С досады кусаю губу, всё ещё надеясь отсюда сбежать. Только как? По яйцам врезать, увы, не могу. Руки тоже заблокированы его «лапами».
— Чья идея подсунуть тебя в мою постель? Лекса или Гаура? — после негромкого рычания воцаряется задумчивая пауза. — А может быть ты решила вступить в общество «сумасшедших русских жён»? В последнее время оно набирает популярность. Востребовано среди моих друзей. Как они тебя называют в своём клане? Матрёшка?
Ловлю его совершенно серьёзный взгляд и меня пробивает на нервный смех. Причём затяжной. До слёз. От которого мужчина недовольно морщится, нехотя вытаскивает из меня голову «змея» и с глухим рычанием поднимается с пола на ноги, дёргая мою фигуру на себя.
Стоим, вцепившись друг в друга. Несколько секунд молча смотрим глаза в глаза. Моя неестественная улыбка стремительно гаснет. Перевожу взгляд на его расцарапанный с алой струйкой крови висок и мне почему-то становится его жаль.
С хрена, спрашивается, я сейчас испытываю это долбаное чувство??? От того, что не стал меня насиловать? Так ещё ж не вечер, Лиса, очнись! Он не настолько гуманный, насколько красив. Да и на тебе защитная маска, которая напрочь отбивает охоту к сексу!
— Хочешь заполучить в мужья умного, доброго, отзывчивого, симпатичного и богатого иностранца? Да? — звучит наполненный сарказмом низкий тон.
Обескуражена таким заявлением, чувствую, как воздух между нами снова начинает сгущаться и потрескивать. Кровь, разгоняясь по венам, приливает к щекам и горит, вызывая очередную отрицательную реакцию.
— Пффф! Какое раздутое самомнение! — парирую, мельком оценивая внешние качества хозяина шале. Останавливаюсь на полных губах и непроизвольно сглатываю. Приходится мотнуть головой, чтобы стряхнуть с себя наваждение.
— Я по-твоему рехнулась? Многомужество меня не интересует, — вскидываю колючий взгляд к его густым, приподнятым бровям.
Кареглазый какое-то время с замешательством пялится на моё «черномазое» лицо. Моргает так, будто бы ему в глаз соринка попала.
Интересно, о чем он думает?
— Нет такого мужчины, чтобы один с гордостью носил столько ценных качеств, — поясняю. — Нет! Если только замуж за всех сразу пойти, тогда да… Буду иметь и доброго, и отзывчивого, и симпатичного. В общем — целый гарем.
— Вижу, разговора у нас с тобой не получится. Ладно, — добавляет совершенно спокойным тоном, убирая с меня руки, — я вызываю полицию. А-А-а-чхи!!! — завершает поклоном, хватаясь рукой за ранку на виске. Шипит явно от боли. Снова набирает в лёгкие мощный глоток воздуха, и, наконец, облегчающий страдания громкий чих повторно вырывается наружу, напоминая взрыв. Я даже подскакиваю на месте, хватаясь с перепугу за грудь.
— Ты псих! — не выходит сдержать эмоции. Видимо, нервное.
Делаю небольшой, едва заметный шаг в сторону двери, пока он приходит в себя, но оказывается у этого гада глаза по всему телу расположены, как отслеживающие радары.
— Стоять! — рявкает он, и я замираю, ощущая на позвоночнике ползучий холодок.
С ума сойти…
* * *
Скользнув взглядом по длинной цепочке мерцающих свечей, догадываюсь, что именно их душистый запах вызывает у этого паршивца аллергическую реакцию.
«Отлично!» — зло ухмыляюсь, мысленно желая «бесконечного здоровья».
— Что смешного? — рычит психованный, выравниваясь в полный рост. Прищуренные глаза останавливаются на моём лице, и его снова передёргивает отвращением. — У меня аллергия на эти дурацкие свечки! На кой хрен ты их зажгла?
— Они умиротворяют, — отвечаю, не спуская с него глаз.
Зрачки в его карих радужках сужаются. Блестят то ли яростью, то ли отражают мерцание огоньков. Похоть, так точно схлынула с его лица. Косметическая маска, особенно чёрная, даже на самой красивой женщине способна убить у мужчины любую эротическую фантазию и притупить либидо на раз-два.
Остерегаясь, оцениваю беглым взглядом «любовный мускул», и сердце в очередной раз ухает в пятки. Хрен там! У этого черта стоит! Демон плодородия, чтоб его!
