Граф уже разрубил оруженосца, спешившего на помощь Найжелу, и тот тоже оказался не из крови-плоти.
А Найжел ухватил правой рукой левую половину тела, а левой — правую и потянул, соединяясь. На глазах оторопевшего Блекгарта обе половины срослись и, что более удивительнее, срослись доспехи и одежда. Только лицо мерзкого нечеловека больше не напоминало даже отдаленно черт Найжела, теперь была полубесформенная звериная отвратительная морда, с яростно горевшими желанием убивать глазами.
— Это грязевые куклы! — крикнул граф. — Они слеплены по подобию настоящих людей, но почти лишены разума! Старайтесь рубить их и тут же сбрасывайте на землю. На земле они не возживают! Стаскивайте их чугунными клювами и добивайте на земле!
Во время этой короткой речи граф, подавая пример, выбил разрубленного оборотня из седла и, когда тот коснулся дороги, направил на него коня, щитом отбивая удар одного из самых шустрых противников.
Блекгарт словно очнулся от зачарованного сна — оруженосец протягивал ему щит и шлем. Медлить было нельзя и юный рыцарь быстро надел на голову тяжелый шлем, на котором красовался скромный алый плюмаж. Это был его первый настоящий бой, в котором он принимал участие, не как оруженосец. Бой не на турнире, а с врагом, да еще не с простым, с магическим!
Юный рыцарь боялся лишь одного — оплошать на глазах строгого и такого бесстрашного и сильного отца. Поэтому даже не дождавшись пока оруженосец как следует прикрепит шлем, он выхватил у него меч (копье в такой толчее бесполезно) и рванулся в бой.
Дорогу, окаймленную горами, нельзя было бы назвать узкой, но и на ристалище она никак не походила. Рыцари графа, водрузив на головы шлемы и взяв у оруженосцев мечи, ринулись вслед за предводителем, который уже далеко проник во вражьи ряды, кроша противников на части, будто повар вареную морковь для супа, и рычал за спину:
— Один из герольдов — к кортежу! Пусть поставят тройной заслон у кареты принцессы! Чтоб ни одна тварь до нее не добралась! А ты, дружок, труби громче!
Звук твоей трубы нагонит страха на проклятых чудовищ! Не делайте разницы между рыцарями и слугами! Они все — колдовские чудища! Убить надо всех!
Его слова не расходились с делом, он неустанно взмахивал мечом, его оруженосцы, скидывали на мгновение потерявших возможность действовать противников на землю, под копыта боевых коней.
— Лошадей врага старайтесь не ранить! — кричал граф, не прекращая смертельной жатвы. — Надо будет вернуть хозяевам!
Что за неуместные мысли у графа? О том ли следует думать в такую минуту?
— Тот из врагов, у кого потечет обычная кровь — кукловод! — прокричал граф.
— Его не убивать, взять живым! Кто возьмет его в плен — в награду получит полную пригоршню золота. Если это сделает оруженосец — шпоры гарантирую!
Первого своего противника — молодого черноволосого рыцаря со щегольскими усиками и в национальном костюме орнеев — Блекгарт зарубил наотмашь. Сила удара и чуть под неправильным углом повернутый меч привели к тому, что враг, прыснув на Блекгарта из раны вместо крови какой-то серовато-коричневой густой дрянью, вывалился из седла. Блекгарт услышал предостерегающий крик оруженосца и сумел вовремя подставить щит под удар противника слева, а то бы разделил судьбу своей жертвы и валялся бы сейчас в пыли дороги, если и не погибший, то рискующий быть забитым конскими копытами с тяжелыми подковами.
Первый успех взбудоражил кровь. Тот вражина, что наносил удар, получил в ответ резкий выпад, который снес ему часть головы вместе с ухом. Но противнику это было словно ни почем и Блекгарт уже с трудом отразил щитом новый удар. И атаковал сам, но промахнулся, попав по крупу лошади, наверное, перерубив ей хребет. Конь под противником свалился как подкошенный. Но лишенный части головы магический монстр, плеская на Блекгарта мерзкой, ничем не пахнущей жижей, проворно вскочил на седло — видно прав отец, прикосновение к матушке-земле этим тварям смерти подобно.
Вокруг звенела соприкасающаяся сталь, воздух наполнили ржание коней, призывные кличи, зычные уханье и ругань, крики боли.
И вдруг Блекгарт почему-то подумал, что его противник — и первый, и этот вот, сейчас не издали ни звука. Точно уж магические мороки и даже земля их носить не хочет.
Но размышлять на эту тему было некогда — стоя на своем шатком постаменте, рискуя в любое мгновение сверзиться, покалеченный враг отбросил меч и прыгнул на Блекгарта.
Юноша не понял, что происходит, но почувствовал, как в смотровую прорезь опущенного забрала врываются стремительно вырастающие когти врага, грозя пронзить глаза и вторгнуться в мозг. Молодой рыцарь инстинктивно зажмурился и острая боль в бровях словно ослепила его.
Этого не должно было быть — противник вел себя не по рыцарски! Детская обида, смешанная с острой болью и страхом смерти охватили графского сына, единственного оставшегося наследника, последнюю надежду прославленного Роберта на продолжение знаменитого рода.
Судорожным движением, от боли и ужаса не соображая, что делает, Блекгарт дернул рукой с мечом снизу вверх, словно хотел обтереть глаза от крови и забыв, что на нем шлем. Острый меч, старательно наточенный опытным оруженосцем, в этом резком движении отрубил руку противника, словно ссохшуюся ветку дерева. Еще бы чуть-чуть и магические когти вонзились бы ему прямо в глаза.
Почувствовав, что страшное врезание когтей чудовища в его плоть прекратилось, Блекгарт попытался открыть глаза, но их заливала кровь. Тем не менее в это мгновение непродолжительного прозрения, прежде чем снова зажмуриться, он успел увидеть, как превращается на земле в отвратительную грязь едва не ослепивший его враг. Тот таял, словно снежок, брошенный на раскаленную печку, только что пар от него не шел.
Блекгарт левой рукой, на которой висел тяжелый щит, с трудом освободил крепления и сдернул шлем — воздуха не хватало, да и не мог он в таком состоянии сражаться. Он вновь на мгновение приоткрыл глаза и увидел мелькнувший меч другого оборотня, который хотел добить раненого рыцаря.
Блекгарт опять зажмурился, понимая, что это последняя секунда в его жизни — ни сил, ни времени отразить удар у него уже не было.
Он сидел в седле посреди кипящей битвы людей с созданными чародейством нежитями, ожидая смерти. Но мгновение сменилось следующим, удар не воспоследовал. Юноша услышал голос отца, уже чуть охрипший от крика, обращенный, видимо, к оруженосцу Блекгарта:
— Бери его коня за поводья и выводи назад! Видишь, у него кровь заливает глаза!
Жизнью за него отвечаешь!
Вокруг грохотало побоище — странный шум, крики и стоны раздавались только одной из воюющих сторон. Наконец он услышал голос оруженосца:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
