— Мэдисон сказала мне, что ты одна из кошек Винни, — сказал GQ таким шелковистым голосом, что у неё мурашки побежали по коже. — Я Доминик. А ты?..
Имя ему подходило, подумала она.
— Мила.
Он наклонил голову.
— Почему ты выглядишь такой подавленной, Мила? Дай угадаю — тебе было больно, когда ты упала с небес, верно?
— Нет. Но вытащить свою задницу из ада было ублюдочным восхождением.
Усмехнувшись, он бросил быстрый взгляд на её бутылку с водой.
— Позволь мне угостить тебя настоящим напитком.
— Я бы предпочла просто наличные.
Брови Доминика приподнялись, глаза заблестели.
— Наличные?
— Да, мы живём в трудные времена.
— Верно. — Доминик кивнул в сторону горы мускулов позади себя, хотя не сводил с неё глаз. — Видишь там моего члена стаи? Он хочет знать, считаешь ли ты меня сексуальным.
— Зачем? Он положил на тебя глаз, и считает меня соперницей?
Улыбка Доминика стала шире.
— Да. Мы с ним оба геи. Думаешь, ты сможешь обратить меня?
Она фыркнула, а затем повернулась к Мэдисон.
— Он всегда такой?
Со вздохом сожаления Мэдисон кивнула.
— Да.
Доминик придвинулся ближе, его взгляд снова опустился на её соблазнительный рот. Сочный и дугообразный, он был прямо из каждой популярной фантазии, которая у него когда-либо была. Вблизи он мог видеть, что, хотя Мила была стройной, она не была сплошной кожей и костями, как он подумал сначала. Нет, у неё были изящные изгибы во всех нужных местах, и будь он проклят, если не хотел рассмотреть их получше.
У него чесались руки прикоснуться к её безупречной оливковой коже и посмотреть, такая ли она нежная, как кажется. Может быть, даже откусить кусочек. Его волку понравилась эта идея, он захотел оставить пару отметин на её теле — не из чувства собственничества, а чтобы привлечь её внимание. В ней было такое отчуждённое отношение «Мне всё равно», что его волк почувствовал себя незамеченным. Особенно сейчас, когда она болтала с Мэдисон, как будто Доминика даже не было рядом. Что, как ни странно, заставило его улыбнуться.
Она рассмеялась над чем-то, что сказала барменша, и, Боже, этот дымный звук был похож на пальцы, обхватившие его член. Он был твёрд как скала с тех пор, как она начала петь на сцене, и его член не подавал признаков того, что собирается опуститься. Жадное желание обладать ею сковало, и усугублялось электрической энергией, которую она излучала и которая трепетала у него на затылке. И, Боже, её запах… Замороженные ягоды, розовое дерево и сладкий мёд. Да, он ему нравился. Его волк хотел упиться в нём.
Странная нотка в её запахе подсказала Доминик, что её родители принадлежали к разным видам перевёртышей. Когда разные породы заводят ребёнка, указанный ребёнок будет принадлежать к породе одного из родителей. Но так же, как у них были бы физические характеристики обоих родителей, в их запахе чувствовался бы намёк на обе породы. Он чувствовал в ней запах кошки-манула, но не мог разобрать, что было дополнительной ноткой в этом запахе.
— Кто из родителей манул — твоя мать или твой отец?
Мила удивлённо уставилась на него.
— Мой папа.
— Кто твоя мама?
— Росомаха.
Его брови снова взлетели вверх.
— Твоя мать — росомаха? О, Мила, ты становишься все интереснее. Ты можешь представить меня ей? Я никогда не встречал росомаху.
Мила могла только пялиться на него. Парень хотел встретиться с росомахой? Большинство пород перевёртышей демонстративно избегали их.
— Я начинаю думать, что ты не совсем в своём уме.
— По общему мнению, ты не единственный человек, который так думает. Означает ли это, что ты пойдёшь со мной домой?
— Есть ли в этом смысл? Сомневаюсь, что двум людям было бы легко поместиться в картонной коробке.
Он рассмеялся.
— Мила, ты жестока.
Чёрт, ему действительно понравилась эта кошка. Понравился её острый ум, сухой юмор и аура электричества. Понравилась её спокойная уверенность — это было в её лёгкой улыбке, её непримиримо прямом взгляде и в том, как уверенно она держалась.
