Кстати, о хитрецах.
― А вам не кажется, что это может быть… Давид Третьяков?
На лицах девчонок тут же возникли самые разные выражения.
― Да, нет! ― расплывшись в улыбке, Марина встряхнула головой. ― Это точно не он! Знаю, про него чего только не говорят…
― Ну, да, только не твой милаш! ― засмеялась Света. ― Правда, мне тоже не кажется, что это может быть Давид. У него на уме только спорт, спорт и погоня за юбками. Ни на что другое у него просто энергии не хватит! К тому же он не привык скрывать свои мысли и чувства.
― Не скажи, ― староста снова покачала головой, ― мне всегда казалось, что в нем-то как раз скрыта какая-то глубинная озлобленность. Мне он, наоборот, кажется закрытым человеком, который близко никого к себе не подпускает. Я бы не стала сбрасывать его со счетов. Кто знает, может это и Давид?
― Третьяков всю свою агрессию выплескивает на спортивной площадке, зачем ему еще и хобби в виде терроризма?
― Ну, так можно всех баскетболистов вычеркнуть из списка подозреваемых! Это может быть кто угодно, что гадать?
Так, продолжая строить теории, мы купили по небольшой пицце и отправились искать свободный стол в этом переполненном зале. Оглянувшись, я спросила себя, кто из этих ребят мог бы скрывать внутри себя психопата…
Кто угодно. Абсолютно кто угодно.
Вот я, например, так никому и не рассказала, что уже когда-то училась в этой школе ‒ просто не захотела об этом говорить. Ну, а кто-то не спешит открывать другую сторону своей души.
Чужая душа потемки. Секреты, маленькие или большие так или иначе есть у всех.
* * *
Выйдя из школы в конце учебного дня, полной грудью вдохнула свежайший весенний воздух, наполненный запахом талого снега, улыбнулась и мысленно поздравила себя с тем, как он прошел ‒ а прошел-то на удивление неплохо!
Наташа Цай оказалась отличницей, у которой было очень удобно списывать. Девочки ‒ хорошей, веселой компанией. Остальные одноклассники ‒ самыми обычными ребятами (если не считать той шайки мажоров, конечно).
Нужно было позвонить подруге, поделиться этим с ней ‒ как раз осталось время.
Отойдя в сторону от крыльца, встала возле забора под раскидистым кленом и нашла нужный контакт в своем телефоне.
― Привет, Ева! Не занята?
Что ни говори, а слушать она умеет. Я принялась в красках описывать свой день, умалчивая, впрочем, о том, что скрыла от новых одноклассников свою истинную личность ‒ Еве-то я тоже об этом не рассказывала.
― Ну, а как у тебя дела? ― в конце концов, спросила, рассматривая шеллак на своих ногтях.
― Да вот, все с мамой воюю, ― вздохнула девушка.
А, точно, помню, в чем там было дело!
― Да, да, да! О, как мне это знакомо! Вместо гиалуронки нужно было потратить эти деньги на съемную квартиру. Так не хочется идти домой, сказать невозможно! ― я снова принялась вещать, возмущенно жестикулируя и горячась. ― Но у тебя такая мирная, интеллигентная мама, ― наконец, вспомнила, о чем говорила подруга, ― у вас и войны это не войны, а так. Все еще запрещает тебе с ним встречаться?
― Да… Я тысячу раз говорила, что Макар ни в чем не виноват. Но она как составила свое мнение о нем, и все! Ничего не хочет слушать.
― Ну, после всего, что она пережила за тот месяц… Да и все мы пережили, Ева! Не вини ее ни в чем.
Видела по новостям, что отца ее парня посадили в тюрьму. Внезапно вскрылись все его махинации, все темные делишки и ужасные преступления. Репортеры задавались двумя вопросами ‒ как его не посадили раньше, и если это благодаря тем покровителям в правительстве, то куда они делись и почему перестали его защищать. Видимо, наступил кому-то на хвост и сразу растерял все свое влияние.
Я бы на месте ее мамы тоже запретила ей встречаться с этим парнем. Правда кто и когда слушался родителей? Наоборот, запретить дочери встречаться с мальчиком-плохишом ‒ это верный способ укрепить ее в своем решении. Ее мама прямо как маленькая.
