И вдруг внезапно, как по мановению волшебной палочки, все переменилось. Бешеная рука Петра развернула корабль на 180 градусов. Курс — на Запад!
Византийские палубные надстройки — за борт! Восточную степенность — к черту! Вместо опоры на сладко кормившихся с бескрайних родовых земель бояр, постепенно возвращающих былые удельные волости, — опора на безземельное, нищее, пьющее только на государственное жалованье и потому верное дворянство. Вместо длинных бород, приказов и стрелецкого войска — пудреные парики, оберколлегии и гвардейские полки.
Мы — европейцы, и только европейцы! И пусть азиатская часть России неизмеримо больше европейской. Это лишь приложение к Европе, правда, приложение, дающее изрядную фору в политической игре с другими европейскими столицами. Ну, какая из них имеет столько земли, полной необозримых запасов отличного леса, плодороднейшего чернозема, первосортной пушнины, металлических руд? Какая?
Только Москву в европейскую столицу переделывать долго, да и переделаешь ли? Климат не тот. Нужна новая столица!
Еще совсем недавно были безлюдные топкие берега Финского залива. Но вот сырые и холодные пространства огородили стенами толстой каменной кладки, сверху укрыли от вечно моросящего дождя мягким кровельным железом, обогрели каминами и голландками. А чтобы внутри не поселилась старая московская патриархальщина, Петр влил в кровь семьи бояр Романовых кровь немецких курфюрстов Голштейн-Готторпских, тем самым вплетая русскую правящую династию в общую кровеносную систему давно породнившихся между собой европейских монархов.
И за ограненными стеклами новеньких дворцов, чиновничьих домов и ночлежных чердаков в рыжеватом свете восковых свечей и масляных светильников затеплилась новая европейски подобная жизнь. Из залитых светом мировых столиц через сырые безлюдные пространства мазурских и лифляндских болот полился хорошо настояный, пряный экстракт романо-германской цивилизации — книги, патенты, моды, интриги и запутанные тайны европейской политики.
Одна из этих тайн — загадка самозванки Елизаветы, провозгласившей себя дочерью умершей императрицы Елизаветы Петровны, внучкой Петра и, значит, конкуренткой в правах на Российский престол царствующей к тому времени уже более десяти лет Екатерине II.
Ее принято называть княжной Таракановой.
Это имя закрепилось за ней с легкой руки писателя прошлого века Данилевского, посвятившего самозванке один из своих самых известных исторических романов. Данилевский бесспорно был талантливым беллетристом, но он не всегда располагал подлинными фактами. В его время многие документы, рассказывающие о темных семейных и государственных делах дома Романовых, были закрыты для кого бы то ни было. Княжна Тараканова действительно существовала в истории, но с самозванкой Елизаветой, претендовавшей на Российский престол, она не имеет ничего общего.
Дочь Петра I, императрица Елизавета, действительно имела тайных детей. В этом сходятся почти все историки, изучавшие русский XVIII век. Их отцом называют графа Алексея Разумовского, возлюбленного Елизаветы с тех лет, когда будущая императрица жила скудной, по сути опальной жизнью, в кровавые времена «царицы престрашного зраку» Анны Иоанновны и ее фаворита Бирона. Тогда он еще звался просто Алешкой Разумом. И это неудивительно, ведь в российские графы и графы Священной Римской империи он попал из черниговских свинопасов. Однако таким возвышением Разумовский испорчен не был и, по отзывам современников, остался человеком простым и незаносчивым.
Точное число этих внебрачных детей неизвестно. Но как будто все сходятся на том, что среди них была дочь, которая получила имя Августы Таракановой. Воспитывалась она за границей, а по возвращении в Россию в уже зрелом возрасте была помещена в женский монастырь под именем монахини Досифеи.
Есть сведения, что Екатерина II встречалась с ней и, должно быть, убедила отказаться от каких-либо претензий на русский престол. Так это или нет, но на императорскую корону Августа Тараканова никогда не претендовала и мирно скончалась в московском Ивановском монастыре за два года до наполеоновского нашествия. Похоронили ее в Новоспасском монастыре, недалеко от родовой усыпальницы бояр Романовых.
Это все, что известно об Августе Таракановой.
Реально же на русский престол претендовала другая женщина, которая никогда себя княжной Таракановой не называла и, скорее всего, даже не слышала этого имени.