Её кошачье безразличие было похоже на вызов, и он просто хотел найти какой-нибудь способ разгадать это непроницаемое лицо. Но она не давала ему никаких открытий. Она практически отбила его реплики. Отвергла его кокетство. Фыркнула на его попытки очаровать её.
Он знал, что её влечёт к нему — видел это, чувствовал, но она, казалось, не была заинтересована в том, чтобы поддаться. Она не разыгрывала скромницу или неприступность. Она не испытывала его и не пыталась взять ситуацию под контроль, руководя в танце, он знал эти игры и мог легко их распознать.
У него было чёткое ощущение, что она просто очень разборчива в выборе сексуальных партнёров, и по какой-то причине он не соответствовал её стандартам. Да, это задело его самолюбие. Это также придало ему решимости принять вызов, который она бросила.
Борясь с желанием потянуть за один из этих непослушных локонов, а затем посмотреть, как они вернутся на место, Доминик сказал:
— Брось, ты же не собираешься заставить меня идти домой совсем одному, не так ли? Это подло. Или, может быть, ты просто нервничаешь. В чем дело, ты девственница?
Она нахмурилась.
— Нет.
— Докажи это.
«О, от этого парня одни неприятности», подумала Мила. Тем более что он вызывал интерес её капризного кота — не только в сексуальном плане, но и потому, что кошка чувствовала, что у этого мужчины много граней, и она не могла до конца понять, почему он их скрывает. Да, у самой Милы возникло ощущение, что он не совсем такой бесстыдный, мелкий флирт, каким казался другим.
Когда он ещё глубже вторгся в личное пространство Милы, его взгляд снова остановился на её губах, она поняла, что пора уходить. С бутылкой воды в руке Мила соскользнула со стула и сказала Мэдисон:
— Удачи, защитить его от него самого.
Доминик оттолкнулся от стойки.
— Ты, правда, не возьмёшь меня с собой? Брось, если тебе не нравится, что ж, тогда ты потратишь впустую всего пять часов своей жизни. Восемь, если хочешь включить прелюдию.
Мила фыркнула.
— Извини, GQ, ты не в моем вкусе.
— GQ? — повторил он. — Почему я не в твоём вкусе?
Доминик был почти уверен, что никто никогда не говорил ему этого раньше.
— Потому что мне нравятся мужчины. Ты всего лишь маленький мальчик. — Мила погладила его по голове. — Маленький мальчик, который производит впечатление обманчиво безобидного флирта, так что люди навешивают на тебя ярлык игрока, что заставляет их думать, что они тебя раскусили. Но я готова поспорить, что очень немногие люди действительно знают тебя, и я уверена, что тебя это устраивает.
Широкая улыбка изогнула его рот.
— Чёрт возьми, Мила, где ты была всю мою жизнь?
— Именно там, где я буду до конца твоих дней на этой земле, милый — в твоих самых фантастических мечтах. — С этими словами она повернулась и ушла.
Трей бочком подошёл к нему, излучая веселье.
— Упал и прогорел.
— О, она мне нравится. — Данте усмехнулся. — Она мне очень, очень нравится.
— Мне кажется, я люблю её, — сказал Доминик.
Мэдисон хихикнула.
— Брось это, Дом. Она не из тех женщин, которых ты сможешь очаровать в постели.
Он нахмурился.
— Почему нет?
— Потому что она хочет человека с чуть большей содержательностью. У тебя есть содержание. Ты просто предпочитаешь это скрывать. — Мэдисон указала на остальных в клубе. — Переключи своё внимание на что-нибудь другое. Бог свидетель, в твою сторону направлено множество приветственных улыбок. Та группа девушек все ещё ждёт тебя.
Но Доминику не нужна была ни одна из этих женщин. Он хотел маленькую кошечку, которая сделала то, чего никогда не делала ни одна другая женщина — обозвала его дерьмом.
ГЛАВА ВТОРАЯ
На следующий день, когда Эммет Пирсон сидел, изучая меню, Доминик обменялся нетерпеливым взглядом с Треем. Человек выбрал ресторан в качестве места встречи, и там было довольно оживлённо. Официанты ходили взад и вперёд, разнося дымящиеся подносы с едой к многочисленным кабинкам и столам. Здесь подавали все, от простых бургеров до блюд в этническом стиле. На заднем плане тихо играла музыка, смешиваясь со звуками бормочущих голосов, шипения еды и звяканья столовых приборов. Прохладный воздух, доносящийся из вентиляционных отверстий, смягчал тепло, исходящее от низко висящих ламп.
