И она снова осушила свой бокал до дна, а он свою рюмку.
Здесь и горячее поднесли.
– А теперь под горячее! Под горячее, моя красавица! – и он снова наполнил стекло алкоголем.
– Под горячее! Ха-ха-ха! А разве я твоя?! И хоть день был не особо жаркий и в ресторане работал кондиционер, ее как-то быстро стало развозить от спиртного.
– Конечно моя! Но ты еще не знаешь об этом!
– Ха-ха-ха! – все никак не могла остановиться Аля.
Она разрумянилась. Прядь ее рыжих волос выбилась из-под заколки и струилась по белоснежной шею, глаза сверкали изумрудом. Геннадий смотрел на Алю почти с раскрытым ртом и хотел так, как казалось, не хотел раньше, ни одной женщины в жизни.
Он тоже разрумянился и казался намного моложе своих лет. Ничто не молодит и не украшает человека так, как искреннее желание и половое влечение.
Наконец-то Аля немного успокоилась, и они принялись за горячее. Хоть кухня и размещалась на колесах, все было приготовлено вкусно, из добротных свежих продуктов. Видимо, шеф ресторана держал марку.
– Очень вкусно! Спасибо! – Аля с удовольствием ела семгу и запивала ее белым вином.
– Приятного аппетита, моя фея! – он был вполне доволен, что ей здесь все нравится.
– Аля, где в Харькове живет твоя мама?
– Рядом со станцией метро «Холодная гора» на улице Полтавский шлях.
– А я на станции «Советская», обещай, что мы встретимся и погуляем по городу.
– Почему бы и не погулять, погуляем обязательно.
За вкусной трапезой и приятной беседой, они даже не заметили, как пролетели два часа, вот и чай выпит с шоколадом, уже пора возвращаться в свое купе.
Геннадий расплатился с официантом, оставив ему хорошие чаевые, помог Але подняться и они направились в свой вагон.
Когда они проходили очередной тамбур, Геннадий вдруг резко притянул Алю к себе и впился долгим поцелуем в ее губы.
– Да ты хам, Гена! – Аля со всего маху отвесила ему смачную пощечину.
– Да! Да! Бей меня, только не гони! – он с жадностью целовал ее шею и плечи.
– Ты сошел с ума! – Аля безуспешно пыталась оттолкнуть его. Он был еще очень крепким мужчиной. И довольно внушительное орудие, его прежних побед, больно уперлось в низ ее живота.
– Да! Да! С той самой минуты, как увидел тебя, фея!
– Дурак! – Аля отвесила ему вторую пощечину.
– Да! Да! Дурак! Старый, безнадежно влюбленный в тебя дурак! Расслабься, не кричи, не сопротивляйся, ты все равно будешь моей, здесь, сейчас и потом много, много раз, даже если, это все и будет последний раз в моей жизни! – с этими словами он прижал ее к стенке тамбура, запустил руку в кружевные трусики и принялся умело ласкать клиторок.
– О! Горяченькая, влажненькая девочка, она хочет, я чувствую, как она хочет моего мальчика.
У Али давным-давно не было секса, если не считать того быстрого минета, и конечно близость этого разгоряченного мужчины не могла оставить ее равнодушной.
– Дурак! Дура-а-к… д-у-ур-а-ак… – уже более для приличия и все тише и тише повторяла она.
Вот уже разговоры полностью прекратились, и Аля послушно отдалась в крепкие руки Геннадия. Как не парадоксально это прозвучит, но ей были приятны и его поцелуи, и его горячие ласки. Она даже перестала замечать, что все это действо происходит в тамбуре, в который в любую минуту могли войти посторонние. Но, видимо, это был один из продолжительных перегонов между станциями, и поскольку время было послеобеденное, то все, включая проводников, отдыхали.
Тем временем, Геннадий, поняв, что добился своего, сбавил обороты и настроился доставить как можно больше наслаждения Але. Он присел, приспустил ей трусики и припал к уже влажненькой пещерке, слизывая росинки желания и посасывая клиторок.
– У-у-у!!! – простонала Аля, готовая уже сама разорвать этого наглого профессора в клочья.
– Тебе хорошо, моя девочка?!
– Да-а-а!!! – выдохнула Аля.
– Сейчас будет еще лучше! – он повернул ее задом, наклонил немного, расстегнул ширинку, выпустил своего молодца, обхватил руками круглую попку и глубоко вошел в ее истекающую желанием пещерку.
– А-а-а!!!
– Да, моя девочка! Да! Да! – совершал он глубокие ритмичные проникновения, возвращая Алю в мир удовольствий. – Ты создана для любви, моя девочка, только для любви!
Когда женщину накрыла волна ярчайшего оргазма, и она всем телом затрепетала в его сильных руках, он вынул член, развернул Алю, усадил на корточки и ввел своего крепыша глубоко в ее пересохший от страсти ротик.
– О! Моя фея! Сделай приятно своему папочке! Ну, еще! Еще!
После нескольких толчком, он мощно разрядил свою пушку. Спермы было так много, что она не вместилась в рот, и часть ее выплеснулась на грудь и на сарафанчик.
– О-о-о! Божественно! Божественно! – закатил глаза Геннадий.
…Они с большим трудом пришли в себя, Геннадий привел в порядок свой внешний вид, помог Але поправить одежду и собрать растрепавшиеся локоны.
Она уставилась в дверное окно, следя за проплывающим пейзажем, а он нежно обнял ее за талию, поцеловал в плечо и прошептал на ухо: «Теперь ты моя девочка, моя девочка, только моя…»
Поезд бежал вдаль. Домики, деревья, огороды мелькали перед глазами, а они все стояли, обнявшись, и смотрели в окно…
Альбинина голова немного кружилась и от выпитого вина, и от мелькающего пейзажа, и от только что произошедшего спонтанного полового акта.
– Аличка, фея моя, пойдем, тебе нужно отдохнуть.
Геннадий взял Алю за руку и повел ее безвольное, хмельное, сытое, удовлетворенное тело в купе. Она, как послушная девочка, больше не прекословила ему.
Получив свое, многие мужчины теряют интерес к объекту недавней страсти. У них сразу появляется масса неотложных дел, которые нужно решать именно в эту минуту, они вдруг резко вспоминают о своей семье, о том, что внезапно заболел ребенок или, что его срочно нужно забрать из сада, школы. Максимум, что они могут сделать, так это поцеловать в щечку и выкрикнуть на ходу: «Спасибо! Все было замечательно! Я тебе обязательно позвоню!». И пропасть на неопределенное время, а именно до тех пор, пока снова не приспичит.
И мало кто из них задумывается, что женщина наиболее уязвима именно после того, как в первый раз отдалась мужчине. Ей хочется нежности, заботы, внимания, подтверждения, что все было не зря, что она действительно желанна и нравится своему партнеру. Она переживает, ждет звонка, теплых слов и внимания день, два, три… А потом просто плюет: «Да, пошел он на фиг! Козел!». И считай, что для этого мужчины эта женщина потеряна навсегда.
Но в этот раз был совсем другой случай. Геннадий, как мальчишка, запал на эту рыжеволосую красавицу. Будь его воля, он бы до бесконечности целовал и ласкал ее мраморное пышное тело, предаваясь самым изысканным плотским утехам. Что с того, что ему шестьдесят?! И в шестьдесят плоть еще просыпается и возгорается пламенным огнем, тем более, когда рядом такое милое создание.
