Ну, это они! А я то? Получается, что я недобропорядочный, раз я здесь и, мало того, давно мечтал здесь побывать! Да ещё и притворяюсь полным дебилом!
Я почесал огромную кудлатую бороду, в душе и, возмущаясь, что меня не брили, вероятно, всё это время, и соглашаясь с правильностью подобного решения.
А в подвал тем временем, прямо-таки ввалились, семь человек в самых экзотических и дивных одеждах. Почти у всех за плечами находилось по одному, а то и по два длинных тонких меча, на поясах свисали в сверкающих ножнах кинжалы, очень пригодные для метания, да и для ближнего боя.
Мне непроизвольно вспомнились слова моего учителя по фехтованию, пожалуй, самого лучшего в Галактике. «Я ещё ни разу в своей жизни не встречал человека выжившего в современном бою с помощью любого, пусть даже лазерного, меча. Но ты – это он мне говорил, когда я как-то высказался о бесполезности подобного оружия, – должен всегда уметь пользоваться как мечом, так и кинжалом в любой защите и при любом нападении. Когда-нибудь это тебя может спасти!» Действительно спасало, и не раз.
«Уж не настал ли опять подобный момент?» – подумал я, рассматривая шумную кампанию. Шестеро было, при всей их разнообразности, по-моему, одного племени. Лишь седьмой явно выделялся длинными свисающими одеждами, в дутых складка которых, можно было спрятать какое угодно современное оружие. Он остался стоять на самой нижней ступеньке лестницы, заняв тем самым очень выгодную позицию. Мне это сразу не понравилось. Но и не только мне одному. Гарри радостно поднял руки вверх и хлопнул в ладоши три раза. По нашему коду это означало: «Всё твоё внимание на последнего!» И первой же фразой дал понять, кому он дал эту команду:
– Какие гости! Вот это встреча! Роберт, дружище! Посмотри-ка, что у нас осталось для угощения?
Роберт! Да, это тот самый парнишка, что сидел на деревянном ящике ближе всех к лестнице. Чуть ли не ломаясь в умильном поклоне, он вскочил и стал неловко рыться среди ящиков и прочее рухляди, накиданных возле него. С видом начинающего фокусника он извлёк откуда-то две двухлитровые бутылки с тёмно-красным вином. Я это понял по этикеткам, на которых красовались виноградные гроздья. И Роберт! Роберт даже с этими несуразными бутылками смотрелся как сама невинность.
Любой, глядящий впервые на его курносое лицо, усыпанное веснушками, никогда бы не принял его за опасного противника. И те, кто отнёсся к Роберту подобным образом, почти все превратились в навоз. Этого неповоротливого не вид мальчишку мы, между собой, называли «Молния». Если кто и мог кидать любые предметы со смертельной точностью лучше меня, так это был он. Роберт иногда показывал один из своих коронных трюков. Делая сальто, он одновременно кидал банку с консервами и нож. При этом банка оказывалась пришпиленной к стене в любом заданном месте. Именно поэтому он «работал» со мной на многих рискованных заданиях, и я был рад, что Гарольд не отказался от его услуг. Несмотря на одно большое пикантное недоразумение, произошедшее между ними в недалёком прошлом.
Роберт, подскочив к Гарольду, услужливо протянул обе бутылки:
– Вот, маэстро! Ещё целых две осталось!
Маэстро?! Я чуть не засмеялся, вспомнив, что ни у одного из нас, кроме Малыша, конечно, нет музыкального образования.
– Всего то?! – угрожающе прорычал Гарри, беря бутылки и злобно сдвигая брови. – А где ещё две?! Потрох ты эдакий…!
– Так ведь с утра так пить хотелось и, пока вы спали, я и не заметил, как одну, по чуть-чуть и выпил до дна, – смущённо затараторил Роберт. – А другая…, – он виновато развёл руками, – разбилась…
– Ах, ты!!! – Гарри хотел замахнуться, но, вспомнив, что у него в руках, спохватился и заорал: – Совсем охамел?! Алкаш чёртов! Ну, погоди, я те позже всыплю! Пшёл на своё место!
Воровато оглянувшись, Роберт повернулся и собрался идти к своему ящику, но Гарри вдруг сделал шаг за ним вслед и, изо всей силы, пнул ногой под зад. Под дружный хохот прибывших Роберт сделал несколько кувырков и распластался возле самой лестницы. Приняв сидячее положение, одновременно потирая ушибленные зад и голову, обиженно заскулил:
– Ну что вы, маэстро?! Ведь ещё же целых две осталось! – чем вызвал ещё большее веселье у окружающих.
– Ты теперь у меня одну воду пить будешь! – убеждённо пообещал «маэстро» откупоривая первую бутылку. Сделав несколько неслабых глотков, он передал вино самому грузному и внушительному на вид самураю, вероятно, их предводителю. Потом открыл вторую и, тоже надпивши, вручил другому, самому ближнему к нему гостю. – Угощайтесь ребята! Как у вас говорится: чем богаты, тому и рады. Хоть и немного, но от всей души.
