– Я здесь в Москве женился… потом все и оформил, – тут же и признался Курбанов, как ему удалось преодолеть все «рогатки».
Этот «путь» получения российского гражданства и московской прописки Рожкову был знаком. «Джигиты» средних лет выискивали одиноких москвичек, у которых не сложилась семейная жизнь или даже женщин значительно старше себя, вплоть до старух. Первых они заваливали подарками, водили в ресторан, клялись в вечной любви… Со вторыми были крайне вежливы, помогали им в покупке продуктов и лекарств, помогали и деньгами. Вся эта любовь и вежливость обычно кончалась, едва заключался брак, или старуха прописывала «джигита» на свою жилплощадь. У тех «джигитов» могло оказаться два паспорта, один российский, второй, например, азербайджанский, где у него числилась вторая семья где-то в Баку или Сумгаите, которую он мог срочно выписать в Москву и у бедной «влюбленной» москвички начиналась не жизнь, а сущий ад, ну а старуха при таких делах тем более задерживалась на этом свете не долго.
Впрочем, целью Рожкова не являлось сейчас выяснять, каким образом Курбанов прописался в Москве. Единственно, на что он обратил внимание та это то, что прописался он недавно, чуть более года назад.
– Теперь скажите мне пожалуйста, тренер по тяжелой атлетике, это ваша специальность? У вас есть соответствующий диплом, или вы просто бывший спортсмен? – сменил «угол атаки» Рожков.
– Я… диплом у меня нет, – вновь заволновался Курбанов. – Я спортсмен, в Азербайджане выступал, призер республики был.
– Понятно. Вы мастер спорта? – конкретно, в упор глядя в глаза собеседнику, спросил Рожков.
По телосложению Курбанова, в котором слишком большой процент занимала жировая прослойка, Рожков безошибочно определил, что такому человеку просто не под силу выполнить мастерский норматив по тяжелой атлетике. Ведь с его собственным весом надо поднимать очень тяжелую штангу. Это тебе не футбол, где того же «мастера» можно получить «дуриком» в команде, при этом не обладая особыми физическими качествами. Здесь нет, здесь силушка нужна, а вот ее-то в этом новоявленном россиянине, москвиче и тренере совсем не угадывалось. Видимо поэтому вполне естественный вопрос поверг Курбанова в некое смятение, он явно растерялся:
– Я… мастер? – по всему было видно, что он лихорадочно раздумывал, как ответить на вопрос, соврать, что да, он мастер спорта, но тон, каким задан вопрос и немигающий взгляд, которым Рожков казалось хотел пригвоздить собеседника к стулу… К тому же не по годам крепкая квадратная фигура зама главы Управы свидетельствовала, что он сам, наверняка, бывший спортсмен и в этих делах сведущ. Все это не позволило Курбанову сказать неправду:
– Нет, я …. Я кандидат в мастера, но это почти то же самое, что мастер.
– В каком весе выступили? – продолжал задавать «профессиональные» вопросы Рожков.
– Что? – все более терялся Курбанов. – Семьдесят пять килограмм.
«Ого, – про себя подумал Рожков, – как тебя разнесло-то после того как кончил выступать. Сейчас в тебе, поди все девяносто, а то и больше», – а вслух сказал следующее:
– Значит, в полусреднем. В какие годы вы выступали?
– С восемьдесят третьего по девяностый, потом тренером в Баку работал.
– Насколько я помню мастерский норматив в советское время для полусредневесов, кажется, был сто двадцать в рывке и сто шестьдесят в толчке, ну а кандидата соответственно на десять кило меньше, то есть сто десять и сто пятьдесят. Вы что же поднимали эти веса? – Рожков уже спрашивал словно следователь, желая уличить правонарушителя. Его взгляд говорил достаточно «красноречиво»: не бреши жирный боров, сто пятьдесят ты в лучшем случае от помоста смог бы оторвать, то есть сделать «тягу» и все.
Курбанов не стал отвечать на вопрос, а вновь суетливо полез в принесенный с собой дипломат, откуда достал маленькую книжечку наподобие членского билета. Рожков сразу узнал в ней «разрядную книжку», в которую записывалась квалификация спортсмена.
– Вот, у меня есть документ … здесь написано, что я кандидат … в девяностом году сделал.
Разглядывая истертую книжку, выданную каким-то бакинским спортобществом, действительно подтверждающую, что Курбанов выполнил норматив кандидата в мастера спорта, Рожков недоверчиво покачал головой.
– Если не верите, в Баку позвоните, я телефон дам, там скажут, что все правда, – продолжал уверять Курбанов.
«В Баку могут сказать, что ты вообще мировой рекордсмен», – подумал Рожков, а вслух сказал:
– Ладно, сейчас это не столь важно, поверю я или нет в подлинность вашего документа. Меня больше беспокоит то, на каком основании вы здесь, в Москве, стали заниматься тренерской деятельностью. Насколько я понял из ваших слов, диплома института физкультуры у вас нет, даже бакинского. Тогда почему же вы решили, что сможете тренировать штангистов?
