а вот Рен, та просто за ритуалом наблюдала. Но не участвовала же? Так что я говорю правду.
— Она говорит правду, — потрясенно сказал тот инугами, что стоял позади.
— Вижу, — нахмурился старший, продолжавший держать мой браслет на вытянутой руке.
Я быстро подошла еще на шажок и схватила его. Ну, мало ли? Вдруг у них тут еще какие приемы есть? Отпечатки пальцев? Или что там может быть? Лучше забрать улику, пока они не очухались. И я проворно спряталась за спинами старших сестер.
— Как видите, никто из моих сестер сегодня ночью никакие ритуалы не проводил. И мы тоже заметили выброс. Но он был очень силен. И его последствия должны быть видны. Однако ни у кого из сестер изменений нет. Значит это не мы, — решительно сказала красная лиса.
Инугами покивали.
— Приношу извинения за беспокойство, — сказал старший, развернулся и направился прочь по дорожке от нашего домика.
Мы же все четверо дружно выдохнули. Но только вот рано мы обрадовались. Три старшие сестренки развернулись, взмахнув в воздухе разноцветными хвостами и яростно на нас уставились.
— Что это было?! — прошипела красная.
— Вы совсем мозги потеряли? — это рыжая.
— Жить надоело? — это уже синяя.
Шипели они при этом не на меня. Я единственная, на кого не была направлена их ярость. Они шипели на моих розовых подружек. Эк, их разбирает. Нельзя так с подчиненными. Они революцию устроить могут. Ну… или маленьким заговором ограничатся. Но, в любом случае, — не хорошо. Только я подумала, что нужно бы вмешаться, как три розовые лисички дружно указали на меня пальчиками и выдали с головой:
— Это всё она! Аика!
Ну, вот. Теперь все шишки мне.
— Может в дом пойдем? На улице как-то не с руки выяснять, кто и в чем виноват? — подала я, дельную, как мне показалось, идею.
Мысль и в самом деле всем понравилась. Да и девушки стали намного добрее, стоило привести их в дом. Внутри, кстати, оказалось очень мило. Только вот обидно, что все вокруг было розовым. И книги, и подушки, и мебель.
«Я тут долго не выдержу. Разнесу все, или меня будет радугой тошнить», — с ужасом подумала я.
Мы все расселись возле небольшого столика, и одна из девушек поставила на стол чашечки без ручек, с какой-то жидкостью. Я, дождавшись, когда остальные возьмут по чашке, тоже рискнула пригубить. Это было что-то приторно сладкое, наверняка питательное, но невкусное. Вот не люблю я, когда вот так на языке вяжет и хрустит, как будто сахару из сахарницы наелась. Но почувствовала я себя точно лучше после пары глотков.
А Рен подробно рассказывала, что с нами приключилось ночью. И как я хотела стать рыжей и отрастить себе второй хвост. И как решила перепрыгнуть на другую ступень, минуя долгую учебу. И как пошла на ритуал, а Рен попросила посмотреть, чтобы все прошло должным образом. И как я … ну, то есть та Аика, упала, и был выброс энергии. И как Рен решила, что Аика умерла, и тащила меня на себе. А вот потом выяснилось, что мозги у меня всё-таки сгорели.
Все сидели и внимательно слушали. Даже я. Было интересно, что же привело меня в этот мир? Как оказалось, глупость розовой девчонки. Ну, потому что не верится мне, что я вот так сразу, без причины, почувствовала себя плохо и умерла в своем мире. Видимо что-то все же сместилось в мироздании.
— Ох… Это потому что праздник Обон***? — спросила Рен, когда все выложила.
Вот как с ней в разведку ходить? Но может быть тут доверие к старшим сёстрам безграничное? Хотя я бы, вот этой рыженькой, не доверяла бы. Может это у меня просто предубеждение перед рыжей лисой? В русских сказках они всегда хитрые и коварные. Но и кицунэ, насколько я помню, тоже не самые добродушные звери, а оборотни.
— Да! В эти три дня всегда же грань между мирами истончается, и ее ничто не стоит разрушить? Аика ее разрушила? — подалась вперед другая.
Все дружно посмотрели на меня.
— Скорее перешагнула, — сказала я, вспомнив свое блуждание по аркам.
Все помолчали, а потом ярко-красная лиса с четырьмя хвостами сказала.
— Так. Что ты помнишь?
— Вообще ничего! — храбро поведала я, — Я даже, как вас зовут не знаю. Ну, кроме Рен.
— Ужас!
— Кошмар!
— Что же делать?
Начали причитать все хором.
— Научить? Рассказать? Прочитать в книгах? — выдала я сразу несколько вариантов.
Они замолчали и удивленно на меня посмотрели.
— Ты же не любишь читать?
— И учиться тоже?
— Мы тебя с книгой ни разу и не видели.
Однако… Но я же прошла ритуал? Так что мне можно и чуточку поменяться?
— А вот теперь я готова слушать, учиться и читать! — твердо сказала я.
Все снова замолчали.
— Хорошо! — постановила старшая Красная Лиса, — У тебя три дня, чтобы попытаться восстановить память, или выучить все заново. А потом мы сдадим тебя учителю. И он, я уверена, будет суров. Так что советую за три дня во всем разобраться.
Я сдержанно кивнула. Три дня? Чтобы подготовиться к экзамену? Легко! Где наша не пропадала!
*Кицу́нэ — существо из японской мифологии, представляющее собой лису с девятью хвостами, способную превращаться в женщину или мужчину-оборотня.
По поверьям живёт сотни и даже тысячи лет. Происхождение персонажа обусловлено распространённостью лисиц в древней Японии. Кицунэ ассоциируются с Инари, богиней-покровительницей рисовых полей и предпринимательства. Изначально лисы были посланницами этой богини, но сейчас Инари сама иногда изображается в виде лисы. У Кицунэ обычно наблюдается два хвоста, хотя чем старше и мудрее лиса, тем больше у нее будет хвостов. Однако лисы, которые появляются в народных историях, почти всегда обладают одним, пятью или девятью хвостами. Когда Кицунэ получает свой девятый хвост, ее мех становится серебряным, белым или золотым. Легенды о таком существе имели распространение во многих регионах Восточной Азии. Кумихо — существо из корейской мифологии. В Корее лиса, которая живет тысячу лет, всегда изображается как злой дух, в отличие от японской лисы, которая может быть и доброжелательной, и злорадной. Китайский фольклор также содержит дух лисы схожий с Кицунэ, и она тоже имеет девять хвостов.
**Инугами от японских слов «ину» — собака и «ками» — божество, дух. Инугами — в японской мифологии собаки-оборотни. Обычно японцы собакам поклонялись как стражам и защитникам. Статуи Кома-ину — две собаки друг напротив друга, у левой пасть закрыта, у правой — открыта, — часто ставят в храмах как защиту от злых сил.
Так же считалось, что с помощью инугами
