— Займись видеокамерами, — распорядился один из телохранителей, кивнув второму.
Тот, нарочито не торопясь, обогнул стол и приблизился к Фернанде.
— Ты, вижу, умна не по летам, шалава, — зло бросил он. — Отойди-ка от стола и не забудь отдать дяде ключики от ваших «черных ящиков»…
Эти слова сопровождались выразительной демонстрацией ствола, который телохранитель завел под подбородок рыжей секретарши. Та нехотя сделала пару шагов вперед и вытянула из кармана кольцо с нанизанными на него электронными карточками-ключами.
— Умница, — похвалил ее телохранитель и, принимая ключи, фривольно похлопал побледневшую и напряженную, как струна, Фернанду по ее довольно соблазнительной попке, обтянутой линялыми джинсами. Это оказалось последней каплей, упавшей в и без того переполненную чашу гнева наделенной отнюдь не кротким нравом секретарши сенатора. Без размаха, но со страшной силой она влепила растопыренную пятерню в физиономию нахала. И не только влепила, но и впилась в рожу обидчика своими ногтями, которые у нее были, по словам Джонни Дудорова, что у твоего ягуара.
Это произошло так неожиданно, что телохранитель самым дурацким образом выпустил ствол из рук и неловко попятился назад. Слишком неловко — запнувшись на ровном месте, он рухнул навзничь, напрочь потеряв лицо. Причем потеряв его в буквальном смысле этого слова.
Лицо это — бледное и одутловатое — так и осталось висеть в когтищах Фернанды, а под ним открылась отнюдь не окровавленная мешанина мышц и сухожилий, а… второе лицо. Помятое, смуглое и очень растерянное. Все свидетели этой сцены на мгновение онемели. Затем бородатый громила решительным шагом прошел к месту действия и коротким ударом — головой в лицо — отправил ошалевшую Фернанду в нокаут. Затем рывком, за шиворот поднял чудесным образом изменившего свой облик телохранителя, забрал у него полученные от Фернанды ключи и швырнул бедолагу новым лицом в запертую входную дверь. Потом поднял с пола оброненный пистолет и кейс-арсенал и протянул его подоспевшему Берни. Тот вытащил на свет божий последний из содержавшихся под двойным дном предметов — короткий цилиндр цвета хаки. Хорошо подкованные в диверсионной технике или просто насмотревшиеся детективных сериалов люди должны были узнать в нем широко распространенную в криминальных кругах сенсорную мину GS-22.
— Для неграмотных — объясняю, — четко выговаривая каждый слог, произнес Штерн. — Эта штука называется «Замри-Умри». Сейчас я приведу ее в действие — сниму вот это колечко. Через десяток секунд она активируется. За это время мы как раз выйдем из вашей норы. После этого в течение десяти минут эта штука будет реагировать на любой достаточно громкий звук и на перемещение разных предметов в помещении. Реагировать она будет очень просто — взрывом плазменного заряда. Так что после того, как за нами закроется дверь, и до того момента, как вы услышите сигнал деактивации бомбочки — она запищит этаким противным писком — вы должны сидеть тише воды ниже травы. И молитесь, чтобы никому не приспичило за это время вам сюда позвонить. Вы поняли все?
Он повернулся к Четнику:
— А вас, сенатор, я попрошу выключить режим видеозаписи и вынуть из камеры сегодняшний диск. Я, с вашего позволения, заберу его с собой.
— И он его забрал? — не столько спросил, сколько констатировал комиссар.
— По вашему, я мог этому помешать? — пожал плечами Четник. — Разумеется, и диск с видеорегистрацией ограбления, и самого «Бога» эти шакалы забрали с собой. А мы десять минут сидели в офисе как пришитые и умывались холодным потом… Я думаю, вы можете представить наши ощущения, когда выяснилось, что чертова хлопушка была просто муляжом, пустышкой…
Комиссар усмехнулся и не стал комментировать услышанное.
— Обычно видеозапись камер внутри помещения, — заметил Роше, — дублируется в компьютере охраны…
— У меня в офисе это не практиковалось, — пожал плечами сенатор. — Запись делалась в единственном экземпляре. Совсем ни к чему, чтобы все и каждый знали все о моих делах и разговорах.
