– Отвали.
Ускоряю шаг.
Не хочу смотреть на Рэма! Хочу, чтобы меня оставили в покое! Навсегда! Навечно!
Хочу вспоминать эту встречу в деталях, ковырять свои раны до отупения, выпестовать из больной зашкаливающей ненависти равнодушие.
Сегодня иллюзии окончательно осыпались пеплом истлевшей веры.
Демону потребовалось три месяца, чтобы меня добиться, и один день, чтобы перечеркнуть все. А мне, чтобы поверить в конец, пришлось шесть месяцев бродить по руинам. Феерическая дура. Сферическая в вакууме.
Поймавший ключи на лету Рэм окрикивает:
– Ты куда, овца? Ты знаешь, что это за район?
Меня накрывает. Снова штормит. Это каким надо быть лживым и двуличным, чтобы сейчас играть в хорошего парня?
– Рэм, ты дебил? – взрывает меня. – Ты именно сейчас решил поволноваться за мою жизнь? Где ж ты раньше был? Заботливый ты наш! Вали к Демону, мне нянька не нужна!
Он преграждает мне дорогу.
– Дерзкая стала? – в узком проходе между стеной и его тачкой, мне его не обойти. Даю задний ход, но он цепляет меня за плечо. – Ангелочком больше не прикидываешься? Да мне до лампочки, я б тебе башку отвернул.
– Так скройся! Ты свою работу уже сделал!
– Грех на душ брать не хочу. Сама конченая, других такими не делай. У меня младшая сестра есть, так что, если тебя поуродуют, то не в мою смену.
Меня разбирает злой смех:
– Тогда ты, походу, жаришься в преисподней: ведь кто-то может поступить с твоей сестрой так, как вы со мной!
– Ты охренела! Навертела херни, а теперь все виноваты? Если у тебя тогда проблемы всплыли, надо сказать было, а не устраивать, хуй знает что!
– Не прикидывайся! – срываюсь на крик, больше не сдерживаясь. – До вас у меня проблем не было!
Рэм хмурится. И мне на целую секунду кажется, что его проняло.
– Не делай мне мозг. Садись в тачилу, – тянет он меня.
Еще один, кому плевать на всех. Из них самым нормальным был Каримов, но это потому что младше. Они его быстро исправят.
– Катись ты, а? – выдергиваю руку.
– Тогда такси вызывай, я подожду.
Выхватив мобилу, отправляю заказ на машину к «Эгоисту».
Такси приезжает быстро, я загружаюсь с прощальным:
– Ненавижу вас. Всех, – это я от души.
Рэм перехватывает дверь тачки:
– Я с самого начала тебе не доверял, – цедит он. – Ты получаешь то, что заслужила.
– А вот я тебе доверяла, – говорю горько и с силой захлопываю дверцу, чуть не прищемив ему пальцы.
– Молодежь, – тянет таксёр с ностальгическими нотками. – Поссорились, что ли?
– Типа того, – буркаю я.
Вожусь с ремнем безопасности, отвернувшись от окна, за стеклом которого сверлит меня взглядом Рэм, засунувший руки в карманы джинсов.
– Помиритесь, – утешает ненужно мужик.
– Вот уж вряд ли. Поехали, – прошу я, не в силах выносить эти бессмысленные разговоры. Адреналиновый удар, схлынув, оставляет пекущие глаза и апатию.
Чем вообще думал Рэм, притащив меня сюда?
На какой исход рассчитывал?
Я-то, понятно, не головой думала.
За окном мелькает темный город в размазанных огнях, а я проваливаюсь как под лед, как в кроличью нору в яркое и светлое.
…
– Я всегда буду рядом, – смеюсь, подставляя лицо лучам заходящего солнца. – Тебе без меня нельзя.
– Ты пообещала. Клянись, – рычит в ухо, обнимая меня со спины.
– Клянусь.
Он отводит волосы с шеи, и я жду поцелуй, мурашки преждевременно запускают кольцевой бег по телу, но на ключицы ложится горячая, нагретая его ладонью, короткая цепочка. Пальцами трогаю легший в яремную ямку шарик подвески.
– Это мне?
– Это – тебе, а вот это, – подхватывает визжащую меня на руки, – мне.
…
Это мука. Нельзя вспоминать. Надо выкорчевать. Слишком сильно цепляюсь, будто воспоминания помогут мне выжить. На самом деле они тащат на дно, затягивая в ил лжи.
