Словно несчастная Федра, мы влюбляемся, однако не в того или ту, в кого хотели бы, а в человека, эмоционально задевшего нас. При этом иногда именно в того, в которого ни за что нельзя влюбляться! То есть неподвластный воле выбор объекта любви не всегда оказывается правильным, временами он бывает худшим из возможных, и как тут обойтись без страданий… А вот еще ситуация — обратная, в семейной жизни: с годами былая любовь исчезает, и супруги не могут вернуть ее. Чувствуют, как она угасает, но не в состоянии ее оживить…
Произнося свою речь, Гектор заметил, что Гюнтер и его сотрудница смотрят на него с особым вниманием, которое заставило его напрячься, потому что в этот момент они были похожи на двух кошек, вперивших взор в аппетитную мышку. Он вдруг явственно ощутил, что они вынашивают насчет него какие-то планы, и задумался, известно ли об этом Кларе.
Гектор обеспокоен
Сразу после обеда Гектор и Клара решили прогуляться по пляжу под все еще серым небом.
— Ты выглядела грустной, — заметил Гектор.
— Вовсе нет, — возразила Клара. — Разве что твой пожилой коллега очень взволновал меня.
— И меня тоже.
Они остановились возле маленького крабьего племени. Жизнь в нем продолжалась: крабы поочередно сражались, забирались друг на друга, снова сражались.
— Нужно бы показать ему этих крабов. Они подтвердят его точку зрения — действительно, сколько страданий приносит любовь!
— Пойдем отсюда, — вздрогнув, попросила Клара.
Некоторое время они шли молча. Гектор был обеспокоен, он чувствовал, что Клара какая-то не такая, как всегда.
— Все в порядке? — поинтересовался он.
— Конечно! Почему бы нет?!
Гектор подумал, что не время одолевать Клару вопросами, но все же задал еще один:
— Я заметил, что Гюнтер и Мари-Клер как-то странно на меня смотрели. Будто у них какие-то планы на мой счет.
Клара остановилась и с возмущением посмотрела на него:
— И ты полагаешь, я бы тебе ничего не сказала, если бы знала?
— Нет-нет, я тебя не спрашивал, просто поделился своим впечатлением.
Клара успокоилась. Она подумала, а потом вздохнула:
— Вполне возможно. Я тоже задавала себе такой вопрос.
— В любом случае, если это так, мы скоро все узнаем. Постараюсь не подвести тебя.
Клара улыбнулась, но Гектору показалось, что грусть так и не покинула ее окончательно.
— Все в порядке?
— Да-да. Посмотри-ка, какой странный краб.
Действительно это был очень странный краб: более крупный, чем остальные, он передвигался крайне медленно, время от времени останавливаясь, словно чтобы понаблюдать за схватками соплеменников. При этом сам не пытался ни сражаться, ни взбираться на самок. Посмотрит-посмотрит, а потом движется дальше, медленно и немного грустно.
— Это твой пожилой коллега, — сказала Клара.
Они оба расхохотались, так как старый краб действительно был похож на Франсуа. Гектор подумал, что ему так хорошо с Кларой по самым разным причинам, в том числе и потому, что они с ней смеются над одним и тем же.
Потом они начали искать среди крабов Этель и вскоре нашли ее: очень подвижную самочку, которая безостановочно переходила от одного краба к другому.
Затем Гектор углядел грозного самца с двумя огромными клешнями: когда он взбирался на очередную самку, никто даже не пытался его атаковать.
— А вот и Гюнтер, — показал он.
Клара улыбнулась, но Гектор был уверен, что ей по-прежнему грустно. И вдруг он испугался, не ждут ли и его страдания из-за любви.
Гектор получает задание
После ужина Гюнтер положил сигару и наклонился к Гектору.
— Мне хотелось бы поговорить с вами в спокойной обстановке, — сказал он.
— Пожалуйста, в любое время, — ответил Гектор.
— Поговорим, когда остальные разойдутся, — предложил Гюнтер.
За столом было весело, все присутствующие выглядели прекрасно, как обычно и выглядят люди, которые поплавали в море и начали покрываться загаром. Даже старый Франсуа, похоже, взбодрился. Он беседовал с барышней из лаборатории, хохотавшей после каждой его реплики. Клара вела бесконечный разговор с Этель, и Гектор мимоходом услышал слово «мультиоргазм», которое часто повторяла Этель.
