что я сказал. Давайте просто поговорим, ладно? Нам ведь есть, что друг другу сказать, правда?
Девушка глубоко вздохнула, успокаивая дыхание. Она все-таки остановилась и опустила руку. Вокруг них как-то снова сам собой начал образовываться вакуум.
— Мы же вроде собирались пойти обедать, нет? — вкрадчиво напомнил ей Миша.
Девушка вдруг потеряла весь свой запал и покачала головой, горестно смотря на него. Она даже почти заплакала, полностью выбив этим Мишу из колеи, но сдержалась и только смахнула несколько слезинок, выдавив из себя несколько слов. Только от волнения она сказала их на родном языке своей колонии, и Миша не понял, что именно она хотела ему сказать. Только некоторое время спустя он при случае как-то воспроизвел примерное содержание этой фразы одному знакомому лингвисту, специализирующемуся на изучении группы семитских языков, и услышал от него примерно следующее:
Ты ужасен. Он же твой родной отец!
Хе-хе. Он ужасен, это правда. И что с того? С самого детства все окружающие его люди были такими же, как он. Исключением из общего правила была только его единственная сестра, да и то только потому, что ее годами защищал их отец, да и он сам тоже, чего уж там.
Миша не знал, кем была мать его старшей сестры. Вроде бы она жила где-то на одной из тех отдаленных колоний, куда их отец по молодости уезжал на стажировку сразу после окончания института. Несколько лет спустя отец вернулся домой уже с подросшей маленькой девочкой на руках, которую упрямо записал на свое имя. В силу некоторых обстоятельств через некоторое время он женился на матери самого Миши, также, как и он, дочери именитого профессора, но этот союз нельзя было назвать даже браком по расчету.
В их кругу было в порядке вещей охотиться за перспективными мужчинами, используя для этого любые, даже самые грязные методы, вроде того, что применила его мать, чтобы забеременеть им. Но он сам в итоге оказался бесперспективной инвестицией, пусть даже их с Олей отец тогда и взял ответственность на себя. Но в этом плане Миша не мог обвинить ни одну из сторон. Он прекрасно понимал, что, если бы не та проклятая вечеринка тридцать лет тому назад, их отец вообще никогда бы не женился в этой жизни. Он и сам был непримиримым однолюбом, правда, за все двадцать девять лет его жизни он так и не…
Естественно, что довольно скоро после его рождения этот так называемый брак его биологических родителей распался, а он сам при этом остался с отцом и старшей сестрой. Миша до сих пор искренне не понимал причин, побудивших их отца забрать его, учитывая его отношение ко всему произошедшему с самого начала. Сестра, будучи старше его всего на пять лет, фактически заменила ему мать, став в итоге единственным светом в его жизни. А та женщина, что родила его, в скором времени повторно вышла замуж, и на этот раз очень удачно. Это опять же было в порядке вещей в их кругу.
Во втором браке его матери неизбежно появились на свет дети. Они все были выходцами из одного круга и неизбежно общались между собой. Понимая его будущие перспективы в качестве единственного сына знаменитого профессора Львова, его мать с самого начала предпринимала постоянные попытки завлечь его в свою семью, беззастенчиво оперируя тем фактом, что они же тоже ему родные по крови. Но, с самого начала и до сих пор, Миша непримиримо признавал своей семьей только свою единственную единокровную сестру, до остальных ему не было никакого дела. К этим остальным по большому счету относился и их отец… Миша всегда очень трепетно относился к душевному спокойствию сестры, которая за все эти годы, которые прошли после его ухода из дома, так и не оставила попыток примирить их с отцом. Он не мог просто взять и сказать ей, что все это бесполезно, что он давным-давно примирился с тем фактом, что, несмотря на некоторое внешнее сходство, они с отцом были настолько разными по характеру, что им просто не дано было понять друг друга. Мише всегда проще было считать профессора Львова сухим и непреклонным человеком, не способным разделять свои эмоции ни с кем, кроме своей единственной дочери. По крайней мере, так было до появления этой девчонки, которая стояла сейчас перед ним. Он не представлял, что думать обо всем этом, он просто…
— Вы когда-нибудь думали о том, что вы идиот? — уже немного справившись со своими эмоциями, более спокойным тоном спросила Наташа. — Разве можно просто так верить своим мыслям?
Почему-то, смотря на выражение ее лица и снова прислушавшись к своему внутреннему чутью, Мише впервые в жизни захотелось от души отвесить себе затрещину. Он смутно догадывался, за что, и даже искренне пожалел о том, что Наташа сдержалась и не ударила его сама. По крайней мере, ему было бы сейчас гораздо спокойнее на душе.
— Много раз. — в полном смятении лучезарно улыбнулся он.
— А вы не безнадежны. — как-то грустно улыбнулась ему девушка.
Миша с улыбкой кивнул, полностью соглашаясь с ее мнением.
— Так… — осторожно начал он.
— Да, конечно. Я в любом случае должна была сегодня пообедать именно с вами. — Наташа развернулась и пошла к выходу со двора института, направляясь к пищевому блоку.
Миша, не моргнув и глазом, пошел рядом с девушкой, снова улыбаясь своей привычной улыбкой. К сожалению, на них не обращали совершенно никакого внимания, хотя по пути он совершенно точно встретил парочку знакомых, преспокойно прошедших мимо него. Сама Наташа больше не разговаривала с ним, думая о чем-то своем, но сейчас так было даже лучше. Немного успокоившись, Миша начал было быстро анализировать сложившуюся ситуацию, но под конец сдался, в очередной раз отказавшись вообще что-либо понять в этой жизни. Он понимал только, что раньше все понимал неправильно, но не знал, стоит ли теперь вообще говорить обо всем этом.
Они оба быстро дошли до пищевого корпуса. Мише уже совершенно не хотелось есть, но он заставил себя набрать свой привычный заказ и решительно забрал полный поднос у своей спутницы. Они поднялись на второй этаж, тщетно выискивая свободный столик. Молодой человек вопросительно посмотрел на Наташу, та несколько поморщилась, но все-таки явно опять что-то там сделала. На всех парах несшийся к освобождающемуся столику первокурсник вдруг резко затормозил и начал оглядываться вокруг в поисках свободного места, дав им обоим спокойно пройти и удобно разместиться за тем самым столиком.
— Можно спросить, как вы это делаете? — спросил Миша,
