Рейтинговые книги
Читем онлайн Голые мозги, кафельный прилавок - Андрей Викторович Левкин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 51
жеста, осознания, контакта, связи. Кто ж их рисует и почему они именно такие, но так и должно быть, ведь и природа производит такое, что хотелось бы узнать имена авторов, а если учесть и глубоководных тварей… Все это производится и производится механизмом, не имеющим отношения к производимому, вовсе не заботящимся о чувствах самих тварей. Вот и к нам механизм не имеет отношения, он просто это зачем-то делает, а мозговая фауна не имеет отношения к человеку. И тем более не имеет, чем точнее он ее увидит. Механизм показывает кино со зверушками. Тучи новых существ выходят на волю, перетекают одно в другое, будто в человеке и нет ничего, кроме этого зоопарка. Он тоже не имеет к тебе отношения, так что пусть они разбегаются куда хотят, новые появятся – один не останешься никогда. Красиво тут все устроено, вот что.

Автовокзал Вильнюса – и эта история закончена. Дальше будет следующий автобус, то есть следующая жизнь, пусть даже рейс той же фирмы и место в нем оказалось ровно таким же. Тот человек куда-то уже ушел. Собственно, конечная. Придет он на рейс в Таллин или нет, неважно. Это другая история.

Зато здесь уже вокруг ходит какой-то зверь не зверь – так, зверушка, и его контуры приблизительно переминаются в воздухе. Барашек, видимо, кто же еще мог сейчас появиться тут. В начинающем постепенно темнеть воздухе, только безо всяких красот: никакого золотого меха, никакого серебряного сердца на пурпуре и сапфировых глаз – здесь не центр Вильнюса, а автовокзал, возле железнодорожного. Беляши в ларьке почему-то дороже, чем на вокзале в Риге, 90 к 60 в евроцентах, а размер примерно тот же. На треть съедобнее, что ли?

Вселенская форма Каунаса

Кафетерий на Мариинской или уже на Чака (где-то по дороге улица меняет название), не доходя до Столбовой, Стабу – если от вокзала. Рига, конечно. Два окна во всю стену. Стойка, столы, стулья. Вечный ассортимент: булочки маковые, «юбилейные», с корицей, творожники (плоские: тесто-творог-изюм, прямоугольные), «ушки», пумперникели, булочки с изюмом, с творогом, с орехами. Бульонный пирожок, ватрушка обычная (ну, круглая), яблочное пирожное, наполеон, кремшнит, плетенка с изюмом (небольшая; белая глазурь сверху – pītā maizīte), булочка с корицей и какие-то торты, можно куском взять. Сейчас в таких заведениях еще салаты, какое-нибудь второе и суп, подогреют в микроволновке. Выпивка какая-нибудь. Все, чтобы мимоходом, в таких местах не засиживаются.

Утро, почти пусто. Так привычно. И эти плюшки – ничего в них нового, но почему-то ощущение, что это тут сейчас неспроста и даже более навязчиво, чем просто неспроста. Словно повисла теперь здесь некая дополнительная связь. Не в варианте времени, места и тебя, она в этих плюшках – какое-то фактически видение вселенской формы Кришны (

, глава 11).

То, что возник Кришна, – ничего такого, нормально. Если знаешь о таких-сяких делах, то они же для тебя есть, поэтому иногда маячат в быту. Любая история обживается частным образом, как еще. Тут не метафоры-аллегории-символы, а конкретно: если тебе известна какая-то субъектность, то она в тебе существует. И, разумеется, участвует в жизни. Если эти сущности или даже просто субстанции ощутят возможность предъявить себя в местных делах, то они найдут здесь соответствие себе и появятся тут же. Конечно, знать их – это риск: если, например, кто-то прочитал про Шиву, то ему это не развидеть, в нем уже появился свой, хотя бы и небольшой Шива. Но тому же позарез нужна своя Шакти: вот уж человек измается, если этого не осознает, а еще больше – если осознàет и примется искать, в ком она тут. Ну а Кришна теперь тут, в кафетерии.

Не метафора, не адаптация: его вселенская форма сегодня во всех этих плюшках. В них этим утром нечто единое, что распределило себя по всем, даже если изделия и отличаются видом, как яблочная или рабарбаровая плюшка от маковой булочки. Яблочная (как вариант – из рабарбара) – это два слоя выпечки из слоеного теста, между которыми начинка из яблок или рабарбара (ревень, что ли, по-русски). Все одно, даже маковая булочка (плоская, закручена спиралью, мак в промежутках между витками) и пумперникель (обычно немягкий, плоский, более-менее тонкий и темный, с орехами и изюмом – сухой пряник, собственно, но иногда бывает потолще и мягким). Как принципиально разными могут быть песочное кольцо, трубочка с кремом, gardums (булочка с творогом и изюмом), булочка с сыром, а также – с вареньем, klinģerītis (кренделек) с тмином? Здесь и теперь все это было чем-то одним – и не потому, что их продавали именно тут. В этом месте распространилось некое первоначальное вещество, разве что оформленное немного по-разному. Вселенская форма, что же еще. Сейчас она имеет вот такой вид, никаких аллегорий, некое нечто реально стало тут плотью, вот же она вокруг.

Почему эта тема возникла сейчас? 11-ю главу я знаю лет тридцать пять, кафетерий с его ассортиментом тоже удивить не мог. Что тут могло сдвинуться, чтобы я вдруг обратил внимание на ассортимент и продолжаю теперь его досчитывать: булочки сырная и кофейная (круглая открытая, в середине заварной крем), а также «розовая» (rožmaizīte – не по цвету розовая, а как бы закрывается, будто роза лепестками, весьма условно), а еще и пирожки со шпеком, капустой, яйцом и луком (лук и яйцо – внутри вместе). Сладкие: vecrīga (типа профитролей, с творогом), эклеры, medus kūka – медовик, корзиночки с чем-то вроде почти жидкого зефира, tējas kūka – чайное пирожное (мягкое, с белой прослойкой крема: он легкий, не масляный, но и не заварной, а поверх глазурь с орехами – как мягкий грильяж). «Дайле» – почти как творожник, но там тесто и сверху, и снизу, а сверху еще и примерно грильяж, как на чайном, но потверже; sklandrausis с морковкой (из ржаной муки, такие открытые, как ватрушки); ну и кексы, а еще бисквитные рулеты с разной начинкой. Возникают, исчезают поедаемые, возникают снова, atkal & again.

Все они привычные, да и ел я, вероятно, каждый из вариантов, кроме разве тортов. Ну, может, это тут теперь у меня просветление, но оно будто щелкнуло. Плюшки зацепились за недавний Каунас, исходный пункт там, а до меня его месседж доехал только сейчас. В Каунасе в центре есть старое кафе, не старинное – 70-х; светло-желтое, дерево. Примерно такое, как это: дешевые, для остановки мимоходом одинаковы. Было воскресенье, все закрыто. Мы ушли

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 51
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Голые мозги, кафельный прилавок - Андрей Викторович Левкин бесплатно.
Похожие на Голые мозги, кафельный прилавок - Андрей Викторович Левкин книги

Оставить комментарий