Сама я все еще недоумевала, как социофобка Ева вообще умудрилась заполучить такого поклонника. Раньше она и говорить-то толком с парнями не могла. Чудеса, да и только.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Наконец, увидев курьера в форменной одежде, вошедшего в школьные ворота, торопливо попрощалась с подругой и нажала на отбой. Показала ему паспорт, получила объемный конверт… который тут же кто-то выхватил из моих рук.
Обернувшись, я увидела Давида Третьякова с сигаретой в руках [1], одетого в длинное дорогое черное пальто. Увидела его самоуверенную улыбку и нахальный взгляд серо-зеленых глаз.
― Ну-ка, что у тебя тут?
Я попросила курьера подойти к школе, потому что мне не хотелось, чтобы передачу посылки увидела моя мама…
Я не успела его остановить. Вообще ничего не успела сделать.
Одним движением руки мажор вскрыл мой конверт.
____________________
1. Курение и алкоголь вредят вашему здоровью.
Глава 4. Мой худший кошмар
Вытащив тонкий иллюстрированный альбом, парень пролистал несколько страниц.
― Господи! ― удивленно рассмеялся он. ― И ты туда же! Блин… Неужели другого занятия себе не нашла? В модели подалась! Что вам там всем, медом намазано?
― Тебя забыла спросить, чем мне заниматься! Отдай!
Я попыталась выхватить из его рук свое портфолио, но Третьяков поднял его так, что я мне стало не достать. Затянувшись в последний раз, парень выкинул бычок и присмотрелся к своей добыче повнимательнее. Его глаза расширились, он присвистнул.
― Зачетная фотка!
Продемонстрировал один из первых кадров, где я была изображена полуобнаженной ‒ ничего вульгарного, все очень эстетично (работа известного фотографа).
― Грудь настоящая? ― окинул меня пренебрежительно-насмешливым взглядом. ― Спасибо, Ларина, будет мне сегодня вместо порнухи!
И засунул альбом в свой портфель.
У меня приоткрылся рот. Мне все еще не верилось, что все это происходило наяву…
Мажор развернулся, было, чтобы уйти, и я в панике вцепилась в его руку. Я понятия не имела, как заставить его отдать мне портфолио, но самое главное ‒ драгоценную флешку со всеми фотографиями, которая так и осталась лежать в том конверте.
― Давид, пожалуйста, отдай! ― попыталась попросить спокойным голосом.
― Не в этой жизни, Ника! ― усмехнулся Третьяков, повторив мою утреннюю фразу.
От злости у меня все поплыло перед глазами. Я с трудом сдержалась от того, чтобы не расцарапать ногтями эту самовлюбленную физиономию.
Медленно выдохнула воздух, чтобы хотя бы попытаться успокоиться.
― Можешь забрать альбом. Делай с ним, что хочешь, ― меня передернуло. ― Отдай флешку, на ней все мои фотографии!
― Вот как?
Вытащив конверт, вытряхнул из него маленький пластиковый аксессуар, сжал его между пальцами.
― Значит, очень хочешь получить обратно? ― прищурил глаза.
Я хранила фотографии на флешке, потому что у меня не было личного компьютера, и я боялась, что на них наткнется моя не в меру любопытная мама, не одобрявшая мой выбор профессии. Но теперь вдруг поняла, как глупо было не сохранить их в облаке ‒ послала бы на собственную почту, дело заняло бы пять секунд.
А теперь мое будущее оказалось в руках у… Давида Третьякова?!
― Что бы такого у тебя за нее потребовать? ― задумчиво протянул парень.
Его взгляд остановился на моих губах…
«Потребует его поцеловать?», промелькнуло в голове.
При мысли об этом у меня появилась постыдная слабость в ногах. Он стоял так близко от меня ‒ мне было хорошо видно его рот, красивый, возбуждающий, с острой ложбинкой лука купидона и полной нижней губой. До меня доходил аромат его дорогого парфюма в смеси с легкой ноткой табачного дыма.
Сглотнула… постаралась восстановить дыхание.
Я не хотела хотеть его поцелуев ‒ ведь этот парень бесил меня сильнее, чем это было возможно. Но… ладно, это я как-нибудь переживу. Лишь бы отдал мою несчастную флешку!
― Ну что, Ника, будешь послушной девочкой? ― улыбнулся Давид.
