Хозяйка что-то затрещала, разом растеряв всю степенность. Я не слушал – глянул на дверь, окно… Можно было сбежать через них. Но в ворота мимо возвращавшихся воспитанников я бы не проскочил. Значит, всё равно поймают. И всё равно отдадут. А в лучшем случае оставят, и хозяйка меня в ярости сама же и уморит – такую сделку сорвал! Большая часть денег уж наверняка ей в карман пойдёт, лорду-владельцу же она отправит обычный взнос за покупку сироты, вот и всё.
А значит, пока сбежать не удастся, решил я. Ладно. Потом. По дороге. И смотря куда увезёт. Если куда-то навроде того замка с садом, так там спрятаться легче лёгкого, а потом и слинять по-быстрому.
Мешочек с золотом перекочевал на стол, лорд потянулся подписать бумаги, но хозяйка замахала руками – не надо, мол, не трудитесь, Ваша Светлость. Ясно, подпись она потом подделает. Уж точно не в первый раз.
Ещё пара мгновений трескотни – я как раз только-только собрался усесться на пол: голову сдавило так, будто сам Великий Отец на неё свою длань возложил. Но меня подхватили руки кого-то из дочек, сноровисто укутали в слишком длинный плащ и толкнули к довольному лорду.
Ну, вот я попал…
Приютские прятали глаза, когда мы шли к воротам, – я плёлся как можно медленней, глядя в пол, сгорбившись. Железная рука в вышитой золотом перчатке вцепилась мне в плечо и подталкивала вперёд. Жак, замешкавшийся у сарая, глядел отчаянно нам вслед. Я видел, проходя мимо, как его губы шептали что-то похожее на молитву Матери. И думал, что дурачок он, если ещё не понял, что Ей нет до нас дела. Никому нет.
Меня толкнули к ждущему у ворот коню. Потом втащили на седло – сильно закружилась голова, перед глазами снова поплыло. А потом и замелькало – конь скакал быстро, так, что я сразу понял: если попытаюсь сползти с седла, разобьюсь на фиг. Ладно. Ладно же!
Лорд возвышался надо мной этакой громадой из кошмаров, давил, как всё та же длань Отца. И плащ его был мягким-мягким – передо мной на седле лежал краешек, я не удержался, провёл рукой. Сзади хмыкнули.
Я не выдержал, обернулся, поднял глаза. А будь что будет, хуже-то уже вряд ли.
– М’лорд… могу я… могу я… спросить…
– Ми-лорд, – поправил он, усмехаясь. – Можешь. Спрашивай.
Я вдохнул поглубже, набрался духу и выпалил:
– Куда вы меня везёте?
И быстро поднял руки, закрывая голову: вряд ли одной оплеухой отделаюсь. Сейчас с седла свалит, а потом ещё копытами затопчет. За то, что заговорил, за то, что вопрос задал, – благородные от нас вопросов не любят…
Позади снова хмыкнули, на этот раз громче и веселее:
– В Пчелиную Заводь. Тебе понравится.
В последнем я очень сомневался. Наверняка какой-нибудь особняк за городом, с хорошим таким подвалом. Значит, даже у моста Висельников к утру не всплыву. Прямо у этой Заводи и закопают. Наверняка рядом с похожими холмиками.
– Скоро уже приедем. Потерпи.
Я от удивления снова поднялся, вскинул на него взгляд. У лорда были седые волосы, но густые, да и не выглядел он стариком – крепкий, сильный, жилистый. Глаза – живые, серые – с интересом смотрели на меня. Тонкие губы скупо улыбались.
И я решился:
– Ми-лорд… – он кивнул одобрительно, улыбка стала шире, – зачем я вам?
Давай, скажи мне в глаза. Или прекрати строить из себя доброго дальнего родственничка, явившегося за бедной сироткой! Или избавься от меня уже, строптивых и любознательных же никто не любит. Ну!
Он рассмеялся, не сводя с меня заинтересованного взгляда. И вдруг спросил:
– Хочешь стать лордом?
