Побережье казалось безлюдным. Затем в тени здания вспыхнул крохотный огонек и медленно угас: там кто-то курил. Всматриваясь изо всех сил, Хейнс разглядел у стены винтовку с длинным стволом. Видимо, этот часовой дополнительная предосторожность, о которой Оглеторпу ничего не известно.
Неожиданно облака рассеялись, и Хейнс бросился ничком на землю, обдумывая это новое осложнение. В какой-то момент он подумал, не повернуть ли назад, но понял, что просто не сможет этого сделать, - его дальнейший путь четко определен, и ему остается лишь подчиниться. Как только луна скрылась, он тихо встал и двинулся к видневшейся вдали фигуре.
- Эй! - Он постарался придать голосу определенную мягкость с тем, чтобы его мог услышать только часовой возле здания. - Добрый вечер. Подойти можно? Спецпроверка по поручению Оглеторпа.
Луч фонарика пронзил темноту ночи, ослепив его, и он двинулся вперед как можно быстрее. Свет мог выдать его присутствие другим часовым. Но он тут же усомнился, решив, что они больше следят за тем, что происходит вне лагеря, вдали от зданий.
- Подойдите, - последовал наконец ответ. - Как вы прошли мимо других? - В голосе сквозило подозрение, что было, в общем, вполне естественно. Хейнс заметил, что ружье нацелено ему в грудь, и остановился чуть поодаль, чтобы часовой мог его видеть.
- Джимми Дурхэм знал, что я приеду, - сказал он. Судя по информации, которую ему удалось почерпнуть из головы Оглеторпа, Джимми Дурхэм был начальником караула. - Он сказал, что не успел вас предупредить, но я решил рискнуть.
- Гм-м-м. Думаю, что все в порядке, раз они вас пропустили, но отсюда нельзя уйти, пока кто-нибудь не удостоверит вашу личность. Поднимите руки. - Часовой осторожно приблизился, чтобы обыскать его. Хейнс поднял руки как можно выше, всячески стараясь избежать прямого контакта с кожей. - О'кэй. Порядок. Что вам поручено?
- Общий осмотр; шефу сообщили, что могут быть кое-какие неприятности. Велел мне все проверить и предупредить охрану. У вас тут все заперто?
- Нет. Вешать замок на эту хибару без толку. Поэтому я здесь и стою. Позвать Джимми для опознания, чтобы вы могли уйти?
- Не беспокойтесь. - Если бы не одно обстоятельство, условия были бы просто идеальные. Но он не станет убивать часового! Можно же найти способ не усугублять того, что ему еще предстояло сделать. - Я не спешу, все осмотрено. Покурим?
- Только что выбросил. Что? Спичек нет? Вот, пожалуйста.
Хейнс чиркнул спичкой о коробок и осторожно закурил. Сыроватый дым больно обжег его воспаленное горло, но он подавил позыв кашля и выдохнул; в темноте часовой не мог видеть, как исказилось его лицо и на глазах выступили слезы. Все его существо отчаянно восставало против этого импульса, который приказывал ему курить, чтобы отвлечь внимание часового, но он чувствовал, что слабеет.
- Спасибо!
Часовой потянулся за коробком и коснулся его руки. В следующую секунду пальцы незнакомца сомкнулись на горле часового, который, шатаясь, пытался освободиться и позвать на помощь. Внезапность нападения парализовала его сопротивление на нужную долю секунды: Хейнс высвободил руку и резко ударил его по шее ребром ладони. Послышался какой-то булькающий звук, и тело сразу обмякло.
Импульс вновь одержал верх! Часовой был мертв, резкий удар сломал ему шею. Хейнс привалился к стене, стараясь отдышаться и сдержать тошноту. Взяв себя в руки, он поднял фонарик и вошел в здание. В темноте очертания огромной ракеты едва проступали.
Вытянув руки, Хейнс на ощупь двинулся вперед к ракете, затем, чиркнув спичкой, он начал искать входной люк, который оказался открытым. При этом он старательно прикрывал пламя ладонями: слишком яркий свет в окне мог привлечь внимание.
Внутри корабля он поставил фонарик на минимум и двинулся вперед по узенькому проходу к кормовой части, где должен был располагаться двигатель. В конце концов все оказалось не так сложно, оставалось лишь кое-что уничтожить.
Быстро оглядев лишенные обшивки стены, он легко обнаружил рычаги управления и подсоединенные к ним провода. Малое число приборов говорило о том, что эта ракета намного примитивнее той, что разбилась в лесу, однако на ее строительство ушли долгие годы и почти все состояние Оглеторпа. Если ее уничтожить, людям, возможно, понадобится еще не менее десяти лет, чтобы построить новую, самое маленькое - два года, а за эти два года...
Мысли его путались, но начали пробиваться какие-то обрывки воспоминаний: вот он сидит в тесной, обшитой металлом комнате, тщетно пытаясь остановить неуклонную потерю топлива. Заключительный взрыв в дюзах, а затем головокружительное падение корабля через атмосферу. Он едва успел открыть воздушные люки прежде, чем произошло столкновение. Так как удар был смягчен домом, его каким-то чудом выбросило прямо на крону дерева, которая и замедлила его падение на землю.
Человеку, который был в доме, повезло меньше: его выбросило вместе с разбитой стеной, когда он был уже мертв. Незнакомец смутно помнил, как торопливо снимал одежду с трупа, когда вдруг на него упало бревно, и он потерял сознание.
Итак, он все-таки не Хейнс, а некто с той самой ракеты, и то, что он рассказал Оглеторпу, вцелом соответствует действительности.
Хейнс - он все еще называл себя этим именем - ощутил страшную слабость и ухватился за какой-то торчащий брус, чтобы не упасть. Ему еще многое предстояло сделать; о том, что будет с ним самим, он сможет подумать позже. Ему уже казалось, что с тех пор, как он пришел в себя, он каждую минуту был готов к смерти, и это его нисколько не волновало.
Еще раз окинув взглядом рубку, он заметил раскрытый набор инструментов, из которого соблазнительно торчал большой гаечный ключ. Этим он сможет открыть клапаны. Фонарик лежал там же, где он его бросил; ударом ноги он развернул его в сторону стены и потянулся за ключом. Его скрюченные одеревеневшие пальцы сомкнулись на рукоятке.
И тут впервые за много часов он обратил внимание на свою руку, попавшую в полосу света.
Темные вены вздулись, а кожа приобрела слегка синеватый оттенок. Он тупо уставился на свою руку, потом на другую, стараясь разглядеть ее: кожа на ней тоже была голубая; перевернув руки, он обнаружил на ладонях тот же цвет. Голубой!
Последние обрывки воспоминаний слились наконец в ревущий поток, вызвав в его мозгу круговорот образов и картин. Его разум как бы раздвоился: одна часть работала с клапанами, другая обдумывала вновь обретенную информацию. Он видел безлюдные улицы сказочно красивого города и как бы со стороны какого-то человека, который, еле переставляя ноги, вышел из дома, и, схватившись за горло синими руками, повалился в судорогах на землю! Люди быстро проходили мимо, избегая прикосновения к трупу, боясь даже задеть друг друга.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