Крючковато-мясистый нос Курбанова вдруг начал краснеть автономно от остального лица, его тугой двойной подбородок, бывший бы к лицу дородной женщине, но не мужчине, задрожал.
– Я… я в Баку тренер работал. Разве нельзя в Москве тоже работать? – совсем стушевался Курбанов.
– Для того чтобы работать тренером, тем белее возглавлять спортивную секцию по такому технически сложному и травмоопасному виду спорта как тяжелая атлетика, нужен как минимум соответствующий диплом и обязательная квалификация не ниже мастера спорта. Может быть, там у вас в Баку не было достаточно тренерских кадров, а здесь в Москве их сколько угодно. Здесь проживает много не просто мастеров спорта, а мастеров спорта международного класса, и заслуженных мастеров, чемпионов мира, Европы и Олимпийских игр. И знаете, далеко не каждому из них удалось здесь организовать свою секцию, даже имеющим дипломы таких известных ВУЗов, как наш московский инфизкульт, или питерский имени Лесгафта. Потому у меня возникает вполне обоснованный вопрос, как это удалось вам, всего лишь кандидату в мастера, если даже поверить этим документам? – Рожков кивнул на разрядную книжку. – Причем человеку, приехавшему из другого государства и всего год назад получившему гражданство и прописку, ко всему не имеющему институтского диплома?! – Рожков постепенно повышал голос, явно пытаясь морально «давить» на собеседника.
– Не знаю, вот все … смотри документ, мне разрешили … здесь в вашей Управе разрешили, – продолжал нервно «отбиваться» Курбанов, уже путая форму обращения.
На «вы» кавказцы обычно обращались только к тем русским, от которых зависели. Всем прочим, независимо от возраста и пола говорили «ты», причем, как правило пренебрежительным тоном. Но сейчас Курбанов, похоже, так перепугался, что стал путаться.
– Ну, с теми, кто вам это разрешил, мы тут разберемся. Вы же ответьте мне на такой вопрос. Сколько человек занимается в вашей секции?
– Точно я не помню, может двадцать людей, может больше, – краснота от носа стала постепенно разливаться по щетинистым бочкообразным щекам Курбанова.
– Список занимающихся есть?
– Есть… но я его не взял, – Курбанов старался унять дрожь.
– Ну, а врач там какой-нибудь при секции есть?
– Врач… зачем врач? Там поликлиника недалеко, да нам еще не разу не нужен был врач.
– Понятно… Ну ладно, не буду вас больше мучить своими вопросами, тем более что мне уже все ясно. А это означает, что почти все изложенное в письме косвенно вами же и подтверждено. В вашей секции занимаются не столько спортом, сколько хранением всевозможной продовольственной продукции, которую ваши земляки потом реализуют на рынке. А спортом там тоже занимаются, но вовсе не готовят штангистов-разрядников, а подкачивают мышцы и отдыхают после рабочего дня на том же рынке те же ваши земляки. Потому вы мне и не представили список занимающихся, потому что там окажутся одни азербайджанцы. Вы ведь в том подвале занимаете два помещения. В одном установили тренажеры, а вот второе предназначено чисто под склад. Хоть по документам оно проходит как раздевалка. Не так ли?
В кабинете возникла продолжительная пауза. Курбанов шумно дышал и не переставал вытирать пот с лица и короткой шеи. Наконец, он собрался с духом и вкрадчиво заговорил:
– Понимаете, нам здесь так тяжело приходиться работать. Да мы действительно там в одной комнате зимой храним свой товар, чтобы не замерз. Но мы честно платим аренду. Если надо мы еще заплатить можем.
Последние слова Курбанов произнес понизив голос, опасливо оглянувшись на дверь. Рожков никак не отреагировал на слегка замаскированное предложение дать взятку. Он предвидел, что без этого не обойдется. Знал он и то, что все его также вроде бы замаскированные угрозы не имеют под собой никакой реальной почвы. Хоть он и обещал «разобраться» с теми, кто разрешил Курбанову его, так называемую, секцию, но реально сделать этого никак не мог. Ведь, наверняка, она была так хорошо «проплачена», что даже если бы он и очень захотел ее закрыть, то все равно у него ничего бы не получилось. Более того, наверняка и глава Управы не станет с этим связываться. Ведь всей той сплоченной цепочке чиновников, которых «подкармливал» Курбанов и его клан … им ничего не стоило не то что Рожкова снять с должности, но и самому Главе серьезно жизнь осложнить. Игорь Константинович, осознавая свое полное бессилие, пытался хотя бы попугать Курбанова, по всему представителя довольно мощного семейства, пустившего в Москве уже довольно глубокие корни и перетаскивавшему постепенно из Азербайджана сюда все больше своих родичей. Потому Рожков мог только пугать, то есть «брать на понт»:
