Рядом с ней, в тяжелом кресле, зашевелился Генри. Соланж знала, что стоит ей только взглянуть на отца, и она проиграет бой. Лучше не отрывать глаз от кубка. Текли секунды. Минуты.
Генри пошевелился снова. Позвал ее.
Соланж отвела взгляд. И натолкнулась на взгляд графа. Это было ловушкой. Она растворилась в безразличном спокойствии его зрачков и поняла, что игра проиграна. Граф измерил силу ее духа и сломил его своим хитрым коварством. В бледных глазах светились превосходство и легкое сочувствие.
Генри снова звал ее. Голос его уплывал прочь, в тихую пустоту.
Редмонд подбадривающе улыбнулся ей и прижал кубок к ее рту. Холодный металлический ободок впился в губы. Ей оставалось пить – или вино потечет по лицу и шее.
Она разжала губы и выпила.
Тишина была взорвана шумом. Мужчины били кулаками по столам, женщины громко хихикали. Даже слуги шептались и пересмеивались.
Соланж отерла рот тыльной стороной ладони. Редмонд расхохотался и одним глотком осушил кубок. Потом повернулся к даме справа и принялся расточать комплименты ее внешности.
Генри, совершенно не замечая дочь, негромко беседовал с леди Маргарет, своей последней любовницей. Соланж чувствовала себя посрамленной, униженной и страшно одинокой в этой огромной, битком набитой людьми зале.
Все присутствующие были свидетелями ее позора. Все, кроме Дэймона. Хотя бы в этом ей виделось утешение.
Чтобы не вскочить и не выбежать вон, Соланж представила себе, что Дэймон рядом. Широкоплечий, , красивый, с падающими на лоб черными кудрями. Вот он склоняется к ней и шепчет, как глупо тревожиться, что думают о тебе все эти людишки, а еще – что он любит ее и это единственное, что важно.
Соланж решила, что придет к нему этой ночью. Выскользнет из своих покоев и отыщет его, где бы он ни был. А когда найдет, вымолит прощение за то, как вела себя вечером.
Быть может, он снова обнимет ее, прижмет к себе, чтобы она услышала, как бьется под щекой его сердце. Возможно, она сможет убедить его полюбить ее так, как любит его она – не как сестру, не как друга, а...
– Соланж вполне готова к отъезду, – услышала она обрывок фразы.
Редмонд наклонился к ее отцу и продолжил беседу.
– Согласен. Я уже послал за священником. Завтра утром он будет здесь, – говорил Генри.
Кровь отхлынула от щек Соланж.
Обычно священник появлялся в замке раз в год, когда объезжал приходы. Он принимал исповеди, крестил младенцев, сочетал браком пары и отпевал тех, кто скончался. Других причин для дорогой поездки в Айронстаг у него не было, если только у маркиза не возникла в этом священнике срочная необходимость.
Соланж закрыла и снова открыла глаза. Ее отец продолжал беседу с графом.
– У нее богатое приданое, Редмонд.
– О чем это вы говорите, отец? – вмешалась, наконец, Соланж.
Генри побагровел. Он знал несносный характер своей дочери, но в этот вечер она вела себя совершенно безобразно.
– Мы обсуждаем твою свадьбу, – сухо проговорил он. – Не перебивай нас, пожалуйста.
Но Соланж не могла молчать. Охватившая ее паника оказалась сильнее приказа отца.
– Свадьбу? С кем? – с ужасом спросила она. Увы, Соланж знала ответ. Все странности этого вечера сложились воедино, как кусочки мозаики.
– Со мной, разумеется, мой ангел, – услышала она голос графа и почувствовала прикосновение его руки к своей.
Его низкий, мелодичный голос донес до сознания Соланж смысл сказанного. По-прежнему не глядя на Редмонда, она вырвала руку и с мольбой обратилась к отцу.
– Отец, я недостойна такой чести. Мне нужно время, чтобы... подготовиться, чтобы научиться быть настоящей женой. Я не готова пока, я обесчещу графа, если выйду за него сейчас!
Наступило молчание. Отец смотрел на нее так, будто видел первый раз в жизни. Редмонд с силой сжал ее руку.
– Ты угрожаешь, Соланж? – тихо, почти нежно спросил он.
– Нет! – Она затрясла головой, пытаясь освободиться от его руки. – Я не угрожаю, сэр. Я говорю правду!
Генри нахмурился.
– Довольно, дитя! У тебя было целых шестнадцать лет, чтобы научиться быть женой. В тебе говорит девичья скромность, и это понятно. Но все давно решено. Ты выйдешь за Редмонда. Он отпрыск знатного рода, он ровня нам. Наши земли граничат друг с другом. Если наши семьи объединятся, объединятся и наши войска.
Мгновение отец задумчиво смотрел на нее, потом покачал головой.
– Ты должна благодарить меня, дочка, за то, что я так хорошо устроил твою судьбу. Ты будешь хозяйкой замка, а дети твои унаследуют объединенные земли.
Грудь Соланж сжимало, точно обручем. Мысли путались. Она должна уйти, должна отыскать Дэймона. Он наверняка что-нибудь придумает. Как всегда. Самой ей не справиться.
– Я пойду... – пробормотала она.
Соланж попыталась встать, но почувствовала на своем локте железную хватку графа. Он ласково улыбался, а его пальцы впивались в ее нежную кожу, принуждая оставаться на месте. И она неохотно подчинилась, злясь на него за это принуждение, а на себя – за то, что не может противостоять ему.
– Соланж, – вкрадчиво сказал он, – взгляни на меня.
Он осторожно повернул лицо Соланж к себе. Она встретилась с ним взглядом, воинственно вздернув под бородок. Странная, бездумная легкость вновь охватила ее. Граф улыбался, и улыбка его была обольстительной.
– Ты прекрасна, Соланж! А прекрасному ангелу не идут дурные манеры. Не сопротивляйся. Это глупо и бесполезно. Верь мне. Я сделаю все, чтобы ты всегда была такой прекрасной. – Пальцы нежно гладили ее щеку. – Завтра утром ты встретишь меня, как подобает невесте встречать своего жениха.
Соланж показалось, что в его глазах нет цвета и нет жизни. Однако они околдовывали ее, темными путами удерживали в своих бездонных глубинах.
– Ты выйдешь за меня, Соланж. Клянусь.
Большим пальцем он обвел ее нижнюю губу. Какая чуткая насмешка над лаской, которой совсем недавно дарил ее Дэймон! Редмонд наклонился к ней. Она отшатнулась, тряхнув головой.
– Ты слишком торопишься, мой лорд. – Щеки ее пылали гневом. Жестом она указала на жадную до сплетен толпу.
Граф вздохнул.
– Может быть, ты и права. Мы побережем горячность до другого раза.
Соланж быстро встала.
– Я удаляюсь, отец, – поспешно сказала она.
Генри взглянул на нее, потом на графа. Выражение его лица стало загадочным.
– Ступай. Завтра нелегкий день, – ответил он.
Соланж поклонилась им обоим и вышла из зала. Граф молча проводил ее взглядом, любуясь изящным покачиванием бедер и гордой осанкой девушки.
– Она будет моей, – негромко проговорил он.
– Само собой, – подтвердил Генри.
2
Она никак не могла согреться.