Я опешил. Мысли неслись в голове: «Кем? И смотрит так… О, Великая Матерь, похоже, я попал ещё сильнее, чем думал. Видать, не сразу прибьют. Видать, сначала наиграются. Может, он вообще спятил? Великая Матерь, смилуйся!»
– Нет! – выпалил я, делая попытку сползти с седла: лучше уж под копытами, чем…
Железная рука снова вцепилась мне в плечо, усаживая обратно.
– Умный пацан. Куда ты денешься!
Мы действительно приехали скоро. Неудивительно – конь летел так, что ветер в ушах свистел, а на глазах слёзы не высыхали. Я прижимался к самой шее, нюхал конский пот и думал, что с человеком, который так загоняет коня, уж точно жить несладко.
Заводь оказалась замком, настоящим, крепким, неброским снаружи, но, как и костюм лорда, богатым. Витражные стёкла внутри, лестница из красивого скользкого камня с серыми прожилками, дверь из хорошего дерева, слуги в ливреях. Меня передали с рук на руки ключнице, пролаяли какой-то приказ на высоком мальтийском – и завертелось. Я всё выискивал, куда бы сунуться, чтобы пересидеть, да как бы отсюда сбежать потом. В подвал-то меня сразу почему-то не повели, а потащили в комнаты под крышей – ещё по одной скользкой, вычурной лестнице с узорчатыми, в виде растений и зверей, перилами. Я упирался, но слабо, меня и так мутило, еле стоять прямо мог. Кажется, в итоге какой-то горничной на руки и свалился, но уже в комнате. Меня быстро из плаща выудили, раздели, как куклу, покрутили и в громадную медную лохань, застеленную тканью, засунули. Вода пахла сладко, почти так же, как от лорда. На поверхности густо плавали розовые и жёлтые лепестки.
Я обалдел.
Потом меня тёрли чем-то мягким, скользким, пенистым и вонючим. Всего, и волосы тоже. Всё это ужасно щипало глаза и было жутко на вкус, когда заливалось в рот. А горничные в унисон возмущались, что, дескать, притащил господин заморыша-грязнулю, чего, спрашивается, ради?
Я вот стал догадываться, чего ради. Зачем моют, зачем на волосы всякую дрянь льют, зачем потом маслом трут. Моют и снова трут. У нас рассказывали про такое шёпотом по вечерам, что есть среди лордов мерзавцы, которые, презрев заповеди Великих Отца и Матери, пользуют не девушек, а мальчиков. И ещё: чем моложе мальчик, тем для лорда слаще.
Я прокрутил в памяти лестницу, залитый светом холл, пустые коридоры и решил, что на бордель из рассказов других мальчишек дом не похож. Значит, Светлость у меня будет, хм, один. Уже хорошо. Понятно теперь, почему и лордом быть предлагал. Чистоплюй. С сироткой не хочет, значит. Ла-а-адно. Сбегу точно. Ночью же сбегу хоть в бездну.
Под конец, когда я наглотался этой мыльной пахучей дряни по самые уши, меня всё-таки вытащили, вытерли чем-то очень мягким и принялись одевать. Много чего надевать лишнего, странного и, на мой взгляд, абсолютно ненужного. Ну зачем штаны под штаны, спрашивается? Или рубашку на рубашку, а сверху какую-то яркую удавку, а потом кафтан, как у того лорда, тоже не блескучий, но стоящий наверняка больше всего нашего приюта. И на ноги сначала натянули что-то тонкое – не портянки, а тоньше. Наступишь – расползётся. И как я ходить буду? Но, оказывается, ещё обувь причиталась. Не сапоги, а короче, но тоже кожаные и очень удобные, мягкие. «Вот за них спасибо, – думал я, – мне бежать будет легче в такой обувке. А кафтан этот идиотский я, пожалуй, потом продам. Главное, не продешевить. И жить потом припеваючи, пока не обустроюсь».
