— А я, — начала учитель физики, — всегда говорила, что все талантливые люди — обязательно личности неприятные. Во-о-от! Чтобы что-то хорошо делать, надо быть подонком. Вот и Марк… видите, какой он талантливый? Это всё потому, что он очень неприятный ребёнок, не имеющий в душе своей и капли добра, совсем не понимающий других людей. Вы все́, — она сделала сильный акцент на слове «все» и даже подняла кверху указательный палец, — мои ученики, очень талантливые, я должна заметить! Вообще в наше время очень много талантливых детей, все́ дети талантливые. Талант на таланте, блядь…
Весь этот разговор был до такой степени нелеп и невыносим, что Марку срочно пришлось искать способ отвлечься от него. И он решил, по глупости своей, снова активировать способность. Поначалу всё было точно так же, как утром: весь класс вывернуло на иную сторону и заполнило густым туманом, после чего в нос ударил мерзотный запах. Спустя пару мгновений пелена стала спадать вниз, и мальчик смог рассмотреть, как выглядели «другие» версии его учителей. Та старушка, что принесла его работу, превратилась в безжизненную мумию: совсем мёртвую и ничем не похожую на живого человека, ничем не выдающую свою обыкновенную живость, которая мальчику всегда казалась какой-то восковой. В целом всё выглядело так, будто кто-то ограбил музей и принёс в класс древнею мумию. Сначала Юмалову это показалось даже забавным, а затем что-то надавило на его горло и тоска ударила по глазам, заставляя их намокнуть: эта женщина постоянно куда-то бежит, пытается успевать жить и за себя и за других, а внутри давно мертва. В сущности, эта несчастная душонка лишь носит на спине свой же труп, вот и всё. А вот учитель физики напротив стала ещё толще, чем была в реальности: она превратилось во что-то похожее на гигантскую личинку с детским лицом и маленькими-маленькими глазками, в которых стояли слёзы и гной. Вдруг эта зелёная личинка размером с гиганта дёрнулась, со скрипом повернула свою голову в сторону юноши и посмотрела на него, сквозь слёзы, таким жутким и ненавидящим взглядом, что Марк вздрогнул.
Тем временем действие способности уже подходило к своему окончанию. Из-за этого, своей дрожащей и длинной лапой, мальчика стало дёргать за плечо любопытство, и подпрыгивало, подпрыгивало за его спиной. Ой, как же оно хотело, чтобы он повернулся и посмотрел на класс, но нет — он испугался. А спустя секунду: всё, действие способности окончилось, мир вернулся в нормальное состояние. Он выдохнул и едва устоял на ослабевших ногах.
Далее же урок проходил очень скучно и буднично, разве что на одной из перемен Марк услышал, что Юля, про которую вчера болтала вся школа, удавилась. Более ничего интересного не было, и Марк умирал со скуки. Сидя за партой и зевая, мальчик смотрел в окно и тихо шептал:
— Вот хорошо тебе, ты можешь просто написать: «Он просидел на уроках ещё три часа, а затем пошёл домой» — и продолжить своё повествование, а мне — сиди тут и мучайся…
Он просидел на уроках ещё три часа, а затем пошёл домой, но на выходе из школы его поджидала парочка школьников постарше. Один из них с улыбкой посмотрел на Марка и произнёс: «Ну здравствуй, крашеное чепушило». Марк не знал, что значит чепушило, но знал, что его выкрашенные в яркий цвет волосы никому не нравились от слова совсем, впрочем, он только потому их и носил, что их вид бесил окружающих. Никак не отвечая на оскорбление, Марк подошёл к парню и, слегка наклонив голову, заглянул в его веснушчатое лицо. Тот удивлённо нахмурился, чувствуя что-то не ладное, и сделал шажок назад. Марк же глубоко задумался: «Чего мне их бояться, если весь этот мир ненастоящий? Почему я вообще должен что-то чувствовать, если всё вокруг не более чем какой-то картон? Да и не просто картон, а лишь воображаемый картон!». Подумав так, он отклонил голову назад и смерил парочку взглядом. Затем почесал подбородок и вобрал в полость рта слюны. Плевок, словно белая перчатка, влетел в лицо одного из парней. И пока никто не успел осознать произошедшее, Марк бросился наутёк!
