Она налила кофе в чашки и посмотрела в глаза Родни.
— Ну, выкладывай, дорогой. Может быть, тебя уволили, меня вот…
— Оливия, мы давно знаем друг друга, были добрыми друзьями, и ты, вероятно, даже думала, что мы поженимся. Понимаешь, мне трудно тебе объяснить…
— Не бойся, давай, — подбодрила она ровным голосом, хорошо скрывающим ее чувства. — Ты же сказал, что мы давние друзья.
— Ты, должно быть, догадалась. — Родни никак не мог перейти к делу.
— Нет, не сказала бы.
— По правде говоря, я никуда не уезжал… Хотел тебе рассказать, но не смог. Я влюблен… Мы скоро поженимся…
— Прежде чем ты купишь себе новую машину? — спросила Оливия. Глупо, но что она еще могла сказать?
— Разумеется. Она стоит десятка новых автомашин. Она чудесная.
Оливия взглянула на него через стол. Бабушка была права, его глаза действительно сидели слишком близко друг к другу. Она улыбнулась как можно более лучезарно.
— Но Родни, у меня и в мыслях ничего подобного не было. Я сама собираюсь выйти замуж.
— Ты могла бы сказать мне…
Она посмотрела на него открытым взглядом. Он смутился и добавил:
— Каков он из себя? У него хорошая работа? Когда вы поженитесь?
— Он красив, хорошо зарабатывает, а поженимся мы совсем скоро. Но хватит обо мне. Родни, расскажи о девушке, на которой ты собрался жениться. Она красива? Брюнетка или блондинка?
— Вполне красива. Думаю, что можно назвать ее блондинкой. Ее отец — председатель нескольких крупных компаний.
— Как приятно иметь жену с деньгами.
Родни оскорбился.
— Оливия, как ты могла такое сказать? Мы же старые друзья. Я просто не верю своим ушам.
— Как раз старые друзья и могут говорить друг о друге что думают, Родни. Если я останусь подольше, я могу сказать гораздо больше, так что мне лучше уйти.
Он поднялся вместе с ней.
— Ты не должна… — бессвязно заговорил он. — Я отвезу тебя. По крайней мере, это я могу сделать.
— Не будь таким напыщенным ослом, — любезным тоном сказала Оливия.
Она вышла из кафе и направилась к автобусной остановке.
Через некоторое время, сидя в автобусе, Оливия решила, что ее сердце не разбито. Однако гордость была уязвлена, и она почувствовала грусть, которая, если не предпринять что-нибудь, могла перерасти в жалость к самой себе. Разумеется, подобное случалось с тысячами девушек, и надо признать, что она раньше, еще до смерти отца, воспринимала Родни как часть своей счастливой жизни и надеялась, выйдя за него замуж, так или иначе вернуть эту жизнь. Он ей нравился, был для нее больше, чем другом, но хотя ее отношения с ним не были неизменными, она никогда не отдавала ему своего сердца, полагая, что сделает это после замужества.
— В каких дураках ты осталась, — пробормотала Оливия, и просто одетая пара, сидевшая перед ней, обернулась. — Я делила шкуру неубитого медведя, — мрачно сказала она им и, поскольку автобус подошел к ее остановке, вышла.
Должно быть, это джин с тоником, мысленно пояснила Оливия сама себе. А может, я просто в шоке. Она открыла дверь и вошла в дом. Надо выпить чашку крепкого чая.
Дверь в гостиную была приоткрыта.
— Ты сегодня рано, дорогая, — сказала мать. — Родни с тобой?
Оливия просунула голову в дверь.
— Я приехала на автобусе. Хочу приготовить себе чашку чая. Ты будешь? — Она посмотрела на мать. — А ты, бабушка?
— Ты отказала ему, — осуждающе сказала миссис Фицгиббон. — Пора бы тебе научиться понимать свою выгоду, Оливия.
— Ты совершенно права, бабушка, его глаза действительно посажены слишком близко друг от друга, и он собирается жениться на дочери председателя правления нескольких крупных компаний.
— Не будь такой легкомысленной, Оливия. Что ты собираешься делать?
— Поставить чайник и выпить чашку чаю.
— Ты не расстроилась, дорогая? — с беспокойством спросила мать. — Нам казалось, что ты хочешь выйти за него замуж.
Оливия отошла от двери и поцеловала мать в щеку.
— Нисколько, родная. — Она произнесла это спокойно и приветливо, потому что видела, что мать действительно расстроилась. В отличие от Оливии она была маленькой и хрупкой женщиной, которую лелеяли все время ее замужества и которой до сих пор, несмотря на заботы Оливии, очень недоставало этого. — Я приготовлю чай.
Спустя некоторое время Оливия сидела за столом и слушала ворчание бабушки о нехватке денег, об отсутствии у внучки работы и о ее неспособности найти себе мужа.
— Ты слишком крупная девушка, — с раздражением заметила миссис Фицгиббон.
Оливия, привыкшая к подобным разговорам и не обращавшая на них внимания, выпила чай, вымыла на кухне чашки и блюдца, приготовила поднос с завтраком для бабушки и завтрак для них с матерью и только после этого ушла в свою комнату и закрыла за собой дверь.
Теперь наконец-то она могла спокойно выплакаться.
2
Поверх лежащих на столе регистратуры ворохов папок Дебби увидела, как отрылась дверь и вошел мистер Ван дер Эйслер. Опечаленное лицо девушки расплылось в улыбке, однако она осторожно сказала:
— О, здравствуйте! Неужели я опять прислала не ту папку? — У меня ничего не выходит, и с тех пор, как нет Оливии и некому за меня сортировать папки, тут полная неразбериха.
Он неторопливо подошел к столу и взглянул на беспорядочные кипы.
— Я думаю, когда вы привыкнете к тому, что работаете одна, дело пойдет лучше. Мне действительно нужны кое-какие документы, но это не к спеху. Вы должны разобрать все это, прежде чем уйдете домой?
Дебби кивнула.
— Уже пять часов, и я не могу оставлять их до утра в таком виде. Приходит какая-то надутая старая медсестра, и ей все надо знать. Сует свой нос не в свое дело.
— Тут работы на десять минут максимум, — заявил мистер Ван дер Эйслер. — Я буду сортировать их в алфавитном порядке, а вы расставляйте по местам.
— Вы хотите сказать, что поможете мне? Но никто даже…
Он уже занимался делом, и немного погодя она последовала его совету.
— Мне кажется, вам недостает Оливии, — заметил он спустя некоторое время.
— Еще как.
— Она навещает вас? — небрежно спросил он.
— К несчастью, нет. Она далеко живет. У ее бабушки дом в Ислингтоне, и они с матерью вынуждены жить там, с тех пор как умер отец Оливии, оставив их почти без средств. Хотя Оливия рассказывала мне не очень много… Стоило завести разговор о ее жизни, и она замыкалась, как устрица… не то, что я.
Он протянул ей еще одну стопку папок.
— А вы живете рядом с больницей?
— В пяти минутах ходьбы. Отец остался без работы, а мать работает неполный день в супермаркете. То-то я испугалась, что меня уволят. Девушка в конторе говорит, что будто бы Оливия нашла другую работу. Что-то на нее непохоже. Она, наверное, училась в одной из этих частных школ. Разговаривала как образованная, вы понимаете, что я имею в виду?