Тяну руку к вешалке и хватаюсь за махровую ткань, чтобы скрыть свою наготу. Ему, в отличие от меня, похоже, всё равно. Никакого дискомфорта мужчина не ощущает, бесцеремонно демонстрируя свои достоинства.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Смой с себя, наконец, эту дрянь, марсианка хренова! — приказывает наглец, позволяя мне умыкнуть единственный в этом помещении халат. Берёт с полки ватный диск и бутылку с перекисью. Смачивает кружочек антисептиком и прикладывает к виску, продолжая ворчать и кривить недовольную рожу: — Эти ваши женские штучки до инфаркта могут довести. При виде твоего лица меня пробирает нервная дрожь.
— По инструкции — тебе ещё, как минимум, двадцать минут «вибрировать». Я бы на твоём месте выбрала холодный расслабляющий душ и бокал вина. Ну, или что-нибудь покрепче, — отклоняю требование, облачаясь с невероятной скоростью в халат огромных размеров. Завязываю пояс на крепкий узел, чтобы наверняка не смог с ним справиться.
Мужчина, оценив мою работу, скептически хмыкает, стирает с виска кровь и тянется за новым диском.
Идея помочь ему с лечением царапины приходит внезапно. Нужно как-то усыпить его бдительность и поскорее смыться отсюда. Но кааак? Он постоянно держит руку на пульсе. Гад!
— Между прочим, я заплатила довольно круглую сумму за то, чтобы здесь пожить неделю. Я арендовала этот дом лично для себя.
Пока объясняю причину моего появления в его шале, беру с полки чистое полотенце и нахожу несколько баночек со спиртом. Отмечаю, что аллергик — запасливый мужик. Видимо, протирает и дезинфицирует всё, что попадается под руки.
Выливаю на мягкую ткань больше половины содержимого бутылочки, чтобы наверняка присушить ранку и остановить кровь у этого огромного горного обитателя. Чувствую, как моё тело потряхивает от надвигающейся истерики. Ещё чуть-чуть — и взорвусь праведным гневом.
— Целую неделю? Серьёзно? — с ехидкой задаёт вопрос, мол, что за чушь ты несёшь, детка? — Это мой дом! Ты не заметила, что он отличается от съёмного? Не проверила шкаф на наличие шмоток? Холодильник со свежеприготовленной едой? Тумбочки с личными ценными вещами?
— Заметила, — стараюсь сдержанно отвечать, чтобы не злить гладкокожего Йети, с прорисованными кубиками пресса. — Решила, что за сумму, которую я недавно отстегнула твоему арендодателю, мне предоставили пакет «всё включено». На бонус в виде тебя я не рассчитывала, поэтому сразу же расслабилась. У вас ведь принято сдавать личное жильё в аренду, если вы им редко пользуетесь. Разве не так?
— Нет, не так! — рявкает, приближаясь. — Это ошибка. Это шале никогда не сдавали туристам.
— Давай помогу, — протягиваю руку и, не дожидаясь согласия, смачно впечатываю мягкий комок ткани в его висок.
— А-А-АР!!! Foda-se! Сдурела?!! — вырывает полотенце из моих рук и отшвыривает куда-то в сторону.
Ни секунды не мешкая, кидаюсь наутёк, выскакивая из ванной в спальню. Он вылетает за мной следом. Словно хищник, в два широких шага настигает свою жертву.
— З-з-зараза! — шипя сквозь стиснутые зубы, хватает за моё запястье и выдёргивает из проёма двери обратно.
Грудью впечатывает в свою гору мышц.
Вскрикиваю.
— Черррт! Больно! Подумаешь, жжёт! Не ребёнок — потерпишь! — перехожу на злостное рычание, когда его лапищи разворачивают меня и прижимают задницей к паху.
Сволочь! Как же не вовремя защитил своё «добро» от покушения.
Ощущаю, как болью пульсируют мои подошвы, поколотые осколками электробритвы. Морщусь, с трудом сдерживая слезы. Черррт! Ну и влипла же я!
— Что тебе от меня нужно?! — ору во всё горло, брыкаясь в его тисках.
— Жду, пока ты перестанешь притворяться жертвой, умоешься и мы продолжим наше знакомство в более спокойной обстановке.
— А если я не хочу знакомиться?
— Хочешь! — выносит меня из спальни, направляясь по коридору к лестнице. — Мы сейчас выпьем чего-нибудь покрепче и узнаем друг друга глубже, — звучит совсем неутешительно и слишком двояко.