Я уже больше не задумываюсь, чем заслужила, за что так со мной.
Этому нет объяснения.
Просто он так захотел.
Ночь. Уже поздно. Мне надо выговориться, иначе меня разорвет.
Остался только один человек, который до сих пор еще готов еще меня слушать.
Глава 7
Инга
– И в этом профиле было всё: мои фотки, мой номер телефона, адрес для встреч, – бесцветным голосом перечисляю я. – Расценки. Сколько в рот, сколько в анал. Отдельная такса для групповушки.
– Пиздец, – Жанка сидит, вцепившись в свои волосы.
Она смотрит на меня круглыми глазами, не моргая.
Сглатывая едкую слюну, вспоминаю:
– Прикинь, даже отзывы были, – методично крошу уже вторую булку.
Первый всплеск прошел. Чувствую себя отупевшей. Мне нравится. Так лучше.
Еще десять минут назад я размазывала сопли. Взахлеб вываливала на подругу накопившееся, не на шутку ее пугая.
– Это не мог быть чей-то идиотский розыгрыш? – по ее голосу понятно, что она и сама не верит в подобный бред.
– Такой жесткач? Больных дружков с извращенным чувством юмора у него много. Но тут все было не на шару, не подкопаешься, – горько усмехаюсь. – «Добрая» рука разослала ссылки на эту страничку всем моим клиентам. И мамочки спешно отказались от моих услуг. Я сначала не въехала, в чем дело. А одна мне открытым текстом сказал: «Еще блядских репетиторш не было рядом с моим мужем!»
– У меня мозг это просто не вмещает, – признается Жанна. – Ты ничего не рассказывала…
Зато сейчас исповедуюсь, потому что хоть кому-то я должна рассказать.
В темноте крохотной Жанкиной кухни я заново прохожу через этот ад.
– Слухи пошли по универу. Это был трешовый треш. Я такого наслушалась. Лютую дичину. Люди, не стесняясь, мне в глаза говорили.
Каждая мерзость отпечаталась намертво. Не сотрешь. До сих пор жжет каленым железом. Жанна лежала в больнице и не застала все это дерьмо. Хоть кого-то не заразила это дрянь. Странно, что ей никто не рассказал. Наверное, после сессии нашли другую тему для трепа.
– Теперь хоть понятно, чего ты перевелась. Когда ты забрала документы, это был шок. Но, Инг, надо было просто взять академ. За год бы все улеглось… Он бы уже закончил магистратуру и свалил.
– Шевченко не хотел ставить экзамен, потому что я ему не дала. Он же только развелся. Злой на всех. И все бабы – шлюхи. Уперся: или раздвигай ноги, или вали. Я перевелась, сдавала уже в Педухе.
До сих пор с души воротит от его липких пухлых ладошек.
Вспоминаю, и тошнота накатывает.
Даже пожаловаться некому было. С той репутацией, что меня наградили… Кто бы мне поверил?
Снова вспоминаю, через что прошла.
Это ощущение липкой грязи, замаранности. Гадливости.
Бессилие от невозможности доказать правду.
Потому то никто ее знать не хочет. Намного интереснее грязная ложь. Ее можно смачно обсасывать, добавлять придуманные детали, смотреть, как рушится чужая жизнь. Суки с попкорном.
– Не… ну Демон борзый, конечно, но ты уверена, что травля была его идеей?
– Не его, так его дружков. Он знал, что происходит, и не остановил, – сердце в очередной раз сжимается. – Я две недели наблюдала его тачку на парковке рядом с универом.
– Мне казалось у вас любовь неземная. Завистью исходила, – Жанна растеряна. – Не верится.
– Да он не скрывал. Сегодня вот подтвердил. Сказал, правильно делала, что на глаза не показывалась. Что жизни он мне не даст.
– Но ведь можно доказать…
– Я писала в техподдержку этого сайта. Требовала предоставить информацию. Но пока они там дошли до моего заявления, меня задолбали звонками всякие извращенцы. У дома караулили. Скандалы устраивали, что я – динамо. А потом у меня появились проблемы посерьезнее. Бабки в подъезде устроили фронду, чтоб меня выселить. Проститутка же.
– А полиция?
– Сказали, розыгрыш. Сами разбирайтесь.
– Это как? – охренела Жанка. – Тут же кража. Ну этих… персональных данных, с которыми все теперь так носятся…
