– Мы – в – другом – мире! – четко, раздельно и безапелляционно заявил Кэп, и мы ошалело уставились друг на друга….
Глава 4
Пленники Серого тумана
Док отошел в сторону и устало отпустился на поваленный ствол дерева… Вскоре уже все трое, пригорюнившись, сидели рядышком и молчали…
– Послушайте, пацаны, – сказал Текс после недолгого молчания, – а что мы распереживались-то? Ну, сосны нет, ну, камня нет, подумаешь! Вы что, начитались сказок про Эмбер, или книжки… этого, как его… ну, где наш военный попал в парамир и стал королем… не помню автора, черт… склероз!
– Бушкова ты имеешь в виду, – вставил Док, – и его Сварога?
– Во, во… его самого, – обрадовался Текс, – там в книжках все просто: раз – и в другом мире, два – и в третьем…. Неужто вы верите в подобную ерунду, а? Где книжки и где мы? Ерунда все это! Что стоит нам прямо сейчас подняться и дойти до города. Полчаса до большой тропы, часок до места, откуда город виден с гор… И все сразу разъяснится? А?
– Это хорошо, если разъяснится, а если… – начал было Кэп, но Текс вскочил и, перебивая его, азартно предложил:
– Все, айда побыстрее, пацаны, побежали, чего тянуть-то?
– Нет, пошли в избушку, вещи забрать надо…
– …и с Дедом бы поговорить не мешало, – впервые открыл рот Док. – Старикан наверняка должен знать, где он живет. Особенно после того, что я видел…
– И в самом деле, расскажи, – попросил Кэп, – а то действительно заспешили, заторопились…
И Док коротенько поведал историю чудесного излечения волка.
– Да… – протянул удивленно Текс, – впечатляет!
– Ничего удивительного. Я такое видел на Камчатке! Там подобные фокусы показывали карякские шаманы!.. Ладно… пошли в избушку! – подумав пару секунд, опять скомандовал Кэп. И друзья, как было и в прошлый раз, подались через поляну к избушке. Только в этот раз Шарик их не пугал. Его вообще нигде не было видно. Подошли к дверям, зашли. Дед уже был в избе и сидел за пустым грубо сколоченным столиком. Глянул на нас из-под кустистых бровей, улыбнулся:
– От хорошо, что явились, вечерять будем. Каша-то ишшо не остыла!
Однако все трое неподвижно стояли у двери и молча смотрели на него.
– Чо стоите-то, как засватанные? – Дед еще раз внимательно оглядел нас. Его улыбка незаметно угасла, глаза остро и колюче блеснули:
– Догадались? – И от этих слов, от тона, каким это было сказано, у всех холодок по спине прошел! Друзья поняли, что все их догадки – не выдумка. Они поняли, что худшее, несмотря на всю невероятность подобного, произошло! И именно с ними!
– Давай, дедушка, выкладывай! – решительно шагнул к столику Кэп. – Куда и во что нас угораздило вляпаться! Все рассказывай!
– Ну, коль так… садись, робятки, – и жестом показал на нары, – разговор у нас долгим окажется…
– А ты, дедушка, здесь кем будешь? – простодушно спросил Текс. – Не лешим ли местным случайно?
– Цыц, несмышленый! Язык-то прикуси! – нахмурился Дед. – Негоже к ночи тако говорить! Цыц!
– Так где она, ночь-то? – подозрительно спокойно спросил Кэп. – Серость кругом одна.
– Когда надо, тогда ночь и будет, – буркнул недовольно Дед. – Значится, так… Когда вы, робяты, пришли в наш лес втроем, я шибко удивился. Приходили и раньше… но по одному. Я даже поначалу подумал, что вы наши, из Трущоб – они-то всегда ходят по трое и даже поболе, а потом понял – нет, эти из Замирья припожаловали.
Мы переглянулись.
– А что такое Трущобы, дедушка? – не утерпел Текс. Дед недовольно пожевал губами и сказал:
– Так это город разрушенный, что на реке стоит. Потому и понял, что вы из Замирья. Уж больно чистенькие, да и речь другая… Ладноть, не сбивайте меня, говорить-то я не мастак, вот и получилось у меня все с конца… Начну, однако, с начала: давно, лет с полсотни уже минуло, возле города на реке бомбу взорвали. Шибко сильная бомба была.
– Атомная? – опять бесстрастно спросил Кэп. – То есть у вас случилась атомная война? А из-за чего? Кто начал?
– Во, во, так она и звалась – атомна! А кто и почему начал, я не знаю, а было это… кажись, в 1962 году. Этих бомб много взорвали в других местах. Поубивали людей – у-у-у – мильены! Вот тогда стало холодно и совсем плохо. Лет пять неба было не видать. Ишшо много людей поумирало. Совсем пусто стало. Потом небо помаленьку начало открываться…
– Это как сейчас? Все такое же серое было? – опять не удержался от вопроса Текс.
– Не, такое серое становится иногда… может, раз-два, редко три в году. Как становится все серым, значит, жди гостей из Замирья… Чаще такие, как вы, приходят…
– А как нам назад вернуться, дедушка?.. К себе, в это, как его… Замирье? – нетерпеливо перебил Деда все тот же неугомонный Текс.
– А никак. Когда туман этот рассеется, вы и очутитесь в своем мире. Вы, пришлые здесь – исчезнете, а я и такие, как я, – остаемся. А ногами вы никуда не дойдете. Здесь везде наш мир.
– Вот прямо так и очутимся?
– Ага! Вы увидите, как домик и все, что не из вашего мира, начнет бледнеть, и все станет, как было у вас. И если сей секунд туман начнет исчезать, то я увижу, как вы тоже бледнеете и исчезаете. Скоко я такого уже видел… Не счесть. Первые разы пугало это, а сейчас привык.
