«Выдержав паузу и обведя публику таинственным взглядом, факир произносит заклинание, к примеру «айн, цвай, драй», затем скидывает платок и извлекает из цилиндра волшебно появившиеся там предметы».
Юрасик все так и сделал. Правда, ничего в цилиндре не оказалось, и Юрасик решил повторить все сначала: снял шляпу и раскланялся, накрыл цилиндр платком и сунул руку в шляпу. Рука, не встретив сопротивления шляпного донышка, пролетела внутрь, и Юрасик, потеряв равновесие, завалился правым плечом в шляпу. Он почти опрокинул на себя шаткий стол, инстинктивно опершись на доски левой рукой. Теряя равновесие, он полетел вниз, в какую-то бездонную пропасть, хотя точно знал, что никуда ниже грязноватого пола трейлера свалиться не мог.
«Мне, наверное, стало плохо от духоты… В отпуск пора, на Канары», — думал он, летя сквозь вязкую, но беспрепятственно пропускавшую его черноту…
Очнулся Юрасик в собственном доме, прямо в пустой прихожей и вовсе не лежа в обмороке, потому что превосходно себя чувствовал и весьма твердо стоял на ногах.
На нем была легкая дубленка, а под ней — серебристо-серый выходной пиджак, по-праздничному узкий, с ярко-красным галстуком-бабочкой. Сам Юрасик был чуть навеселе и очень собой доволен.
Где-то в глубине дома упругим ритмом билась музыка, и Юрасик знал, что там пляшут гости. Сам дом был совсем не таким, каким он его привык видеть, голостенным и чужим, а отделанным так, как ему и хотелось, — ярко, богато, без тени скупости, но без излишнего наворота. Больше всего ему нравились вышитые вручную картины вдоль лестницы, ведущей на второй этаж. Он не мог разглядеть их, но знал, что они там есть.
Юрасик также знал, что ему нужно сделать несколько шагов, завернуть за угол, и он окажется в праздничном зале, где его поджидают гости, а он немного, совсем чуть-чуть, задержался по важным делам. И он прошагал эти шаги, что отделяли темноватую прихожую от праздничного зала с музыкой, выпивкой и гостями.
Он мощным рывком открыл на себя двойные двери и замер на пороге. Музыка ударила в уши, и Юрасик даже слегка присел от ослепительного света. Гости, прыгавшие в танце, сбились с ритма, женщины завизжали, мужики басовито загоготали, и все они вместе бросились к нему обниматься. Живой комок людей в праздничных костюмах облепил его и повлек куда-то, крича в уши:
— Ну ты, братан, всем доказал… Юрка, это ж самые классные приколы, что мы видели! Юрасик, миленький, ну, мы тебя поздравляем — ты всех удивил! Как ты это придумал, сознавайся!
Юрасик понял, что сделал что-то такое, что проняло всех, устроил нечто неподражаемое… Только он не сообразил, что именно так поразило гостей, а как раз это и было необыкновенно важно… и как будто это даже не его шикарный дом, а что-то еще…
Юрасик на секунду задумался, перебирая в памяти все, что связано с домом. Он поднял глаза и увидел… что по потолку расползлись уродливые сизые пятна.
«Потолок от ночного дождя протек!.. Урою строителей!»
— Колян! — крикнул сторожу Юрасик, выйдя на крыльцо. — Работа есть!
Дождик капал уже будто по обязанности, и в просветах высоких облаков появились синие мазки. Юрасик приставил сторожа к сбору воды на втором этаже и заскучал.
«Чем бы заняться?» — заворочалась в голове мысль, совсем непривычная для кующего монету крутого бизнесмена.
Юрасик пересек двор в пузырящихся лужах и залез в трейлер. На столе лежала та самая книга, раскрытая на странице, где «факиръ» с девичьей талией размахивал волшебной палочкой. Юрасик стал разглядывать полки — есть ли такая. Нечто похожее нашлось в длинной картонной коробке и напоминало термометр — стеклянная трубка с металлическим напылением, с проводочками и пластиночками внутри. Вместе с ней в футляре была инструкция, несколько листков, напечатанных через копирку на пишущей машинке. Значит, палочка была не фабричная, а ручной, индивидуальной сборки, что внушало уважение.
В тусклом свете, лениво текшем из окошка, Юрасик прочел, что прибор ПВдФ-1.02, работавший от двух пальчиковых батареек, приводится в действие переключением тумблера на рукоятке. Юрасик двинул тумблер, и на рукоятке зажглась красная лампочка. По всей длине стеклянной трубки пробежало синеватое свечение, на конце загорелась точка, тоже красная. Юрасик отключил инструмент и внимательно перечел инструкцию.
Из нее Юрасик не понял самого главного — что надо делать волшебной палочкой, чтобы начали происходить чудеса — махать ею, говорить какие-то слова… Сомнения вызвал и абзац о том, что прибор снабжен системой автоматической ликвидации последствий использования ПВдФ-1.02, срабатывавшей после выключения прибора, чего не было в версии 1.01 и вызывало нарекания пользователей. А если эта стекляшка ликвидирует его самого — вместе с последствиями? Но Юрасик был не робкого десятка и решил колдовать дальше.
Он полистал книгу и нашел подходящий «фокусъ нумеръ 101». Для его выполнения нужна была картонная коробка с крышкой, волшебная палочка и несколько предметов, которые стали бы исчезать и появляться из данной картонки.
«Не может быть, чтоб у деда не имелось тары», — думал Юрасик, рыща по пыльным завалам и мучаясь отчаянным свербежом в носу.
Коробок нашлось несколько, правда, все как одна без днищ и вложенные друг в друга, как матрешки. Похоже, это были все-таки не самые плохие выходные в его жизни.
Юрасик водрузил картонку на стол, сунул туда попавшуюся под руку вазочку из синего стекла с остатками росписи золотом, закрыл крышку и включил прибор ПВдФ-1.02. Сказав, как рекомендовалось в книге, «айн, цвай, драй!», Юрасик легонько ударил концом палочки по крышке коробки. Палочка тихо щелкнула, слегка потянуло паленой бумагой. Юрасик положил ее на стол и открыл картонку. Вазочки там не было.
Юрасик взял картонку в руки и посмотрел ее на просвет: вазочка исчезла. Волшебная палочка действовала, и фокус у него получился!
Юрасик довольно хмыкнул. Теперь надо было вернуть стекляшку назад. Он расправил коробку, закрыл крышку и потянулся за палочкой. При этом он задел хлипковатый столик своим мощным бедром, тот пошатнулся, и волшебная палочка покатилась прочь от Юрасика, словно убегая. Юрасик бросился за ней, схватил за светящийся недобрым красным глазком кончик, чувствуя, какой он горячий и, кажется, слегка бьет током… В лицо ему ударил очень горячий воздух, запахло гарью, и не той, легкой и бумажной, когда он отправлял в небытие вазочку, а настоящей, удушливо-кислой, выбивающей слезу и лезущей тупой бритвой прямо в горло.
— …Ничего нельзя было сделать! — стараясь перекричать шум работающей техники, шипение воды из брандспойтов и рев ветра, кричал ему в ухо брандмейстер в брезентовой униформе. — Гидрантов здесь нет, а когда кишку дотянули, и тушить-то было нечего! Семь домов подчистую сгорело! Ветер-то какой! Разнесло огонь…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
