ПАРАГРАФ ШЕСТОЙ
Один офицер Британской короны будет удерживаться как заложник до той поры, пока не завершится обмен пленными.
ПАРАГРАФ СЕДЬМОЙ
Все больные и раненые, не способные немедленно отправиться в форт Эдуард, остаются в форте Уильям Генри под зашитой маркиза де Монткальма, который обещает им свое покровительство до полного выздоровления и возможность беспрепятственно покинуть форт.
ПАРАГРАФ ВОСЬМОЙ
Маркиз де Монткальм, желая выказать свое уважение к доблести защитников форта Уильям Генри, позволяет им забрать с собой одну шестифунтовую пушку.
Подписано в полдень, на подступах к форту Уильям Генри, девятого августа тысяча семьсот пятьдесят седьмого года.
Осада, длившаяся почти шесть суток, закончилась, и над фортом Уильям Генри подняли белый флаг. Крепость сдалась. Начало завоеваний Французской короной водных путей Нового Света оказалось успешным.
У Роберта вырвался глубокий вздох облегчения. Нет больше неопределенности. И хотя они проиграли, условия капитуляции были честными и не унижали побежденных. А один пункт в этом длинном списке особенно привлек его внимание. Согласно долгу чести он в течение восемнадцати месяцев не имеет права участвовать в военных действиях. Роберт улыбнулся. Великодушный противник невольно устроил молодому солдату роскошный медовый месяц…
Аманда, желая узнать мнение Роберта об условиях капитуляции, взглянула на него и с удивлением обнаружила, что он улыбается во весь рот. Заметив растерянность Аманды, Роберт ласково обнял ее и прошептал чуть ли не весело, подталкивая вперед:
— Пожалуй, надо поскорее отыскать твоих родителей и начать собираться.
Однако очень скоро Роберту стало не до веселья. Оказавшись в заполненной людьми казарме, Аманда с ужасом увидела на лицах многих женщин тот страх, который они до сих пор старательно скрывали.
— Аманда! Роберт! — окликнул их из дальнего угла Джон, — Скорее, у нас совсем мало времени! — Молодые люди приблизились, и он добавил: — Индейцы давно уже заждались, и им плевать на всякие там условия капитуляции. Единственное, что им хочется, — это сдирать скальпы, и вряд ли французы сумеют их удержать!
В тот же миг, словно в подтверждение его слов, воздух задрожал от пронзительных воинственных кличей — это индейцы предприняли попытку прорваться в ворота.
Джон обернулся к Роберту, обменялся с ним многозначительными взглядами и сказал, крепко сжимая плечо будущего зятя:
— Ты, Роберт, и представить себе не можешь, как я рад, что Аманда будет под твоей опекой. Я с легким сердцем вверяю тебе судьбу своей дочери.
— Считай, что я дал тебе слово, Джон. Покуда я жив, можешь не беспокоиться за Аманду, — серьезно ответил Роберт.
Молча кивнув друг другу, они принялись помогать женщинам, которые уже начали собирать пожитки. Через несколько минут молоденький капрал, явно торопившийся разнести приказ по всем казармам, заглянул в дверь и отчеканил:
— По приказу полковника Монро следует оставить здесь все чемоданы и сундуки, предварительно заперев их на замок. Л также необходимо уничтожить все спиртное! Командир считает, что чем больше вещей обнаружат мародеры, тем лучше для вас. Это задержит индейцев на какое-то время в стенах форта и позволит вашей колонне отойти подальше.
Не желая слышать никаких возражений, капрал поспешил дальше.
Но люди, находившиеся в казарме, и не думали подчиниться приказу командира. Женщины, расстроенные тем, что и так уже потеряли большую часть нажитого добра, продолжали собираться как ни в чем не бывало. Однако ближе к вечеру даже самым упрямым стало ясно, что унести удастся очень немного. Переселенцы с трудом передвигались вслед за солдатами гарнизона к месту, где им предписано было провести ночь. Не веря обещаниям Монткальма, они оставляли в форте своих больных и раненых без особой надежды увидеть их снова. Колонна еще не успела покинуть форт, как через проломы в западной стене повалила толпа индейцев. Аманда, шагавшая следом за родителями рука об руку с Робертом, почувствовала, как по спине побежали мурашки от диких воинственных воплей, сотрясавших воздух над опустевшим фортом. Роберт, стараясь поддержать Аманду, слегка сжал ее руку и сказал:
— Что бы ни случилось, Аманда, держись ко мне поближе. Так и запомни: куда я — туда и ты! — Он даже попытался улыбнуться в ответ на ее испуганный взгляд. — Не бойся, дорогая. Ведь Монткальм обещал нам беспрепятственный проход в форт Эдуард.
Но на самом деле никто особо не верил в то, что Монткальм сдержит обещание. Выделенный им конвой был явно недостаточен, чтобы защитить колонну из тысячи беззащитных беженцев — в основном женщин и детей — от тысячи семисот индейцев, озверевших от жажды убийства и скальпов.
Путь до укрепленного лагеря показался вдвое длиннее — колонна тащилась еле-еле. Когда совсем стемнело, люди остановились и поспешили устроиться на отдых, то и дело вздрагивая от жутких воплей, доносившихся со стороны форта. В ночном воздухе было хорошо слышно, как орут напившиеся дикари.
Аманда долго не могла заснуть. Рядом кто-то плакал от отчаяния, кто-то стоял на коленях и молился. Но многие повалились от усталости на землю и сразу же погрузились в сон.
Прошел не один час, пока Аманда заснула, но ее тут же разбудил шепот Роберта:
— Уже четыре часа. Мы выступаем. Скорее, Аманда!
Он помог девушке подняться, торопливо подхватил узлы с вещами и повел ее к колонне.
Монткальм и его офицеры были озабочены перевозом трофеев из форта Уильям Генри в форт Карильон. Они на время забыли об индейцах, и те начали появляться вдоль пути беззащитной колонны, которой предстояло совершить шестнадцатимильный переход к форту Эдуард.
Роберт до боли сжал руку Аманды, шагая под пристальными взглядами индейцев. Эти дикари о чем-то шептались и подбирались все ближе и ближе. Внезапно в воздухе раздался воинственный клич, и один из индейцев-абнаки, прыгнув вперед, нанес смертельный удар томагавком по голове раненого солдата. Шедшие рядом с несчастным беженцы в испуге отпрянули от убийцы, а дикарь быстро снял со своей жертвы скальп и принялся стаскивать добротный суконный мундир. Словно получив наконец команду, его соплеменники все вместе ринулись на колонну, размахивая томагавками. На дороге началась жуткая резня.
Понимая, что серебристо-белыми волосами Аманды любой абнаки захотел бы украсить свой трофейный шест, Роберт толкнул девушку на землю, стараясь спасти от первого натиска нападавших. Он заслонил Аманду собой, встав на пути индейца, который набросился на него, пронзительно воя и угрожающе размахивая томагавком. Мужчины сошлись врукопашную. Аманда, скорчившись на земле, с ужасом смотрела, как один за другим ее знакомые падают, устремив в небо невидящие глаза и обливаясь кровью, хлеставшей из ужасных ран и смешивавшейся с дорожной пылью.
