В вестибюле студии было уже полным-полно народа. И девчонки из хореографической группы, и длинноволосые, как Андрей, парни из старшего хора, и ребята из оркестра – с большими футлярами, где лежат всякие инструменты. И конечно, народ из "Крылышек".
Мама была права: большинство пришли в плащах, куртках или спортивных костюмах. Но Максим тоже был немножко прав: кое-кто заявился так же, как и он, – не побоялись, что озябнут. И не только ребята из "Крылышек". Вон прислонился к стенке круглолицый сероглазый мальчишка в такой же, как Максимкина, форме, только не в вишневой, а зеленовато-голубой. Значит, из музыкантов.
Небольшой, не старше Максима, а играет в оркестре! Интересно, на каком инструменте? Может, спросить? Нет, неловко почему-то.
Хотел Максим побежать к своим, из хора, но увидел, что мальчик-музыкант смотрит на него. Потом оттолкнулся от стенки, подошел к Максиму, голову набок наклонил и спросил:
– Тебя как зовут?
Глаза у него были веселые. Максиму понравилось, что он просто так вот подошел и, спросил. И он ответил поскорее:
– Максим…
– Максим, купи слона.
– Какого… слона?
Лицо у мальчика стало слегка грустным. Он вздохнул:
– Все говорят "какого слона"… А ты купи слона!
Глаза у него сделались хитроватыми.
"Игра такая!" – догадался Максим. Но не стал показывать, что догадался. Потому что незнакомый мальчик ему нравился и сделалось весело.
– Я бы купил… – начал он.
Мальчик опять вздохнул и перебил:
– Все говорят "я бы купил". А ты возьми и купи.
"Вроде "белого бычка", – подумал Максим. Но тут же почувствовал, что не совсем "вроде". Потому что представился ему слон – большой и печальный. Он стоял где-то, привязанный за ногу к толстому столбу, и никто не хотел купить беднягу. Все только отговаривались.
– Если денег хватит, – серьезно сказал Максим.
– Все говорят "если денег хватит". А ты не считай – возьми и купи!
– А в квартиру влезет?
Мальчик понимающе улыбнулся.
– Все спрашивают: "В квартиру влезет?" А ты просто возьми и купи.
– Ладно!
– Все говорят "ладно"! А ты…
И тут принесло Маргариту Пенкину – старосту хора "Крылышки".
– Рыбкин! Где ты бродишь? Анатолий Федорович всех уже собирает! Распеваться пора!
– Ой-ёй-ёй! – насмешливо сказал Максим, чтобы мальчик из оркестра не подумал, будто он боится Ритку. – Где это я брожу? Наверно, за сто километров!
Он попрощался с мальчиком глазами и пошел за Пенкиной. Они шагали длинным коридором, и Максим смотрел, как на Риткином затылке прыгают белые с черными горошинами банты.
– Пенкина, купи слона, – сказал он.
– Да ну вас! – бросила она, не обернувшись.– Все с ума посходили с этим слоном. И так переживаешь из-за концерта, а они еще…
Подумаешь, переживает. Может, Максим тоже волнуется, только не кричит об этом в коридоре.
Они пришли в комнату, где собрался хор "Крылышки". Оттого, что на всех стенах были зеркала, казалось, будто народу здесь целая тысяча. Толпились, переговаривались, смеялись, ойкали от случайных и неслучайных толчков локтями. Те, кто пришли тепло одетые, укладывали теперь свои пальто и куртки на длинные столы. Вот будет потом неразбериха!
Алик Тигрицкий стащил через голову мохнатый громадный свитер и весело повернулся к Максиму. Он совсем не злился, что Максим будет вместо него петь песню про полет.
– Рыбкин, купи слона!
– Да я уже знаю, – сказал Максим.
– Все говорят "да я уже знаю"… – обрадовался Алик. И тут раздался голос Анатолия Федоровича:
– Друзья! Минутку внимания! Скоро начинаем. А пока – подготовимся…
И тогда у Максима и вправду от волнения засосало внутри.
Студия не похожа была на зрительный зал дворца. Вместо сцены – ступеньки и маленькие помосты разной высоты. Вместо стульев для зрителей тоже ступени – полукругом, как ряды на стадионе. Там уже сидели ребята в пионерской форме – зрители из разных школ. Ребят из ансамбля посадили вперемешку со зрителями. Под .потолком включили целые шеренги прожекторов. И еще прожектора – большущие, на длинных ногах. Их стекла были затянуты марлей, а то, наверно, можно было совсем ослепнуть.
Операторы катали по полу тяжелые камеры на высоких, похожих на столбы подставках. За камерами извивались черными змеями кабели. Опять появился Анатолий Федорович.
– Эй, "Крылышки"! Полетели на сцену!
