свои корни, узнать всю историю, написать книгу – хронику жизни семьи.
Я ей объяснила, что у меня уже четыре книги написано, одна из них – как раз про судьбы людей, переживших страшный ад репрессий! Я хочу ей показать мои книги, чтобы она знала – это реально, и поддержать её идею написания подобной книги! Узнала, что Вера живёт в гостинице «Скиф», и договорилась о встрече с ней на следующий день!
«Но как мало мы можем понять друг друга!» – пожалела я, и придумала: позвонила в редакцию местной газеты. Они заинтересовались, и наша следующая встреча уже прошла с помощью корреспондента и переводчика. А я, наконец, поняла, кого мне напомнила Вера – американку Элен Хоумэн! Напомнила своей спортивностью и внутренней свободой (до чего же нас изуродовало государство)!
Вот что я узнала на следующий день благодаря переводчику. Прадед Веры Фриц (а как же иначе?) Голуб воевал (тоже мне голубь мира!) в Первую Мировую войну, естественно, на стороне немцев. Попал в плен и был отправлен в Красноярск валить лес. Когда оказалось, что он врач, ему нашли более подходящее занятие в госпитале. Однажды он вошёл в некую аптеку, где провизором была пресловутая Мария (прямо классика!) Поетски, тоже немка из семьи высланных ещё до революции прибалтов, и словил в сердце стрелу амура. Около года они «женихались», хотя обстановка в стране совсем не располагала: можно представить отступающие орды Колчака, разруху и голод первых лет после революции, время Гражданской войны…
Бывших пленных уже не контролировали, выдали им документы – делайте, что хотите, не до вас! Мать Веры с её сестрой и примкнувший к ним Фриц решили пробиваться из Красноярска в Германию, война с которой к тому времени закончилась. Но далеко не уехали – застряли в Петропавловске. Дальше пробиться было невозможно, здесь и осели. Мария пошла работать в аптеку, Фриц – в больницу, врачом. Год 1919-20-й… Католический священника их обвенчал в польском храме около парка, который сейчас принимает верующих, а до этого был детсадом. Появилась первая дочь Гертруда…
Путём неимоверных усилий молодая семья всё же уехала в Германию в те же двадцатые годы… Можно себе представить, что они пережили позже: годы фашизма – тридцатые, военные годы – сороковые, поражение, всеобщая послевоенная разруха- пятидесятые… Даже далёкие Красноярск и Петропавловск вспоминались как годы стабильности и благоденствия… Вспоминались могучая природа, прекрасный климат Сибири, и… хорошие, сердечные люди, которых они встретили там. Да и, что говорить, то были годы молодости, и они тоже добавляли радужные оттенки в картины прошлой жизни… Видно, тёплые чувства к России сохранялись вот уже на протяжении трёх поколений, если однажды родившейся в их семье девочке дали русское имя Вера…
Сейчас помнит прошлое семьи только старая тётя – родная сестра Гертруды. У Веры взрослая дочь. Обе они имеют хорошее образование, работают на достойных работах – что-то связанное с изданием журналов, книг. Так что им не составит труда написать историю их семьи, только вот фактов пока мало.
Идея найти российские корни появилась, когда дочь Веры побывала в Африке, где жил и работал их дед, и обнаружила, что там его не только помнят – ему поставлен памятник! Вера же в эту поездку уже побывала в Прибалтике, откуда родом была прабабушка Мария, в Красноярске, теперь в Петропавловске пытается найти следы того далёкого времени. Ей показали здание первой городской аптеки, посмотрела и на старую больницу на бывшей улице Красноармейской, где, вероятно, работал Фриц. Мешает незнание языка и то, что она не смогла побывать в Петерфельде, где также одно время жили её родные. Не была в архиве города, ведь уже сегодня вечером она уезжает в Омск, откуда полетит самолётом в Москву!
– Моим родным нравились сибирские ландшафты и люди, живущие здесь, Мария и Фриц, мои прабабушка и прадедушка, даже всерьёз подумывали вернуться сюда жить, – рассказывает Вера. – Мне тоже нравятся ваши ландшафты и ваши люди, – добавляет она. – Я каждый день гуляла по Петропавловску, по парку, а вчера даже танцевала в парке под хорошую музыку! На площади смотрела концерт, слушала и смотрела выступление певицы Рымбаевой и КАКОГО-ТО ансамбля «Самоцветы»(!).
Мы с корреспондентом Сашей Кондратовой взяли её электронный и почтовый адреса, и пообещали помочь – порыться в архивах, если получится. На том тепло простились. Переводчика – славного молодого парня Алексея – Вера попросила пойти с ней в гостиницу, чтобы с его помощью разрулить какие-то проблемы, кому-то позвонить… Позже я узнаю, что они умудрятся даже съездить в этот же день в пресловутый Петерфельд, благо это село находится недалеко от города. Поскольку там раньше жили исключительно немцы, оно должно было понравиться Вере – красивое, ухоженное село!
В тот же день Вера улетала из Омска в Москву. В России она бывала уже не один раз. Так что пока в Европе и Москве в это лето бушевали ураганы и лили дожди, пока в родном её Гамбурге проходила «двадцатка», сопровождаемая погромами антиглобалистов, самая холодная часть планеты Земля Сибирь, которой пугают всех на Западе, запомнится Вере прекрасной, тёплой, солнечной погодой, и… хорошими людьми. Такой, какой помнили её предки…
А в местной газете «Добрый вечер» появился материал о Вере Стади, написанный не любителем, как этот рассказ, а настоящим профессионалом!
КАК МНОГО В ЭТОМ ЗВУКЕ…
Моя Москва
«Молод человек – молоды и думки»
(русск. пог.)
У каждого – своя Москва. Я вам расскажу о моей. Моя Москва молодая, ей всего пятьдесят лет, ведь когда мы с ней познакомились, мне только что исполнилось двадцать… Воображение давно рисовало мне другие города, горы, море, пальмы, необыкновенных людей. Пора было их увидеть! Я купила путёвку на Кавказ, моя дорога лежала через Москву. Столица тоже входила в мои планы, ведь я могла поехать и другой дорогой.
Один день в столице, и какой день – седьмое ноября 1967 года! Страна широко отмечала полувековой юбилей Советской Власти! Станции метро и улицы перекрыты, мне удалось добраться только до площади Маяковского. Здесь я и наблюдала за колоннами танков, артиллерии, эскадрильями самолётов, шеренгами военных и моряков, учащихся суворовских и иных училищ, представителями гражданских организаций. Встроиться в их ряды не представлялось возможным, но не могу же я уехать, не повидав Красной площади!
Только поздно вечером попала я туда. Великолепный салют, толпы москвичей, иностранцев и гостей столицы фланировали по исторической брусчатке. Прямо до потемневшего неба, на котором не было видно
