старых жильцов, жутких зверей, драгоценности и прочие интересные штуки, которые могли быть там, он управился с тонной скотча и обнажил ее упаковку. Внутри нее он обнаружили конверт, пожелтевший со временем чертеж каких-то механизмов, небольшой набор инструментов в кожаной сумочке, два свертка треугольной формы, завернутые в газеты с закрашенными маркировками дат, и с десяток коробочек из-под каллиграфических перьев, аккуратно уложенных друг на друга в уголке. У Егора загорелись глаза, и он трясущимися руками вынул конвертик и расположил на столе, отодвинув коробку в сторону. Хоть его и интересовало больше прочее содержимое ящика, но стоило ему обнаружить надпись на конверте, как у него перехватило дух.
На конверте была выведена очень аккуратная и причудливая в своих завитках и загогулинах надпись: «Уильям Эшби». Егор взялся нервно крутить волос, моля Господа, чтобы это было имя того человека, о котором он думал, и одновременно надеясь, чтобы это был ни в коем случае не он. Егор, конечно, хотел поделится впечатлениями со всеми вокруг, но слова были лишние, да и людей поблизости не наблюдалось. От страха и каши в голове надпись начала плыть. Переборов нахлынувшее волнение, которое окутало его, он аккуратно распечатал конверт и сказал себе:
– От… отец, – он сглотнул и достал письмо. – Так, я буду читать…
Егора на миг охватило рациональное мышление, которое говорило, что подобное было невозможно. Уже успев забыть и настоящую фамилию, и ужасную историю бомбардировки, младший брат отказывался верить в происходящее, но буквы, выведенные на белом листочке, который был погружен в конверт, повергли его в шок: «Любимым деткам – Егору и Лёше».
Сомнений не было. Это была посылка отца. Голова пошла кругом, словно стараясь опьянить его. Высунуть сильнее белый листочек из конверта рука просто не могла решиться. Убрав письмо обратно в коробку, Егор закрыл ее и отодвинулся на стуле, уставившись с отвисшей челюстью на дьявольскую упаковку посланий из прошлого со странными свертками, зачеркнутыми маркировками газет и письмом усопшего отца.
Спустя пару часов, пребывая в хорошем расположении духа, вернулся старший брат, опохмелившись, качавшийся и напевавший под нос какую-то тихую и заводную песенку. Завидев опустошенный взгляд брата, которым тот одарил его по прибытии, он остановился и принюхался. Учуяв запах гнили, он посмотрел в сторону и заметил упавшие газеты, мокрые пятна на полу и три сломанных карандаша. Ослабевшая рука Лёши уронила портфель, он бросился к младшему брату.
– Эй… Эй-эй, братишка. Ну ты же сам согласился на спор! Я же не знал, что ты так сильно влюбился. Нельзя пренебрегать так своими чувствами… – Лёша сел рядом на диван и положил руку на горячий лоб брата. – Я-то думал, для тебя это шутка, а ты извелся. Братан…
– Да что мне твоя Лера, – сказал сквозь силу Егор, чуть не задохнувшись, потому что не рассчитал запас кислорода в легких. Его чуть не вырвало, и он вытер пот с лица. – Папа телеграмму прислал, – он указал пальцем в угол комнаты, где лежала коробка.
Лёша открыл глаза и посмотрел туда, куда показывал побледневший палец брата. Когда он увидел коробку, сердце его немного успокоилось, но внутри начала расти другая тревога. Он подошел к коробке и поставил ее у стола, после чего он так же, как и брат, упал на стул и принялся рассматривать аккуратный почерк.
– Тебе лучше сесть рядом. Нам надо прочитать это вместе, – сказал Лёша, нахмурившись.
VI
Долго Егора уговаривать не пришлось. Он сел напротив и уперся взглядом в трещину на стеклянном столе. Лёша начал:
Любимым моим деткам – Егору и Лёше.
Здравствуйте, мальчики. Много лет уж прошло с момента, когда вы поняли, что остались сиротами. Вы успели пойти в 14 школу в Менске, пожить в семье Постулатовых, даже поступить на юридический факультет, что в вашем случае довольно странно. Ваш отец с рождения был знатоком в технических науках! Возможно, вы больше переняли от вашей маменьки, которая, несмотря на пристрастия к науке, оказалась бухгалтером. Старайтесь по возможности не задаваться вопросами, откуда я знаю так много, ведь у вас может пропасть тот неподдельный и детский интерес, который, как я знаю, полыхает в вас как ни в ком другом и которым я, меркантильно и без стыда, собираюсь воспользоваться и который одновременно хочу в вас погасить. Конечно же, мне известна ситуация, разворачивающаяся в 2111 году, поэтому я, как главный противник застопорившегося прогресса и рутины, решил прийти к вам на помощь.
То, что вы нашли это письмо именно 22.05.2111 – не случайность. Если же вы нашли его заранее или позже – тоже ничего страшного. Мне надо было лишь словить время летних каникул. Я даю вам еще время учебной недели, после которой вы и будете делать выводы и принимать, пожалуй, важнейшее решение в вашей жизни. Ваш папа, Уильям Эшби, жив и здоров. Он живет в прекрасном месте, полном целеустремленных людей и героев, способных идти на великие жертвы. Время у меня проходит интересно, дома построены иначе, города заполнены под завязку, а ситуация в стране как никогда интересная. Знаете, подходит это место для исследований просто прекрасно! Именно это, как я считаю, должно вас заинтересовать и побудить на великое путешествие. Конечно, путешествие не из простых, а люди, которых вы можете встретить, способны на ужасные, безрассудные вещи, но я как ваш родной отец обязан хотя бы уведомить вас, ведь я и так однажды подставил вас. Не хочу извиняться, а лишь надеюсь, что вы поймете меня, когда увидите сами и своими же глазами сие чудо!
Я также знаю, что вам было тяжело принять мою смерть тринадцать лет назад, особенно младшему брату, носящему гордый псевдоним Джо, но теперь вы можете справедливо выдохнуть и проклясть меня за мое наглое вранье. Как я думаю, вы уже знаете, что 02.10.2098 года наша родная область – Брестская – погрузилась в ядерный туман войны, захвативший с собой еще приличную часть Менской и Гомельской. По счастливому стечению обстоятельств, я знал, что произойдет. Знал про ядерную бомбардировку и то, как безжалостно Пиливанов решит расправиться с людьми в Бресте, стараясь утешить свои научные фантазии. Прознав об этом, я тут же распустил по всему городу радиопередачу о предстоящей бомбардировке. Я смог уберечь чуть больше одной девятой населения, так как остальные посчитали это глупой шуткой… Какая-то часть так и не доехала, какая-то попала в рабство к бандитам с магистралей, а кто-то и вовсе убежал от страшной жизни начала 22 века в