Что? Уже? Максима даже слегка затошнило от волнения. Но это была пока репетиция. Даже не репетиция, а прикидка: где кому стоять и сидеть. Оказалось, что хор не будет выстраиваться в три шеренги, как обычно, а ребята рассядутся вразброс на ступеньках и больших фанерных кубиках.
– Так будет естественнее, – сказала Анатолию Федоровичу кудрявая девушка с микрофоном на груди. Анатолий Федорович нахмурил дремучие брови.
– Непривычно это. Что ж заранее не сказали?
– Ну, вы такие молодцы! Справитесь! Справитесь, ребята?
"Крылышки" радостно завопили, что справятся. Сидеть было интереснее, чем стоять рядами.
– Порепетировать бы, – сказал Анатолий Федорович. Но девушка с микрофоном торопливо объяснила, что репетировать уже некогда: "Осветители и так затянули подготовку, и время поджимает".
Анатолий Федорович посмотрел ей вслед и позвал Алика и Максима.
– Ну что, коллеги? Страшновато?
Алик помотал головой. Солист Тигрицкий имел большой опыт и никогда не волновался. А Максим сказал:
– Маленько… Ох…
– Ничего, ничего. Вы уж не подведите… А то и так все через пеньколоду… Э, Максимушка, у тебя что с рукой?
А было не "с рукой", а "в руке". Болтик. Максим так его и носил в кулаке. Он разжал пальцы и показал находку:
– Некуда положить.
Ладошка была вспотевшая, красная, со следами смазки и рубчиками от резьбы.
Анатолий Федорович покачал головой. Вытянул из кармана платок и начал вытирать Максимкину руку. А потом и болтик.
– Это что? Талисманом запасся, чтобы не бояться? Э?
– Да нет, просто нашел. А куда девать?
– Ага! А я думал, это у тебя амулет, для храбрости. Ты с ним петь собираешься?
– А можно?
– Ну… можно, наверно. Только ты уж постарайся.
Максим кивнул… и почувствовал, что волнение прошло. Сделалось спокойно, уютно и даже чуточку спать захотелось. Наверное, от тепла . Разные светильники и прожекторы так нагрели воздух, что стало как летом на черноморском пляже. Максим с сочувствием поглядел на старших ребят: как они жарятся в своих костюмах…
"Крылышки" опять рассыпались по зрительским местам. На площадку перед камерами выходили другие группы. Тоже что-то прикидывали, о чем-то спорили.
Наконец откуда-то сверху донесся радиоголос: "Всем внимание! Сейчас начинаем!"
Старший хор – в голубых пиджаках и клешах выстраивался на площадке.
Вышла вперед незнакомая женщина – молодая, в красивом пушистом свитере. Улыбнулась и заговорила отчетливо и весело:
– Дорогие ребята! Уважаемые телезрители! Сегодня в нашем концертном зале выступают юные артисты: певцы, музыканты, танцоры. Конечно, это пока не настоящие артисты, это такие же ребята, как вы. Просто они очень любят петь, плясать, играть на музыкальных инструментах. А учатся этому они в своем пионерском ансамбле…
Появилась ведущая – пятиклассница Светка Данилевская. И в навалившейся тишине голос ее был очень звонким:
– Выступает детский музыкально-хореографиче-ский ансамбль Дворца культуры имени Чкалова!..
Потом еще минут пять: кто художественный руководитель, кто концертмейстер, кто дирижер, кто композитор… Наконец старшие запели.
Максим назубок знал их программу и потому не очень слушал. Больше следил за операторами у камер. Иногда камеры поворачивались к зрителям. Значит, сейчас Максима видят в телевизорах! Мама видит, папа, Андрей. И ребята…
Максим старался изо всех сил сидеть солидно, а болтик покрепче стиснул в кулаке.
Хор спел две песни про космонавтов, потом про "Зарницу". После этого на площадке появился оркестр. Точнее, не весь оркестр, а несколько человек – самых младших. С трубами, флейтами и барабаном. Серебряный контрабас был таких размеров, что совсем упрятал под собой мальчишку-музыканта. Лишь ноги торчали да голубая пилотка. Барабан тоже оказался великанским. Однако и девчонка-барабанщица была не маленькая – худая, но высокая, выше всех.
А впереди оркестра встал тот мальчик, что встретился в коридоре: "Купи слона…" Он держал медные тарелки. Лицо у мальчика было серьезное. Но Максиму показалось, что за серьезностью прячется хитроватая улыбка: "Это я на первый взгляд такой спокойный, а вот как возьму да гряну…" Максим тихонько засмеялся и постарался встретиться с мальчиком глазами. Но тот стоял будто в строю – сдвинул пятки, опустил руки и глядел прямо перед собой. Ну и пусть. Все равно он с Максимом немножко знаком, и Максим рад, что выступает такой хороший человек. Жаль, что они раньше не встречались. А как встретишься? Хор и оркестр занимаются в разные дни…
