привычной для меня ипостаси, но эти ядовито-розовые бриджи и не менее розовая рубашка, два крыла, неаккуратно привязанных к спине, да лук со стрелами с не менее розовым оперением вызывали у меня совершенно нелестные ассоциации. И вообще…
Я до сих пор на него злилась. Достаточно, чтобы взять эту стрелу и запихнуть куда-нибудь…
— О, армия твоя пришла, — протянул моментально помрачневший Себастьян. — Сейчас будут стрелами размахивать да защищать… Здравствуй, Димитрий.
Димитрий? В моем мире его звали просто Митькой, но в паспорт я не заглядывала, может, там и Димитрий вместо ожидаемого Дмитрия значился. Мы, к счастью, ни до ЗАГСа, ни до юриста, чтобы дарственные писать, не добрались, так что мало ли, вдруг меня бы ждал любопытный сюрприз? Но я предпочитала не вникать в такие тонкие материи.
Главная моя проблема, точнее, две моих главные проблемы, сейчас стояли друг напротив друга, эдакие черное и розовое пятно, и сверлили друг друга взглядами.
Только не говорите, что этот Димитрий был у предыдущей Эдиты любимчиком!
— Димитрий, — мрачно промолвила я, — ты что-то хотел?
— Ну так как же. Отчетность сдать надобно, — промолвил он. — Купидонью. Зря я, что ли, с этим луком над людьми летаю?
— Ты не летаешь, — мрачно напомнил Себастьян. — Ты ходишь. Потому что твой зад от земли эти два крыла оторвать не в состоянии.
Нет, тут Бастиан, конечно, прав. Димитрий был парнем подкачанным, никаких претензий — кроме того, что он выглядит, как мой бывший, — но вот эти два куриные крыла у него за спиной совершенно не были предназначены для полета.
Вот и сейчас, купидон — а ведь этот парень, очевидно, таки трудился на должности купидона! — задергал ими возмущенно, а в воздух ни на сантиметр не поднялся. Себастьян только усмехнулся.
— Это разве магия, — протянул он. — Фу.
— Девушкам, — гордо вскинул голову Димитрий, — нравится! Это же так романтично, что кавалер может поднять даму в воздух…
Я кашлянула. Надо было как-то отреагировать, но я не хотела совсем уж выбиваться из образа Эдиты, которая мне до сих пор казалась слишком… Противоречивой личностью. Всё-таки, странно она как-то себя вела. То тут, то там вылезали удивительные нюансы, и я до сих пор не могла понять, какой линии поведения придерживаться.
— Романтично? — вскинулся Себастьян. — Романтично! Если кавалер способен взлететь! Вот я — способен, — и он зло прищурился. — А ты и эта петушиная армия — нет!
Его плащ встрепенулся, и я сама вздрогнула, наблюдая за тем, как стремительно трансформировалась ткань. За спиной у Себастьяна появилось два крыла — не с перьями, а гладких, кожистых, но сильных. В том, что он способен взлететь на вот этом, я как-то не сомневалась.
Выглядел бог смерти грозно. Достаточно грозно, чтобы Димитрий от неожиданности даже попятился и боязливо отступил на полшага назад, явно намереваясь скрыться за дверью.
— Ну что? — язвительно поинтересовался Себастьян. — Как там романтика?
Нет, это надо срочно прекратить!
— Вообще-то, — мрачно произнесла я, — мне надо работать. Так что будет неплохо, если вы сложите свои крылья… И крылышки, — я строго взглянула на Димитрия, пользуясь тем, что я вроде как его начальство, — Ты зачем пришел?
— Так отчеты же!
— Я не вижу у тебя в руках никаких отчетов.
— В руках? Ты хочешь, чтобы я надорвался, Эдита? — сопровождаемый мрачным взглядом Себастьяна, протянул купидон. — Вот они, — и посторонился, демонстрируя мне внушительных таких размеров тележку, загруженную доверху какими-то папками. — Это за весь мой отдел. Другие попозже привезут. Ну, как обычно…
— Как обычно? — мрачно поинтересовалась я, но, спохватившись, повернулась к Себастьяну. — Я… Мне работать, наверное, надо. Так что…
— Понял, — усмехнулся бог смерти. — Ухожу. Но, возможно, ты позволишь проводить тебя до дома?
Ну, учитывая то, что я понятия не имела, где живу, это была не такая уж и плохая идея.
— Только после работы, хорошо? — предложила я. — Мне тут… Разобраться надо. Купидонов перестроить.
— Но я зайду за тобой. Вечерком, — будто угрожая, промолвил Себастьян.
Я вздохнула. Улыбнулась, хоть и несколько натянуто. И кивнула.
— Конечно. Заходи. Буду рада тебя видеть.
…Судя по выражению лица Димитрия, на нормальную Эдиту это мало походило, да?
3
Стоило только Себастьяну покинуть кабинет и громыхнуть дверью где-то в другом конце своего коридора — он, очевидно, ушел куда-то к себе, — как Димитрий уставился на меня, будто бы на ненормальную, и выпалил:
— Эди, ты что?! Совсем с ума сошла? Он же в самом деле припрется тебя провожать! И ты что, хочешь с этим неадекватным под ручку идти домой?!
Я серьезно взглянула на подчиненного-купидона. Засевшее на уровне подсознания стойкое недоверие к бывшему сработало просто идеально, и я отказывалась просто так верить его словам. Сейчас наговорит каких-то гадостей о Себастьяне, а тот, между прочим, хоть порадовать меня пытался. Ну да, костями. Но в букете зато! Может, для него это совершенно нормальная практика!
Скорее всего, так и есть, иначе с чего б то вдруг он делал мне такие роскошные подарки? Да, бога смерти я побаивалась, но доверяла ему и того больше, чем Митьке-Димитрию. Наше знакомство в другом мире ничем хорошим не закончилось, да и… В моем понимании заслуживающие доверие люди не носят куриные крылышки, привязанные к плечам.
— Во-первых, — мрачно отозвалась я, вспомнив, что вроде как здесь начальство, — давай, тащи сюда отчеты. И что там у нас должно быть как обычно?
— А может, — скривился Димитрий, — мы подождем, пока прилетят другие? И они затащат и это? Ты же знаешь, я — существо нежное, мне нельзя…
Да-да, знаю. В одном мире я слушала эту песню целых полгода, пока наконец-то не поняла, что рядом со мной не мужчина, а личинка какая-то мерзопакостная! Гусеница! Трутень!
— Я сказала, — ледяным голосом произнесла я, — тащи сюда отчеты, а не рассказывай мне о том, как жить! И поживее! Нежное существо… И поподробнее про «обычно».
— Тебе зачем? — насторожился Димитрий.
Решив, что это недостойно богини любви — отвечать на такие глупые и совершенно неприятные вопросы, я гордо вскинула голову и отвернулась от него. Поохав, купидон наконец-то понял, что настроена я не в меру серьезно, потому решительно повернулся к тележке с отчетами и попытался втащить её в кабинет. Судя по виду, весила кипа бумаг ну от силы килограммов десять — эту неподъемную ношу могла бы понести даже я, хрупкая девица. Ну, или не очень хрупкая, смотря кого послушать.
Но Димитрий отчаянно делал вид, будто ему тащить эту ношу невыносимо тяжело. Он охал, ахал, хватался то за спину, то за голову, то
