Объект этих размышлений переминался с ногу на ногу поодаль, задумчиво скреб подбородок, а потом уставился своими налитыми кровью глазами а Диза: — Клэр ничего не говорил про лемозин зато говорил другое.
— А именно?
— Ну да, — протянул Эзра. Он расстегнул карман замасленного комбинезона, вынул пачку «Честерфилда», закурил и зашелся сухим старческим кашлем. Сквозь вьющийся дымок он взирал на Диза, явно замышляя какую-то хитрость. — Может, оно ничего не значит, а может, чего-то значит. Видимо, здорово удивило Клэра. Наверное, да, потому как старина Клэр себе места не находил.
— Что же он сказал?
— Точно не помню, — завилял Эзра. — Иногда, знаете, когда я что-то забываю, портрет Александра Гамильтона мне освежает память.
— А как насчет Эйба Линкольна? — холодно парировал Диз.
Немного поразмыслить, Ханнон согласился, что иногда и Линкольн помогает, и портрет этого джентльмена на пятидолларовой купюре перешел из бумажника Диза в слегка дрожащую руку Эзры. Диз подумал, что чудо мог совершить обыкновенный портрет Джорджа Вашингтона, но хотел удостовериться, что этот человек на его стороне... и потом, все равно бухгалтерия оплатит.
— Ну?
— Клэр сказал, что тот тип вроде как собирался на бал, так он выглядел, — выпалил Эзра.
— Да ну? — Диз подумал, что это и на один доллар не тянет.
— Сказал, что тот вроде как прямо с витрины. Фрак, шелковый галстук, все такое. — Эзра помялся. — Клэр говорил, тот даже был в большом плаще. Внутри красный, как пожарная машина, снаружи червей, негритянская задница, говорил, развевался спереди, прямо как крылья летучей мыши.
Огромные красные неоновые буквы промелькнули перед Дизом, образуя слово: «РУЛЕТКА».
«Ты этого не знаешь, мой пропахший джином друг, — подумал Диз, — но то, что ты сейчас сказал, может вписать твое имя в историю».
— Вот вы все спрашиваете про Клэра, — начал Эзра, — а нет чтобы спросить, а что я сам-то видел.
— А вы видели?
— Ну.
— И что это было, друг мой?
Эзра почесал жесткий подбородок длинными желтыми пальцами, хитро поглядывая на Диза прищуренными, налитыми кровью глазами, и затянулся сигаретой.
— Опять приехали, — сказал Диз, доставая другую пятерку и стараясь сохранить дружелюбное выражение. Пробудившийся инстинкт подсказывал ему, что он еще не до конца выжал старого пьяницу.
— Это мало за то, что я вам расскажу, — с упреком произнес Эзра.
— Богатые городские мужики, как вы, могут дать больше, чем десятку. Диз взглянул на свои часы — тяжелый «ролекс» со светящимися камнями на циферблате.
— Ерунда! — фыркнул он. — Смотри, как поздно! А я еще не успел поговорить с фалмутской полицией!
Не успел он опомниться, как пятерка, которую он держал между пальцами, вдруг очутилась рядом со своей подругой в кармане комбинезона Ханнона.
— Ладно, если у тебя еще есть что сказать, — говори, — согласился Диз.
— Мне еще во много мест надо успеть.
Механик помялся, поскреб свою щетину и обдал собеседника запахом древнего сына. Потом как бы нехотя вымолвил:
— Под тем «скаймастером» была здоровенная куча грязи. Прямо под багажным отсеком, вот где.
— Правда?
— Угу. Я ее пнул сапогом.
Диз ждал. Он мог себе это позволить.
— Мерзость. Полно было червей.
Диз ждал. Это хорошая, нужная информация, но это если не сомневаться, что старик с того дня окончательно протрезвел.
— И личинки, — продолжал Эзра. — Там и личинки копошились. Как будто кто-то помер.
Ту ночь Диз провел в мотеле «Морской бриз», а в восемь утра вылетел в Олдертон на севере штата Нью-Йорк.
Глава 5
Из всего, что Диз не понимал в перемещениях своего героя, больше всего его озадачивало, как лениво вел себя Летун. В Мэне и в Мэриленде он прямо-таки медлил с убийствами. На одну ночь он оставался только в Олдертоне, который посетил через две недели после того, как расправился с Клэром Боуи.
Аэропорт Лейквью в Олдертоне был еще меньше, чем АОК, -одна-единственная грунтовая полоса и диспетчерская, которая помещалась в недавно покрашенном сарае. Средства посадки по приборам отсутствовали, зато торчала большая спутниковая антенна, так что любой фермер, летавший отсюда по своим делам, мог быть уверен, что не пропустит очередную серию «Мерфи Браун», «Колеса Фортуны» или чего-то не менее важного.
Одно Дизу очень понравилось: незаасфальтированная полоса в Лейквью была такой же гладкой, как и в Мэне. «Я привыкаю к этому», — подумал Диз, ловко касаясь грунта колесами своего «бича» и начиная торможение. Ни стука о заплаты на асфальте, ни провалов в глубокие ямы... да, к этому легко привыкнуть.
В Олдертоне никто не выпрашивал портретов президентов или их друзей на денежных знаках. Весь город Олдертон — около тысячи жителей — находился шоке, а не только несколько совместителей, которые вместе с Баком Кендаллом работали в аэропорту Лейквью почти задаром (и уж точно без прибыли). Говорить было, по существу, не с кем, свидетелей, даже масштаба Эзры Ханнона, тут не нашлось, «Ханнон, конечно, был под газом, — размышлял Диз, — но по крайней мере что-то я от него узнал».
— Видно, это большой силач, — говорил Дизу один из совместителей, -старина Бак, он любил наряжаться, и человек был спокойный, но уж если его разозлишь, так держись. Как-то он в боксе завалил мужика на карнавале в Покипси в позапрошлом году. Такие драки, конечно, незаконные, но Баку нужны были бабки, чтоб починить его стары «пайпер», и он в боксе завалил этого типа. Получил двести зеленых и отдал ремонтной компании за два дня до того, как на него собрались накапать.
Совместитель покачал головой с искренне сокрушенным видом, и Диз пожалел, что не распаковал свою камеру. Читателям «Биде ньюс» понравилось бы это длинное, морщинистое, удрученное лицо. Диз отметил про себя, что надо выяснить, была ли у Бака Кендалла собака. Снимки собак погибших людей тоже берут читателей «Биде ньюс» за живое. Вы сажаете пса на крыльце дома покойного и даете подпись: «ДОЛГОЕ ОЖИДАНИЕ БАФФИ НАЧИНАЕТСЯ» или что-нибудь в этом роде.
— Какой ужас, — сочувственно произнес Диз.
Совместитель, вздохнув, кивнул, — Видно, достал его сзади. Только так я себе представляю.
Диз не ведал, с какой стороны достали Джерарда «Бака» Кендалла, но знал, что на сей раз у жертвы не было вырвано горло. Были отверстия, через которые «Дуайт Ренфилд», видимо, высасывал кровь. Как заявил следователь, отверстия находились по обе стороны шеи: одно в яремной вене, другое в сонной артерии. Они совсем не походили на маленькие, едва различимые укусы. В отчете следователя говорилось о сантиметрах, но Диз живо представлял себе масштабы, а Моррисон поручил незаменимой Либби Граннит объяснить понятным языком то, что вытекало из рассказа следователя: либо у убийцы были такие зубы, как у Великоножки — любимого персонажа газеты, либо он проделал отверстия в шее Кендалла более прозаическим способом — с помощью молотка и гвоздя.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