В 1773 году, когда в Поволжье бушевал пожар Пугачевского восстания, в Париже появилась загадочная женщина, именовавшая себя сначала принцессой Владимирской, а затем и дочерью умершей императрицы Елизаветы. Ее принимают в самых аристократических домах и даже кругах, близких к французскому королевскому двору, и как будто верят, что она — та, кем себя называет. Ходят слухи, будто у нее в руках подлинное завещание императрицы Елизаветы, где она называет своей единственной законной наследницей свою дочь Елизавету, то есть — ее. Вокруг нее группируется польская шляхта во главе с князем Карлом Радзивиллом, недовольным избранием на польский престол вместо него самого русского ставленника Станислава Понятовского. До Петербурга доходят известия, что новоявленная родственница Романовых собирается отправиться в Константинополь просить помощи в восстановлении своих законных прав на престол у турецкого султана.
Сначала Екатерина не придавала этим слухам никакого значения и лишь удивлялась, как трезвые европейские политики могут всерьез заниматься этой комедией. Уж она-то прекрасно знала, где находится настоящая дочь Елизаветы! Но в конце концов, она сочла нужным принять свои меры.
Екатерина решила доставить самозванку в Петербург. Поискала подходящие кандидатуры для исполнения задуманного предприятия и остановилась на своем отставном любимце графе Алексее Орлове. Обладавший неотразимым мужским обаянием, победитель турок при Наварине и Чесме буквально в считанные часы влюбил в себя самозванку, назвался ее сторонником, обещал жениться и обманом, под предлогом прогулки, завлек на русский военный корабль «Три иерарха». И вокруг Европы через Гибралтарский пролив, Атлантику и Балтийское море повез принцессу в Россию. Для безопасности его сопровождала вооруженная до зубов русская средиземноморская эскадра.
У берегов Англии он узнал, что Елизавета ждет от него ребенка. Это не остановило героя XVIII столетия. Вскоре за Елизаветой закрылись железные ворота Петропавловской крепости.
И начались допросы.
А уж в чем — в чем, в этом слуги Российского двора успели напрактиковаться немало. Еще недалеко было страшное время Анны Иоанновны, когда по этой части был накоплен опыт воистину уникальный! И хотя просвещенная монархиня, Екатерина II, состоявшая в переписке с Вольтером и Дидро, отменила пытки при допросах, многие утонченные методы остались.
Однако пленница упорно рассказывала какую-то странную полуфантастическую историю. История эта с небольшими вариациями состояла в том, что она воспитывалась где-то на Востоке, скорее всего, в Персии. Кто ее родители, ей неизвестно. Ее опекуном был якобы знатный персидский вельможа, которого она называла князь Гали или Али. От его имени происходит и ее собственное: Алина, Лина, Елизавета. Этот персидский князь будто бы и привез ее в Европу, в немецкий портовый город Киль. Он же и снабжал ее неограниченными средствами.
Елизавету сначала уговаривали сказать правду, потом угрожали, затем лишили всех личных предметов, посадили на грубую арестантскую пищу и поставили в ее комнату караульных солдат, которые должны были находиться там и днем и ночью. Елизавета страдала. Есть то, что ей предлагали, она почти не могла. Особенно ее ранило безотлучное присутствие мужчин. И все же продолжала упорно стоять на своем и со слезами отчаяния говорила, что ничего, кроме рассказанного, не знает. Свою странную историю пленница повторяла и на исповеди перед смертью. Даже во время агонии она цепенеющими губами продолжала шептать, что не знает, кто ее родители и кто она сама…
В крепости у Елизаветы родился сын. Правда, факт этот является спорным. Некоторые специалисты считают это красивым преданием, созданным, чтобы возбудить сочувствие к Елизавете. Однако ряд серьезных историков прошлого века были уверены в реальности этого события. В частности, известный публицист и историк Мельников-Печерский, внимательно изучивший историю самозванки и посвятивший ей одну из своих больших работ «Княжна Тараканова и принцесса Владимировская», не сомневался в том, что в крепости у мнимой дочери императрицы Елизаветы Петровны появился ребенок, отцом которого был ее похититель граф Алексей Орлов.
В заключении у пленницы обострилась давно мучившая ее чахотка. На исходе 1775 года она унесла в могилу тайну своего рождения и жизни.
