к учебным корпусам. Опоздавшие не допускаются до занятий. Десять опозданий в год, и вы исключены. Деньги за обучение будут затребованы с ваших семей. Постельные принадлежности и все нужное для учебы вы получите за счет цеха.
