совет, папенька Элис — и впрямь напоминавший внешне моего, так что проблем с идентификацией не возникло — выволок меня в коридор и зычно потребовал прислать мастера-стекольщика. Как я поняла, заняться этим должны были слуги.
Ну что ж. Девочка из обеспеченной семьи, уже хорошо. Не придётся привыкать экономить. А то услышав про жениха, я всякое начала думать — вроде брака за долги или проданной за хороший выкуп невесты. Нет, похоже, дела у четы Тиннер и без того неплохо идут.
Вокруг немедленно поднялась суета. Откуда-то приволокли короткие доски, гвозди и молотки — временная замена стеклу, чтобы комнату совсем уж не занесло.
Пока два дюжих лакея забивали окно, а три горничных, мешая друг другу, счищали снег с постели и выжимали мою одежду — снегу налетело порядком, промокло совершенно всё — я успела оглядеться в коридоре. Признаков скорого разорения вроде бы не заметно. Картины на стенах, вазы с сухими цветами, настольные и напольные, с виду дорогие.
— Мне пора на работу, — сухо сообщил папенька подошедшей супруге. — Проследи, чтобы всё просушили. До отъезда Элис может поспать и в гостевой.
— Ах! — дама заглянула в пострадавшую комнату, приложила руки к щекам и знакомо округлила рот в ужасе.
От сходства с моими собственными родителями — и в то же время понимания, что это вовсе не они, а их двойники из параллельной реальности — меня пробрала дрожь. Особенно похож был местный отец. Если моего побрить, оставив шикарные усищи, и заставить отрастить шевелюру до плеч, а после туго зализать её в хвост — ну, и лет десять ещё сбавить — вылитый мой папаша. Только вот рук таких ухоженных у него никогда не было, всё дезинфекция выжигает. Он борется с сухостью как может, но не спасает ни один крем. Только отпуск, которого у детского нейрохирурга по определению почти не бывает.
Его жена имела куда меньше сходства с моей родительницей. Отчасти из-за инъекций, которыми мама увлеклась на склоне лет и которых здесь тоже ещё не изобрели, отчасти из-за цвета волос — опять же, природного шатенистого. Я-то уже и забыть успела, от кого из родителей унаследовала свою тёмную гриву.
Помимо воли я заулыбалась.
Даже интересно будет пообщаться с копиями моих предков, помоложе оригиналов. Или же Элис была права, и это мы — копии? Ох, лучше о таком вовсе не задумываться.
Тем временем маменька закончила бессвязно причитать и воскликнула с ужасом:
— Элис, твои наряды! Они безвозвратно испорчены!
— О, какой ужас! — отозвалась я эхом, с трудом скрывая злорадство. Если там все такие, как этот балахон, то туда им и дорога.
Отец покосился на меня с подозрением, но в женские дела лезть не стал, а, как и обещал, развернулся и ушёл.
— Тебе срочно нужно к модистке! У тебя ничего нет в дорогу, даже белья! Это просто кошмар. Всё мокрое, просохнуть до завтра точно не успеет, а у тебя с утра дирижабль, — по-деловому сообщила дама, резко успокаиваясь.
Ну, как я и думала. В отсутствие мужа играть безмозглую истеричку смысла нет. На поверхность тут же вылезла мать семейства и рачительная хозяйка.
— Либби, остаешься за главную!
— Да, мефру! — пискнула одна из горничных, возгордившись от оказанного доверия, и тут же принялась командовать товарками.
Интересно, «мефру» — это имя или формальное обращение?
— Пойдём же, Элис! Не будем терять времени! — недолго думая поторопила меня матушка серией тычков пониже спины. — Шубка твоя внизу, поедешь в домашнем платье, ничего с тобой не случится.
— Ага. Значит, это не ночнушка, — приняла я к сведению. Женщина на меня странно покосилась, но переспрашивать не стала. — Только я вся мокрая! Я же простужусь!
Матушка отступила подальше и только тогда разглядела расползающиеся по моей груди и животу пятна от снега. Падение в сугроб даром не прошло. Дама вновь всплеснула руками:
— Какая же ты неловкая, Элис! А ещё утверждаешь, что можешь сама о себе позаботиться. Пойдём, переоденем тебя.
— Вот как раз переодеться сама я вполне в состоянии, — огрызнулась я.
Стресс, притуплённый было стремительно развивающимися событиями, наконец-то меня догнал, и в теле поселилась мелкая противная дрожь. Холод этому способствовал. Тряпка на мне пропиталась ледяной водой и неприятно липла к коже.
— Найти бы только во что.
— Думаю, мои вещи тебе подойдут, — она ухватила меня за руку и потащила по коридору.
Я послушно позволила себя проводить — ведь Элис рассказала мне лишь об основных событиях своей жизни и проблемах, и совершенно точно не рисовала план родного дома. Придётся запоминать на ходу.
Комнаты родителей Элис были попросторнее и состояли из пяти частей. Небольшого помещения с диванчиками и столиком для чаепитий, общей гардеробной и двух спален, соединённых ею. Ванная тоже была общей, с двумя дверями на противоположных сторонах.
Мужские вещи скромно заняли одну секцию и висели там свободно, не стесняя соседей. Я насчитала костюмов десять от силы. Зато женские шмотки буквально вываливались изо всех щелей, причём выглядели они далеко не так простенько и мешкообразно, как то, что на мне. Кажется, мать семейства излишне сильно печётся о благообразности дочери, а о себе совершенно не думает. Непорядок.
Ожидая пока мне найдут что-нибудь подходящее, я стянула мокрую тряпку и проверила нижнее бельё. Оно вроде бы не пострадало, но выглядело, конечно… пожалуй, моя прабабушка, будь она жива, надела бы такое с радостью. В старости. Удобное, практичное, невнятного сероватого цвета безо всяких излишеств. Мда.
— Вот. Это тебе подойдёт. Надеюсь, — не слишком уверенно сказала маменька, прикладывая ко мне одно из самых свободных платьев и неодобрительно поглядывая на мою грудь. — Располнела ты что-то, Элис. Нужно тебе следить за питанием.
Учитывая, что в спортзале я бывала трижды в неделю минимум, и постоянно работала на камеру — а она внешне прибавляет килограмм пять-шесть — при этом очень даже на записях себе нравилась, инсинуация показалась мне излишней. Оригинал так и вовсе производил впечатление тощенькой при знакомстве. Похоже, заботливую матушку смущает наличие у дочери содержимого декольте.
— Разумеется, — процедила я, не собираясь в своём питании менять ровным счётом ничего. — Благодарю за совет.
Отобрав платье, я вытолкала родительницу из ванной и вцепилась в край раковины, чтобы удержаться на ногах. Осознание, что всё это на самом деле, накатило оглушающей волной.
Я в другом мире. С чужими людьми, отдалённо напоминающими моих
