Еще два события, произошедшие за последнее десятилетие перед Независимостью, заслуживают внимания, поскольку они свидетельствуют о нежелании Британии обращать внимание на предупреждения, касающиеся будущей стабильности Нигерии, даже когда подобные предупреждения исходили от их собственных чиновников. В течение всей декады в письменных и устных выступлениях представителей Севера прослеживалось все возраставшее неприятие присутствия в их среде людей с Востока. Ораторы в Палате Представителей Северной Области неоднократно выражали свою глубокую уверенность в том, что «Север принадлежит северянам», а южане должны убраться домой (Большинство этих «южан» были родом из Восточной области). Отдельные акты насилия против выходцев с Востока случались и раньше, особенно во время кровавых бунтов 1945 года в городе Джос.
В мае 1953 года Кано, крупнейший город Севера, должна была посетить делегация «Группы Действия» — ведущей партии Йоруба. Маллам Инуа Вада, секретарь отделения Северного Народного Конгресса (СНК) в Уано, весьма энергично настраивал общественное мнение против этого визита. В речи, произнесенной за два дня до намеченного срока на встрече руководителей отделений «туземной администрации» Вада сказал: «Те самые южане, которые оскорбляли нас на Юге, решили заявиться на Север и снова оскорблять нас… Поэтому мы собрали в городе около тысячи мужчин, готовых на силу ответить силой…» Визит делегации «Группы действия» был отменен, однако 16 мая начались погромы. Не найдя Йоруба, Хауса взялись за выходцев с Востока вообще, да так, что в официальном докладе, составленном британским чиновником, характер их действий определялся как «совершенно неожиданная степень жестокости».
В своей автобиографии сэр Ахмаду вспоминает, что «здесь в Кано, когда все это случилось, начались схватки между Хауса… и Ибо; и как то ни странно, Йоруба это не затронуло».
Официальный доклад представляет собой честную попытку изложения происшедшего. Его составитель осудил речь Вада как «весьма неблагоразумную и провокационную». Приводя наиболее скромные оценки числа убитых — 504, и раненых — 245 человек, он делает вывод о том, что «все еще существует вероятность, что число убитых гораздо выше зарегистрированного из-за противоречивых свидетельств водителей скорой помощи и грузовиков, которые увозили и живых и мертвых. Далее, оценивая случившееся в целом, он замечает, что никакие провокации — ни постоянные, ни единовременные — ни в коей мере не могут служить оправданием их (Хауса) поведения». Но, возможно, самое примечательное высказывание содержалось в заключительной части доклада: «Семена, из которых выросли беспорядки в Кано 16 мая 1953 года, все еще в земле. Это может произойти снова, и только осознание и признание главных причин, породивших эти события, могут устранить опасность их повторения». Но осознания не произошло, не было даже попытки понять.
В 1958 году британцы, изучая проблему этнических меньшинств, а именно народов, не принадлежащих к большой тройке — Хауса, Ибо и Йоруба — попросили сэра Генри Уиллинка провести исследования и сформулировать рекомендации.
Сэр Генри нашел, что в Восточном районе, который теперь по одностороннему решению Лагоса разделен в 1967 году на три части, различия между Ибо и меньшинствами, к Ибо не принадлежащими, были настолько незначительны, что их вскоре должен был свести на нет растущий национализм. Довольно странно, но они действительно были в большой мере ликвидированы, но не нигерийским национализмом, а биафрским, а также общностью страданий, причиненных нигерийцами.
Еще одно наблюдение Генри Уиллинка, касающееся Востока. Порт-Харкорт, самый большой город области, был в основном городом Ибо. В доколониальный период это был маленький городок, населенный народом Риверс, однако со временем он вырос в процветающий город и порт, в основном благодаря предприимчивости и инициативности торговцев-Ибо. В самом городе мирно жили рядом Ибо и не Ибо. В мае 1967 года, когда правительство генерала Гавона в Лагосе решило в одностороннем порядке разделить Нигерию на 12 новых штатов, три из них были выделены из состава Восточной Области, и Порт Харкорт был определен столицей штата Риверс, что еще больше оскорбило чувства людей, живущих к востоку от Нигера. После введения Конституции 1954 года прошло еще 5 лет переговоров о будущей форме Нигерийского государства и Пятой конституции. 1 октября 1960 года Нигерия, громко восхваляемая и дома и заграницей, как модель развития для Африки, но к сожалению не более устойчивая за обманчивой наружностью стабильности, чем карточный домик, неверными шагами вступила на путь Независимости. Ни одно из основных противоречий между Севером и Югом не было устранено, сомнения и страхи не развеяны, центробежные тенденции не обузданы. Надежды, стремления и амбиции всех трех областей все еще противоречили друг другу, так что структура, которая была разработана с целью укрепить запоздалое чувство единения, была неспособна устоять под ударами, которые в дальнейшем обрушились на нее.
Уолтер Шварц в своей книге «Нигерия» пишет: «Результатом 10 лет переговоров между правительством и теми, кем оно управляло, стал продукт далеко не лучшего качества. Нигерия стала независимым государством с федеральной структурой, которую уже через два года подорвали чрезвычайные обстоятельства, а еще через пять лет она рухнула и, наконец, была уничтожена двумя военными переворотами и гражданской войной»[1]
Новая Конституция оказалась крайне запутанным соединением взаимозависимости и взаимоограничения прав и гарантий, слишком утопичной, чтобы противостоять той беззастенчивой борьбе за власть, которая охватила Нигерию почти сразу после получения Независимости.
В Африке, как и повсюду, власть означает успех и процветание не только для того, кто держит ее в руках, но и для его семьи, для того места, где он родился, и даже для целого района, откуда он родом. И как результат существует множество людей, которые пойдут на все, чтобы получить эту власть, а получив, превзойдут самих себя, чтобы ее удержать. Выборы 1959 года (т. е. до Независимости), на которых кандидаты Юга во время их предвыборной кампании на Севере подвергались запугиваниям, дали представление о том, что еще предстоит. Это были последние выборы, на которых руководителями и наблюдателями были главным образом чиновники-англичане, сделавшие все, что было в их силах. На последующих выборах манипуляции с голосованием и убийства стали более или менее в порядке вещей.
Тем не менее, в результате выборов 1959 года в Нигерии появилось правительство. Основная схема грядущей борьбы за власть была уже выработана, и почти точно следовала направлениям регионализма, заложенным двенадцатью годами раньше в злополучной конституции Ричардса. На Востоке господствовала партия Национальный Совет Нигерийских Граждан (НСНГ),[2] возглавляемая доктором Ннамеди Азикиве, пионером западноафриканского национализма, борцом с многолетним стажем (хотя и миролюбивым) за нигерийскую независимость. В самом начале ее существования у НСНГ были все задатки по-настоящему национальной партии, но затем, с возникновением (вслед за принятием Конституции Ричардса) других партий, чьи лозунги были полностью региональными, а не политическими, он все больше и больше оттеснялся на Восток. Тем не менее, сам Азикиве все еще предпочитал более пан-нигерийскую атмосферу Лагоса, хотя после провозглашения независимости уже пять лет был премьер-министром Восточной области.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