Роше только понимающе усмехнулся в усы.
— В таком случае, — вздохнул он, мне надо будет очень подробно расспросить вас о внешности этих гангстеров. Расспросить и вас самого, и всех участников событий. В первую очередь, ту рыжую пигалицу, что содрала маску с бандита… Она должна была хорошо запомнить его лицо.
— Не знаю, — поморщился сенатор, — дать ей премиальные за храбрость или выставить вон — пинком под зад и без выходного пособия… Из-за этой чертовой дуры нас всех могли покрошить в капусту. У таких ребят очень крутой нрав…
— Думаю, вы ничем не рисковали, — еле заметно улыбнулся комиссар. — Перестрелять вас было бы большой глупостью со стороны грабителей. И бомба, которая вогнала вас в холодный пот, — тоже недаром оказалась пустышкой. Ведь вы же не собирались поднимать шум из-за пропажи Бога гномов? Вы даже не заявили о том, что грабители обчистили пару ваших сейфов. Если бы охрана не доложила по инстанции, все случившееся даже не попало бы в сводку происшествий. А вот в случае, если бы вас покосили пулями или спалили бы плазменным взрывом, скандал получился бы на весь мир. И был бы объявлен общефедеральный розыск — по полной программе. Они, похоже, не были в этом заинтересованы. Так что не гневайтесь на свою секретаршу. Она не поставила вас под удар. А сама, если не ошибаюсь, ощутимо пострадала. Навещать ее мне придcя в лечебнице.
— Физиономию девочке подремонтируют за счет фирмы, — придав своему голосу оттенок добродушия, поморщился Четник. — А вот шум вокруг «Бога» и впрямь не нужен ни им, ни мне. Я собирался лично обратиться к вам, комиссар, но федералы успели пронюхать о том, что у нас случилось. Должно быть, от охраны…
— Мне, однако, нужно заполучить все данные о ценностях, пропавших из ваших сейфов, — оборвал его комиссар.
— Вы же сами только что заметили, что мне не нужен шум вокруг этого дела, — поморщился сенатор.
— Раз не нужен, то и не поднимайте, — пожал плечами Роше. — Сообщите мне эту информацию не как комиссару полиции, а как частное лицо частному лицу. Ведь вы не думаете, что ценности из ваших закромов выгребли просто на память? Их попытаются реализовать. А это — возможность напасть на след…
— Хорошо… — без всякого энтузиазма процедил сквозь зубы сенатор. — Я подготовлю вам список… Но основной товар — «Бог» — предназначен для кого-то на Ваганте. И, может быть, уже туда отбыл!..
— Ваганта, — буркнул комиссар и потянулся к трубке блока связи. — Ваганта…
Ваганта… Этот довольно уютный, до смешного напоминающий матушку-Землю Мир был практически самым старым из Миров, колонизованных человечеством. И если он и не был самым богатым и процветающим среди Тридцати трех миров Федерации, то уж самой спокойной и надежной обителью выходцев из Метрополии был несомненно. От всяческих религиозных распрей здешние первопоселенцы отучили друг друга еще в период создания первых автономных баз землян на этой планете. Четырнадцать провинций, объединившихся в Федеративную Республику Ваганта, за все время существования этого Мира не знали ни вооруженных конфликтов, ни вторжений имперских или федеральных войск. Даже великая эпопея краха Империи и мучительного рождения Федерации минула Ваганту стороной. Период Изоляции, что разделял эти две эпохи, трагическое время для большинства остальных Миров, не нанес Ваганте особого урона. К тому времени, когда жизнь стала возвращаться к Тридцати трем мирам, Ваганта уже успела заработать прочную репутацию некой Галактической Швейцарии. Это был стабильный и сытый мир. Притом мир, кичившийся своей скромностью. В нем не было ничего «самого-самого». Если где-нибудь на Ваганте и можно было встретить роскошь в обычном, людском, понимании этого слова, так только за семью замками — в загородных поместьях членов «уважаемого общества». Города же этого Мира и даже признанный его столицей, основанный еще первопоселенцами Старый Форт были удобны для жизни, надежно построены и невообразимо скучны. Так, по крайней мере, считали немногие заезжие обитатели других планет Федерации.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
