Стражи границы очень, очень спешили, но никто и не подумал усомниться в верности решения мастера Иеро.
Караван двинулся на восток.
3
Туман, казалось, был порождением самой земли. Густой и плотный, он стелился понизу, не доставая лорсу и до колена, но укрывал землю полностью. Не видно, куда ступать. Умные животные шли медленно, осторожно, неровен час угодить копытом в ямку. Если медленно - не беда, успеет вытащить, но если на бегу - плохо.
По счастью, ямки, норки, камни попадались редко.
Иеро соскочил с лорса. Теперь он часть пути шел пешим, благо из-за тумана скорость продвижения каравана сравнялась со скоростью человеческого шага.
Блага в тумане, конечно, никакого, но роптать на стихию глупо.
Где лорсу по колено, человеку по пояс, даже и выше. Он шел в тумане, а казалось - плывет. Шел, подражая лорсу и стражам - те тоже время от времени разминались. Сначала следовало опустить ногу, удостоверится, что земля ровная, и лишь затем переносить на нее вес. Первые шаги выходили медлительными, неуклюжими, но затем появилась сноровка, и Иеро шел немногим медленнее ходьбы обычной. Зато шаг получался крадущийся, бесшумный. Киллмен Оррис говорил, что разведчику туман - лучший учитель. Отчего ж не поучиться, если представился случай?
Учился Иеро не только искусству крадущихся шагов. Здесь, в тумане проснулось чувство предвидения преград. Однажды он за сто шагов обнаружил снежную гидру. Киллмен остановил лорса, остановился и весь отряд. Для хорошо одетого человека снежная гидра не опасна, но беззащитные ноги лорса могут пострадать от жгучих щупалец-стрекалок. Оррис опустил на лицо вязаную маску, надел прочные перчатки из кожи змееглава, и с мечом в руке осторожно пошел вперед.
Щупальца взметнулись из тумана, пытаясь оплести, поразить добычу. Для гидры человек всего лишь добыча, наподобие куропатки или ледового кролика. Да не каждую добычу переваришь, все-таки киллмен не кролик. Острый меч рубил щупальца, словно траву. Затем весь отряд долго собирал веточки, и Оррис развел костер - всем кострам костер. Обычный костер стражей границ неприметный, бездымный, чтобы и пищу приготовить, и согреться, и себя не выдать, да и валежника извести поменьше, но сейчас жгли от души. Если не выжечь землю, то спустя луну вместо одной гидры из порубленных щупалец образуется целое сплетение, втрое, впятеро больше прежнего. Поэтому стражи тщательно собирали обрывки плоти снежной гидры и бросали в огонь. Искать их в тумане было трудно, и потому вокруг раскидали горящие ветки - чтобы выжгло основательно, если какой кусочек и пропустили, все равно сгорит.
Гидра - тварь неразумная, и уничтожали ее без ожесточения. Будь она в стороне - прошли бы мимо, но гидра расположилась на тропе. Оставь сейчас, следующий путник мог бы угодить в ее объятия. Чистить тропу - одна из задач стража границы, и потому они провели полдня, оставили после себя черную плешь, но Оррис поступить иначе просто не мог.
Второй случай был попроще - северный альбатрос летел в вышине, и Иеро удалось овладеть сознанием птицы. Всего на несколько секунд, но удалось - он увидел с высоты и отряд, и поредевший Тайг, и реку в стороне, и холмы вдали у горизонта. А горизонт был далеко, очень далеко!
Контакт с альбатросом длился недолго - птица, почувствовав чужое присутствие в мозгу, поставила блок, и Иеро утерял связь. Но все же она была, она, несомненно, была! Получается, упражнения шли на пользу. Кончено, его успехи мизерны по сравнению с тем, что может Айрон Гальс. Гальс овладевал сознанием практически всех существ и подчинял их своей воле совершенно. Птичьего блока он бы просто не заметил, настолько сильна его ментальная сила. Порой Гальс, шутки ради, глазами мыши подглядывал за однокорытниками, а потом изображал сеанс ясновидения - давно, три зимы назад. Сейчас Гальс стал серьезнее, пустяками не забавляется.
Стражи к способностям Иеро отнеслись, как к должному. Казалось, иного они от семинариста и не ждали. В глазах суровых стражей границы он был не навязанным попутчиком, не обузой, а очень ценным человеком, и обращались с ним они даже не как с равным, а как со страшим. Иеро понимал, что здесь не его заслуга, а священников, с которыми стражам границы приходилось иметь дело прежде. То, что он учуял снапера и снежную гидру для них, в отличие от самого Иеро, было само собою разумеющимся.
Ответственность давила, но, к удивлению Иеро, еще и наполняла силой, уверенностью. Возможно, размышлял Иеро, это происходит оттого, что верившие ему люди отдавали, делегировали свою ментальную силу? И чем больше людей доверились тебе, тем больше и твоя ментальная сила? Хорошо бы посоветоваться с наставниками, но наставники остались в Аббатстве. Хотя Аббат Демеро говорил, что знание, добытое самим, ценнее знания, полученного от другого.
Путешествие протекало спокойно. Кроме снапера и снежной гидры, никаких других помех не встретилось. Перейдя Юкку вброд выше по течению, они затем вернулись на прежний путь, потеряв три с половиною дня. Еще полдня заняло происшествие с гидрой. Но считать дни - пустое. Путешествий без задержек не бывает никогда, так, по крайней мере, утверждает киллмен Оррис. Что-нибудь да задержит. По счастью, задержки у них были ненамеренные, вызванные силами природы. И снапер, и гидра сами по себе не добры и не злы, они вне этих понятий. В отличие от лемутов, сознательно избравших путь зла. Но лемуты редко заходят так далеко на север, они любят юг. Владения Темных мастеров тоже далеко на юге. Но предаваться покою не след, путь пройден только тогда, когда сделан последний шаг.
И вот в двух днях пути от Но-Ома землю вновь устлал туман, и два дня превратились в четыре. Хорошо, что туман низкий, а поднимись он выше лорса? Пришлось бы становиться лагерем и ждать изменения погоды. Порой, говорил киллмен Оррис, туман длится и пять, и шесть дней. А сейчас ничего. Сейчас терпимо.
Иеро и терпел. Терпел и учился. В хорошую погоду он даже правил лорсом, но сейчас, в тумане, благоразумно отказался от роли первого всадника. Благоразумие - тоже ценное приобретение.
Сегодня они все-таки должны дойти до Но-Ома. Если, конечно, ничего не случится. А многое случается именно рядом с целью. Оррис объясняет это следующим: у порога дома человеку свойственно расслабиться, потерять бдительность. Ведь мыслями, в собственном воображении, он уже дошел. И еще - враги человека встречаются и в Тайге, но больше всего их бродит поблизости от жилья. В Тайге человек бывает редко, и грозят ему больше те, кому все равно, какова будет добыча, человек пусть человек, олень, пусть олень, вроде давешнего снапера. А у жилья человека подстерегают те, кому нужен именно человек, кто приспособился к охоте на человека, изучил его привычки и повадки, умеет и затаиться от человека, и напасть со спины. И, наконец, слуги нечистого. Им тоже нет особого смысла ждать жертву там, где она бывает раз в год, да и не каждый год. В караванах идут закаленные киллмены, их запросто не возьмешь. У поселений же куда проще подстеречь человека обыкновенного, слабого, нестойкого, которого можно либо уничтожить, либо склонить к службе Нечистому.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