– А вдруг туман исчезнет, а мы останемся?
– Дык и такое бывало… раз десять. Серость отступала, а человек оставался.
– И что потом с ними бывало?
– А кто со мной жил, кто уходил на реку, кто в Трущобы. Всяко бывало!
– Хорошенькие дела! Значит, сидеть у моря и ждать погоды? – пригорюнился Текс.
– Ну, если хош, иди на Реку… Только все едино: как только Серость отступит, вы и вернетесь в свой мир – в Замирье, по-нашему. Это хоть здеся, хоть в Трущобах… Ежели только доживете до ухода Серости. Там, в Трущобах, не любят таких, сытеньких.
– Так а для нас ваш мир, дедушка, и есть Замирье!
– Тако же! Мы и живем в одном мире, но за стенкой. Между ними открывается иногда дверка, и людины попадают в наш мир.
– А из вашего мира кто-то в другие миры проникает? – снова спросил Текс.
– Не… наш мир проклятый, наказанный за жадность да гордыню наших властителей. Нас Господь за это наказал. Другие приходят и глядят на наши безобразия… Это здеся, в лесу, хорошо. Лес не пускает плохого человека. К нам даже когда злыдни из Трущоб приходят, и то ведут себя тихохонько, по-доброму. Иначе Хозяин Лесной накажет. А вот в Трущобах… Там страшно. Там люди есть с тремя руками или одной большущей ногой. Уродцы, прости меня, Господи. Да много… разных. Вот этим и наказан наш мир…
Все надолго замолчали. Потом Дед поднялся, расставил на столе тарелки, достал котелок с кашей.
– Ладноть, давайте вечерять. Рассказками сыт не будешь, – и стал резать вяленое мясо.
– Да какое там «вечерять», – с тоской проговорил Док. – После всего, что ты нам понарассказал, и кусок в горло не полезет… не буду!
Но глядя, как Дед со вкусом уплетает кашу, присоединились к нему и друзья – голод-то давал о себе знать.
Поужинав, пошли на поляну, к летней печке. Вокруг все по-прежнему было серым и туманным.
– Деда, а как долго этот туман держится?
– А когда как. Бывалоче, по целой седьмице висит. А как-то ден двадцать простоял.
– Проклятье!.. Ну не можем же мы просто сидеть и ждать у моря погоды… – повторился Текс. – Надо что-то делать… что-то предпринять!
– Робятки, да ниче вы не сделаете. Или идите хоть на четыре стороны света, никто ж вас не держит. Однако ж здеся – спокойно и тихо. Здеся вас никто не обидит, никто не тронет…. Ти-ха-а-а! – вдруг рявкнул Дед, к чему-то прислушиваясь – Слухай, слухай?
– Что, Деда?
– Во, во, вроде шуршание тако сверху идет, – и Дед удовлетворенно улыбнулся. – Сейчас, робятки, домой пойдете. Это туман-наваждение уходит. Че-то быстро седня… и полсуток не продержался. Ну, робятки, вспоминайте там, дома, про наш мир заблудший и человеком испоганенный. Удачи всем вам… не поминайте лихом…
Мы смотрели во все глаза, ошалело вертя головами. И правда, слышалось легкое шуршание, будто снежная пороша по сухому асфальту сыпет, потом к шуршанию присоединилось уже хорошо различимое потрескивание, словно где-то вдали электропровода искрили:
– Ребята, – заорал Текс, глядя на небо, – звезды, звезды, появляются! Ур-а-а-а!
Мы вскочили на ноги в радостном волнении… все… домой… все… И вдруг Док краем глаза увидел замершее, ставшее каким-то незнакомым лицо Кэпа. Поглядел в сторону – нас окутывала обычная и такая привычная таежная ночь, яркие звезды висели над головами… Посмотрев в другую сторону, Док увидел окаменевшее лицо Деда и его лесную избушку, так никуда и не исчезнувшую…
Глава 5
Первая схватка
Док сидел на свежеструганой скамейке, прислонясь к теплой стенке избушки. Солнце стояло уже довольно высоко и ощутимо пригревало, а тонкий слой инея исчезал прямо на глазах. Невдалеке, под значительно расширенным навесом, Кэп с остервенением махал здоровенным колуном. Березовые чурки под натиском тяжелого металла и кэповских мышц с грохотом разваливались пополам, а потом, уже поленьями, разлетались в обе стороны, все увеличивая кучи колотых дров. Рубашка на спине Кэпа была мокрой. Вдали, у летней печки, под таким же новым навесом Текс священнодействовал у плиты. На ней что-то парилось и булькало в двух котелках. Обе лайки усердно ему помогали: умильно ловили взгляды сурового повара и следили за каждым его жестом. Их завернутые кольцами хвосты непрерывно молотили воздух, как бы говоря: эй, человек, мы вот они, живые, и любим тебя, так ты уж, будь добр… хоть кусочек… ну, не жадничай! Шарик лежал немного поодаль и делал вид, что все манипуляции у плиты его не интересуют совершенно. Изредка он с презрением смотрел в сторону двух подхалимок, у которых хвосты – от непрестанного вилянья – казалось вот-вот оторвутся. За избушкой было слышно, как Дед строгал рубанком доску, напевая при этом себе под нос какую-то монотонную песню с малопонятными словами. Короче, почти семейная лесная идиллия – близкие друзья в беззаботном отпуске. Док откинулся на стенку, пристроив поудобнее уложенную в деревянный лубок руку, и, слегка подремывая, вспоминал – уже в сотый, наверное, раз – события десятидневной давности.
