Совещание проходило в комнате, вырубленной в сердцевине тысячелетнего айсберга и обставленной вполне современной, но дешевой мебелью (Президент-Император был не только поклонником нордических героев, но и большим аскетом, любившим экономить на незначительных мелочах). Министры, советники и генералы, числом около чертовой дюжины, восседали за круглым ледяным столом, который пытались украшать весьма скромные напитки и горячительные закуски (ни в коем случае не наоборот). Сам Президент-Император Ательстан Хейткрафт, седовласый гигант лет 50, стоял у широкого оконного проема, затянутого тонкой полупрозрачной полимерной пленкой. Властелин МАССИ щеголял в заполярном охотничьем костюме, с ног до головы пропитанном кровью белого медведя, которого Ательстан Первый собственноручно убил титановым клинком в окрестностях дворца несколько часов тому назад. Маленькие слабости великого человека.
— Господа (дам в этой комнате не было, МАССИ славилась своей патриархальностью), — внезапно заговорил император, — я призвал вас, чтобы вы помогли принять мне окончательное решение. Как мне доложили, обучение и подготовка экипажа успешно завершены, а сам корабль может стартовать с космодрома в Гвиане всего через месяц. Отсюда вопрос — куда? Марс или Антихтон? Или, быть может, какой-нибудь другой мир? Прошу вас, высказывайтесь в порядке старшинства.
Последние два слова были откровенно лишними — люди, которые собрались в этом зале, четко знали свое место в слодной имперской иерархии.
— Антихтон, — почти сразу отозвался старший из министров. — Марс ждал нашего возвращения две тысячи лет, и я верю, что готов ждать и дальше, пока мы улаживаем свои дела в других мирах. Если коммунисты захватят Антихтон со всеми его ресурсами, это будет настоящая катастрофа. Мы потеряем важное преимущество, если уступим Антихтон смертельному врагу расы и нации, и тогда путешествие к Марсу придется отложить на годы, если не десятилетия.
— Марс, — заявил следующий министр. — Потому что мы не имеем права рисковать. Если мы отправим астронавтов на Антихтон, японцы могут все переиграть и повернуть свой корабль к Марсу. И если они коснутся Марса раньше нас и осквернят его своими грязными руками — вот это и будет настоящая катастрофа.
— Антихтон, — сказал третий по счету соратник. — Японцы тоже не станут рисковать. Они не станут отвлекать свои силы на Марс, если мы отправимся к Антихтону.
— Марс. Потому что Антихтон никуда не денется. Не будем забывать про наших добрых союзников — да уж, какие есть, но альбионцы — наши союзники. Они сами по себе доставят японцам немало хлопот и не позволят коммунистам присвоить Антихтон, пока мы совершаем паломничество к Марсу.
— Венера, — неожиданно предложил очередной генерал. — Это ход, которого они от нас не ждут. Наш бросок на Венеру заставить врагов поломать головы и сломает все их планы!
— Антихтон.
— Марс.
— Марс.
— Антихтон.
— Вулкан!
— Марс…
— Антихтон!
— Итак, — подытожил Ательстан Хейткрафт, — пять голосов за Марс, пять за Антихтон, по одному за Венеру и Вулкан. Хм. Гм. Господа, вы мне не помогаете. С таким же успехом я мог вовсе вас не приглашать и выбрать цель в одиночку.
Министры и генералы виновато потупили взгляд. Не все, но многие. И уж точно никто из них не желал оказаться сейчас на месте императора, которому и предстояло принять решение. Потому что они боялись. Одни боялись того, что их может встретить на Марсе. Другие боялись жестоко разочароваться.
И пусть за этим столом собрались хладнокровные прагматики и прожженные политики, но все они верили. Или очень тщательно делали вид, что верят. Именно поэтому они говорили «прикоснуться к Марсу» — ни в коем случае не «высадиться» или «приземлиться».
Верили. Почему бы и нет?
