— Отец, что это, что происходит? — испуганно воскликнул еще полусонный мальчик.
— Успокойся, сынок. Видит бог, опять, наверное, поймали какого-то несчастного, — тихо отвечал отец. Он гладил сына по голове, стараясь унять волнение, но рука его дрожала.
Тхань и его старшие брат и сестра увидели в свете факелов группу людей: понурив головы, впереди шли три человека со связанными руками, за ними — солдаты. В одном из арестованных Тхань узнал отца своего товарища по детским играм, с которым они не раз вместе запускали бумажных змеев с вершины горы Колокол, что возвышалась за околицей деревни. Долго не мог уснуть в эту ночь Тхань, то глотая слезы жалости, то рисуя сцены мести виновникам зла, которых он, впрочем, ясно себе не представлял.
Потом еще немало было таких тревожных ночей. Все большее число крестьян, спасаясь от каторжного труда, уходили в соседние леса, и по ночам на них устраивались самые настоящие облавы.
Семья Нгуен Шинь Шака не несла трудовой повинности, почетное звание фобанга освобождало от этого. Но «господин доктор» не мог оставаться безучастным к великой беде, свалившейся на его односельчан, многих детей из которых он обучал грамоте. После мучительных раздумий, как помочь несчастным, он продал участок земли, дарованный ему общиной, и вырученные деньги роздал семьям, чьи кормильцы были угнаны на стройку.
Трагедия «дороги Кыазао» всколыхнула впечатлительную душу Тханя, заставила его всерьез задуматься об окружающей его действительности. Страдания односельчан открыли ему глаза на многие другие беды и несправедливости, царившие в колониальном Вьетнаме, которых он раньше не замечал, принимая как должное. Любознательный, вдумчивый, развитой не по годам, он ищет ответ на свои вопросы в книгах.
Его отец пренебрежительно отзывался об устаревшей системе классического образования. Базировавшееся на схоластике конфуцианского учения, оно не давало необходимых практических знаний, хотя и открывало путь к карьере чиновника. Но именно это-то и было противно всему существу «господина доктора». Он предпочитал рассказывать детям поучительные истории из прошлого своей страны, учил их понимать изречения и афоризмы древних мудрецов, которые были особенно близки ему по духу.
После переезда в Кимлиен отец отдал Тханя на обучение своему другу Выонг Тхук Куи — одному из четырех самых известных учителей уезда Намдан. Будучи тоже сторонником патриотической партии, он прививал Тханю любовь к родной стране, ее героической истории, учил на примерах из жизни национальных героев возвышенной нравственности и духу самопожертвования во имя отчизны.
Совсем другим оказался второй учитель, к которому Тхань попал, когда ему шел 14-й год, — консерватор, ярый приверженец конфуцианской схоластики. Поначалу Тхань прилежно посещал занятия. Под диктовку учителя он должен был изо дня в день переписывать иероглифы из текстов «Четверокнижия» и «Пятикнижия» и заучивать их наизусть. В отличие от других учеников Тхань пытался уяснить смысл канонических стихов и нередко ставил знаменитого педагога в тупик неожиданными вопросами. Ему быстро надоело штудирование конфуцианских премудростей, и после занятий он запоем читал древнекитайские исторические романы, такие, как «Троецарствие», «Путешествие на запад». Кончилось тем, что раздосадованный учитель отказался заниматься с беспокойным учеником.
Горячий отзвук в душе Тханя находили вольнолюбивые, патриотические мотивы, которыми пронизаны многие произведения классической вьетнамской литературы. Он упивался романтической прозой поэта, мыслителя и военачальника, первого вьетнамского утописта Нгуен Чая, мечтавшего о вольготной жизни для всех. Он страдал, читая проникнутые болью строки «Великого воззвания по случаю умиротворения китайцев»: «Жгли черный люд на страшном огне, зарывали в подполье бедствий. Лгали Небу, обманывали народ десятью тысячами уловок, войну несли и несправедливость сеяли двадцать лет. Человечность в небе и на земле уничтожали, от тяжелых поборов в горах и водах опустело…» И ему казалось, что Нгуен Чай написал эти слова совсем недавно, может быть, вчера, а не почти пять столетий назад.
Очень любили в семье Тханя стихи великого земляка Нгуен Зу — он родился в нескольких десятках верст от деревни Лотосов. Мастерскому перу Нгуен Зу принадлежит роман в стихах «Стенания истерзанной души», повествующий о тяжелой доле юной куртизанки Кьеу, ставшей жертвой жестоких феодальных порядков. Не прелесть стихов Нгуен Зу, полных неповторимого изящества и очарования, а их бунтарское содержание волновало пылкие сердца искавших правду жизни юношей, таких, как Тхань. Роман Нгуен Зу стал своего рода вызовом ревнителям средневековой феодальной морали: самыми прекрасными, возвышенными героями у него оказались обитательница «зеленого терема» — веселого дома — красавица Кьеу, продавшая себя, чтобы спасти от долговой тюрьмы отца и брата, а также вождь повстанцев Ты Хай, или «разбойник», каким его считал императорский двор. Словно гимн непокорности и вольнолюбию звучат слова Ты Хая:
Речкою, морем ли бурным — плыл, куда я хотел,Как же могу я быть не у дел,Вместо полета — на брюхе ползти?Я — императорской власти должен свой меч поднести?Разве иного нету пути?Жирным сановником должен я стать,Чтобы в парадной одежде голову низко склонять?Нет! Покуда крепка моя рать,Сам по себе продержаться могу…Ни перед кем не останусь в долгу:Даром — на дар, а на меч — лишь мечом!Только бы вольным остаться,Вольному все нипочем!
Образ непокорного Ты Хая, который не сдался врагу и «умер стоя», пронзенный вражескими стрелами, для патриотически настроенной молодежи стал одним из ярких олицетворений мифических героев, богатырей, которых так ждала вьетнамская земля, покоренная заморскими пришельцами.
Чувства добрые — любовь к родине и ненависть к поработителям — пробуждал в сердцах людей своей лирой южновьетнамский слепой поэт Нгуен Динь Тьеу. Первый певец вооруженного сопротивления вьетнамского народа колонизаторам, он страстно звал в своих стихах соотечественников на битву:
Бьются живые с врагом,мертвые бьются с врагом.Души убитых стоятв тесном строю боевом;Нет! Не смирится народ!Время отмщенья придет!
Тхань жил в атмосфере скорби об утраченной свободе родины и восхищения подвигами героев, не склонивших головы перед завоевателями. А в деревне Кимлиен многое напоминало о былых сражениях и славных героях. Неподалеку от дома, где жила семья Тханя, находился поросший лотосами Бакланий пруд. Старики рассказывали детям, что два десятка лет назад в этом пруду навеки успокоилась мятущаяся душа доблестного односельчанина Выонг Тхук May. Откликнувшись на призыв руководителей движения «Кан выонг», Выонг Тхук May создал крупный партизанский отряд под названием «Верные долгу», который наносил смелые удары по завоевателям. Последний в его жизни бой произошел прямо на улочках деревни. Когда Выонга Тхук May схватили враги, он, выкрикнув проклятия в их адрес, бросился со связанными за спипой руками в пруд и утонул.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