А потом все встали и начали расходиться по своим бунгало. Гектор подал Кларе знак, и она тоже ушла. Когда она шагнула за порог, бросив на него последний взгляд, Гектора снова посетило ужасное предчувствие, но он тут же сказал себе, что это его фантазии и Клара точно любит его.
Гектор, Гюнтер и Мари-Клер собрались втроем в салоне Гюнтерова люкса. Они сели в большие кресла из тропического дерева, Гюнтер снова закурил сигару, а высокий метрдотель принес заказанные напитки: коньяк Гюнтеру и Мари-Клер и кокосовый орех с воткнутой в него соломинкой Гектору, который не любил пить после ужина. Высокий метрдотель поставил бутылку с коньяком рядом с Гюнтером.
За окном стояла ночь, слышался шум волн, и Гектор подумал о крабах, которые, возможно, продолжают заниматься любовью при свете луны.
На низком столике лежала толстая папка, и Гектор с удивлением прочел на ней имя известного ему человека — великого профессора, специалиста по счастью, с которым он встречался в стране «Больше Всего», то есть — уточним для любителей географии — в Америке. Великий профессор был человеком маленького роста с внушительным носом и торчащим седым хохолком; он говорил очень быстро, а думал еще быстрее. Профессор проводил множество сложных исследований, чтобы выяснить, зависит ли счастье главным образом от характера — вы счастливы, потому что обладаете наклонностью к счастью, — или же от обстоятельств: вы счастливы, так как в вашей жизни есть то, что делает людей счастливыми. Фамилия великого профессора была Корморан, что забавно, поскольку так называют больших бакланов, а профессор с его гигантским носом и белым хохолком немного напоминал эту птицу.
Гектору он очень нравился, и они часто переписывались по электронной почте. Рассуждения профессора Корморана о счастье подсказывали ему, как лечить пациентов, не знающих счастья. Они с профессором не виделись, у них была большая разница в возрасте, и тем не менее между ними установились на расстоянии дружеские отношения.
— Вы его знаете, — сказал Гюнтер, вынимая из папки фотографию профессора Корморана.
— Конечно.
— Недюжинный ум.
— Да.
— Ученый, каких мало.
— Полностью с вами согласен.
Гюнтер глубоко затянулся сигарой, словно для того, чтобы успокоиться. Гектору почудилось, что он в ярости.
— Он работал для нас, — подала реплику Мари-Клер.
— По проблеме счастья?
— Нет, любви.
Мари-Клер объяснила, что большая фармацевтическая лаборатория профинансировала новые исследования любви, а поскольку профессор Корморан — специалист с мировым именем по эмоциям, он легко перешел от счастья к любви, так как и то и другое представляет собой сложную смесь чувств. Гектор заинтересовался, потому что профессор никогда не говорил ему об этих новых исследованиях.
— В договоре был пункт о конфиденциальности, — пояснила Мари-Клер, — обязательной для него и для всей его команды. Он работал вместе с учеными нашей лаборатории.
Краем глаза Гектор поглядывал на Гюнтера, который безостановочно затягивался сигарой, будто пытаясь успокоиться.
— Вы разрабатывали какое-то лекарство?
— Помните, что вы сказали сегодня утром? Что нельзя влюбиться в того, в кого хочешь? Что не удается сохранять любовь к человеку, которого хотелось бы по-прежнему любить? Мы ищем решение этой проблемы.
Гектор был потрясен:
— Лекарство, которое поможет влюбиться в выбранного человека? Или сохранить влюбленность, если этого хочешь?
Мари-Клер не ответила и посмотрела на Гюнтера, словно спрашивая, о чем можно рассказать.
Гюнтер вздохнул.
— Догадались, — подтвердил он.
Гектор принялся размышлять обо всех последствиях такого препарата для жизни людей. А если подмешать это человеку без его ведома?
— Мы из-за него в такое дерьмо вляпались! — неожиданно произнес Гюнтер.
Странно было слышать от Гюнтера такие грубые слова. В этот момент Гектор окончательно понял, что тот ужасно зол на профессора Корморана.
Гюнтер отхлебнул коньяка, потом сделал знак Мари-Клер — пусть продолжает описывать ситуацию.
— Наши команды довели до ума три вещества с разными эффектами. Профессору Корморану поручили исследовать их воздействие на любовные чувства здоровых добровольцев. Но мы не знали, что он самостоятельно изменил формулы, которые мы ему предоставили, и втайне привлек к работе химика из своего университета. В результате полученные результаты относились к модифицированным продуктам, а не к нашим исходным веществам.