Гости стали не спеша пить, передавая вино друг другу. Видимо подобное происходило при каждом их посещении. В первый момент удивившись, что мой друг не угостил вначале других, я вдруг вспомнил ещё одну печально-известную особенность жизни на Земле. Здесь делались самые страшные и опасные яды и галлюциногены, запрещённые и не допускаемые в другие миры. Поэтому любые предосторожности в этом направлении на древней планете не были излишними.
– Неплохое, неплохое! – одобрительно причмокнул бритый толстяк. – Конечно, не самое лучшее…
– Ну, так, – сокрушённо поднял плечи Гарри, – при наших то доходах?! Скоро совсем от голода изойдём.
– А что ж так? – удивился вожак, – перестали подавать?
– Перестали?! Так ведь с самого начала и не подавали! – возмутился наш маэстро. – Я всё-таки решил послушать твоего совета и перебраться в Токио. Думаю, столица нас лучше прокормит. Как, ты говоришь, зовут твоего брата, к которому мне надо будет обратиться за помощью?
– Сандаки! Он заправляет в районе Перешейка и если сошлётесь на меня поможет вам обустроиться, – самурай говорил на ломаном галакто, но вполне сносно и понятно. – Хотя…, если бы вы захотели, и здесь я бы подобрал для вас занятие! – сказав это, он оглянулся назад, а потом, как бы невзначай сделал шаг в сторону. Теперь между мной и стоявшим на лестнице никого не было, и я почувствовал, что меня пристально разглядывают. И с каким-то нездоровым интересом. Я продолжал сидеть, согнувшись и чуть раскачиваясь, монотонно мыча себе под нос и, грязным пальцем перебирая рёбра лежащего рядом моего музыкального инструмента.
– Да нет! – оживлённо продолжал разговор Гарольд. – Ты знаешь, мы люди творческие, думаю и так себе на жизнь заработаем. Ты бы знал, как нам здорово жилось на *Овчаре! Мы выступали в лучших заведениях и ресторанах и катались как сыр в масле. Если бы не этот гад аккордеонист, что б он сдох при рождении! – он со злостью сплюнул на пол. – Угораздило идиота спереть шкатулку драгоценностей у родственницы самой королевы! И вот результат: он там гниёт в песках, а мы здесь прозябаем. Да ещё и брату мозги отбили, – он сочувственно, чуть ли не со слезами погладил меня по голове. – Там полицейские хуже зверей! Хорошо хоть всех не покалечили.
– Сравнил! – хмыкнул самурай. – Здесь у нас совсем другие порядки. И люди вроде нас живут припеваючи, – потом заржал и скаламбурил: – Или под песни таких как вы, лабухов!
И вот тут он сделал грубую ошибку, которая решила участь всех гостей. Полуобернувшись, он сказал несколько фраз на гортанном местном наречии, совершенно, правда, для меня непонятном. Но один из его людей вдруг перевёл эти фразы на **пиклийский(!) обращаясь к человеку на лестнице:
– Шеф спрашивает: долго ли нам ещё здесь торчать и тот ли это человек, что вам нужен?
Пиклиец, а в том, что он был «оттуда», мы догадались все сразу же, в раздумье пробормотал на своём родном языке:
– Побрить бы этого дурика…, – чуть помедлив, принял решение и скомандовал на галакто: – Подведите-ка его ко мне поближе, а то я даже рост не могу рассмотреть!
Предводитель самураев, явно не привыкший что бы ему давали указания, с кислой мордой прогаркал что-то своим людям и указал на меня. Двое из них подскочило ко мне, и попытались поставить на ноги. Я их поджал и замычал ещё громче. Заметив, что Гарри забеспокоился, самурай похлопал его по груди и заулыбался:
– Не бойся толстяк, ничего твоему брату не сделают!
Но мой друг уже всё просчитал и дал следующую кодовую команду:
– Он же бедненький и так побитый, а вы ему ещё и все ПОСЛЕДНИЕ ЗУБЫ ВЫБЪЕТЕ! – это он говорил обеспокоенным голосом, просительно сложа руки не груди и чуть ли не целуя похлопывающую его руку.
Тем временем меня поволокли к лестнице. Все самураи явно не ожидали от нас ничего плохого и совершенно не были готовы к схватке.
– Он же совсем не сможет потом КУШАТЬ! – дал Гарольд заключительную команду.
Но моусовец что-то почувствовал. Глаза его вспыхнули, а с уст сорвалось короткое ругательство. Длинные одежды опасно зашевелились, топорщась поднимаемым оружием. И у него было выгоднейшее положение! Единственно, о ком он забыл и не обращал должного внимания – Роберт. Метко брошенный обломок стальной арматуры пронзил глаз пиклийца и вылез из затылка. Он рухнул как мешок, так и не успев воспользоваться ничем из своего арсенала. Ещё в момент падения его тела, я резко вытянутыми ногами, махом сбил поддерживающих меня молодцев, схватил их головы локтевыми захватами и изо всей силы пригнулся к полу. Их шейные позвонки хрустнули как раздавленные спичечные коробки.