Ловко перескочив через небольшой парапет, отделяющий территорию школы от остального мира, он побежал по тротуару. Под ногами скользил мокрый снег и он очень надеялся, что не подскользнётся. К тому времени за ним уже началась погоня, сопровождаемая яростными криками, полными оскорблений и обвинений в трусости. А призывы остановиться и «принять свою участь» лишь всё более подстёгивали Марка рвать ноги, как только мог. Вправо, в переулок. Там какие-то грузчики разгружали большую фуру. Прикусив губу, он изо всех сил вбежал в небольшой промежуток меж двумя мужиками, едва не сбив их с ног. Прямо! Запинаясь и скользя чуть ли не половину пути, он выбежал из переулка и оказался у широкой дороги. Она была заполнена тарахтящими коробками на колёсах. Не рассчитав своей скорости, мальчик не успел вовремя затормозить и вылетел прямиком на проезжую часть. «Ну вот и помирать пора», — подумал Марк, наблюдая, как автобус стремительно мчит прямо на него, словно хищная ракета. Однако каким-то чудом ему удалось в последний момент прыгнуть в бок и уйти от столкновения. Странным здесь было то, что он и не думал о прыжке — просто стоял и ждал, чем же всё разрешится, а тело всё сделало само. Наверняка это были инстинкты, но он чётко почувствовал в тот момент, что не сам управляет своим телом, что разум его лишь узник, а не повелитель. Тем временем погоня не думала прекращаться, так что мысли его не успели углубится слишком сильно. Преследователи во всю свою прыть бежали по его следам, что правильно, а то какими бы они были преследователями, если бы не преследовали? Рядом стояла остановка, на которой как раз остановился автобус, что чуть было не задавил Марка. Недолго думая, мальчик подбежал к нему и запрыгнул внутрь. Двери закрылись. Колёса закрутились. Погоня кончилась.
Усталый, Юмалов сел на первое попавшееся свободное место. Рядом с ним расположилась добродушного вида старушка, и вообще весь автобус был заполнен лишь этими самыми добродушными старушками. И все они были одеты во что-то похожее на халаты. Наверное так удобно. В общем, ехать было спокойно, пока на следующей остановке внутрь не влез пьяный, едва держащийся на ногах мужчина, внешне напоминающий цыгана. Он медленно осмотрел автобус прищуренным взглядом и сел на сидение аккурат напротив Марка. Мальчику тут же подумалось: «Ничего хорошего от этой поездке не жди». И правда, стоило пьянице только заприметить красные волосы Юмалова, как он и сам покраснел. Несколько секунд он водил глазами из стороны в сторону и вверх-вниз, будто бы думая: а не показалось ли ему? Может, только он один это видит?». Убедившись, что волосы и правда красные. Цыган пнул ногу Марка.
— Э-эй! Ты чё, маляр? — спросил он.
Марк не отвечал и старался делать вид, будто не слышит этого человека.
— Ты чё, оглох? Я спрашиваю: ты чё, маляр? — он вновь пнул мальчика
— Не трогай пацанёнка, чего он тебе сделал? — вмешалась та самая доброго вида старушка, сидящая рядом.
— Не ле-е-зь! Он чё, маляр? Почему он так выглядит? Разве такие за нас воевали?
— Где воевали?
— Да на войне, где же ещё?!
В прошлом, при таком случае, Марк бы весь дрожал и старался бы уйти куда-нибудь вглубь автобуса. Сейчас же он скучающе смотрел в окно и просто ждал ближайшей остановки. А вот и она. Раздражённо отдав деньги водителю, он сошёл с автобуса. И вслед ему последовало лаконичное: «тьфу!».
Примерно через час после этого случая Марк оказался дома. Там вовсю проходили приготовления к новому году. А он был уже послезавтра. Весь оставшийся день прошёл скучно и просто, мальчик даже ни разу не использовал свою способность и не удосужился поднять уровень ещё хоть немножко, даже и для интереса. Он был занят своими обыденными делами. Так он сидел в своей комнате и читал «Размышления» Марка Аврелия, как вдруг в комнату вошла его бабушка. Она нагнулась и стала высматривать автора на корочке книги.
— Ага! Дурак! Учишься жить у мёртвого! Он ведь умер! Нельзя у него учиться жить! — закричала она, выхватив книгу, и бросила её в стенку. Под глазом у неё ярко светился фингал. Затем она будто бы опомнилась и принялась поднимать с пола книжку.