Это была очень удобная религия для второй половины в целом рационального и безбожного ХХ века. Теперь, когда почти каждый день в небо стартуют могучие ракеты, совсем нетрудно поверить, что однажды, много веков назад, ракеты летели в обратном направлении. Нетрудно поверить, что племена англо-саксов, занимающие столь высокое положение на этой планете, в один прекрасный день явились из другого мира. Что почти две тысячи лет назад они спустились с небес в чудесных марсианских цилиндрах и покорили древнюю Британию, лежавшую в развалинах после Великого Красного Потопа — а вовсе не притащились в деревянных кораблях из дикой и примитивной Европы, как утверждают неверные и непосвященные, погрязшие в бесконечном невежестве.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Ад, рай, небеса, преисподняя — все это слишком отвлеченные и абстрактные понятия, тогда как Марс, Звезда Обетованная — вот он. Достаточно поднять глаза к ночному своду — и немедленно встретишься взглядом с его вечно пылающим Красным Оком. Огненным Глазом, который пронзает тебя насквозь, гипнотизирует, манит… Совсем нетруно поверить, что за этим взглядом стоит нечто божественное…
Президент-Император встряхнул головой, прогоняя наваждение. Но и здесь, на скучной серой Земле, Бог Войны не спешил отпускать его. Вера в Него зажигала сердца миллионов фанатиков, которые штурмовали ирландские и британские пляжи на исходе последней мировой войны. Они умирали с Его именем и улыбкой на устах, потому что верили — Марс заберет в свою обитель всех героев, павших на поле битвы. Вера в Него помогала держать в узде темное простонародье, которое страшилось Его гнева. Имя Его наводило ужас на врагов, даже на самых заклятых безбожников и атеистов, потому что до их ушей доходили странные слухи о могучих артефактах и древних марсианских знаниях, найденных среди ледяных пустошей Канады и Аляски или древних британских руинах. Вера в Него…
«Пора принимать решение».
Ательстан Хейткрафт покопался в карманах окровавленного комбинезона, и на свет показалась золотая монетка достоинством в один доллар МАССИ: портрет Отца-Основателя с одной стороны, и древний символ Бога Войны — устремленная в небо стрела, исходящая из золотого круга — с другой. Никто из ныне живущих не смел наверняка утверждать, какая из этих двух сторон является лицевой, а какая — оборотной.
Подброшенная сильным ударом большого пальца монетка взлетела почти к потолку ледяной комнаты, чтобы затем упасть на стол и закружиться там в причудливом танце, среди вихря и облаков мелкой ледяной крошки. Словно зачарованные следили за ней министры, генералы и сам Ательстан Хейткрафт, властелин одной из самых могущественных империй старой Земли.
А потом, в одно волшебное и неуловимое мгновение, танец оборвался, и монетка неподвижно замерла в самом центре стола. И теперь все наблюдатели могли видеть только одну из ее сторон — ту, на которой красовались золотой круг и стрела, устремленная в черный космос.
— Жребий брошен, — тихо произнес Президент-Император, и в этот момент он казался себе Цезарем, Александром и Магелланом одновременно. — Марс или смерть.
Глава 3. На страже мира и демократии
— Джеймс Хеллборн наотрез отказался участвовать в этой экспедиции, — доложил военный министр. — Утверждает, что сыт по горло космическими полетами и далекими планетами. Не понимаю только, почему он говорил про планеты во множественном числе. Можно подумать, ему довелось побывать еще где-то кроме Луны…
— Оставьте это, — отмахнулся сэр Тобиас Фитцпатрик-Маркенсвелл, премьер-министр Нового Альбиона и лорд-протектор Альбионской Имперской Федерации. — Обойдемся без Джеймса. На Хеллборне свет клином не сошелся. Подберем другого героя, который поведет корабль на Антихтон. Вот уж в чем Новый Альбион никогда не испытывал недостатка, так это в героях — как живых, так и мертвых. Меня сейчас другое волнует. Мы никак не можем успеть на Антихтон раньше японцев?
Директор альбионской космической программы развел руками:
— Шансы все еще есть, но это примерно один шанс из ста. Вот если бы мы объединились с американцами…
— Оставьте это, — снова махнул рукой премьер-министр. — Вы же знаете, чем закончились наши переговоры…
