Вернувшись к утру, она обнаружила, что в ее кроватке спит Халява, нахально выставив босые лапищи невероятного для девки размера. А кроватку не так давно сам Лукьян Пафнутьевич смастерил из большой нарядной коробки от Анечкиных дорогих духов, и пахла она почти как райский сад, навевая смутные, но прекрасные соблазны.
Погрозив нахалке кулачком, Матрена Даниловна пошла будить Якушку.
- Пошли, Яков! - строго сказала она. И повела шалого со сна подручного прямиком в Анечкину комнату.
Там они залезли на тахту к молодым, и достала Матренушка кусок широкой черной резинки.
Встав на подушку справа от Алексеевой головы, она велела Якушке встать справа и перекинула ему край резинки. Затем домовые наложили ее на горло жинигу и потянули - каждый в свою сторону и еще чуточку вниз.
Несколько секунд спустя Алешка стал задыхаться и сквозь сон шарить руками по шее. Резинку ослабили, потом опять натянули, и так - раз семь или восемь. Наконец Матренушка решила - хватит баловаться, пора душить всерьез.
Дико заорал, почуяв свой смертный час, Алешка. Домовые выпустили из рук резинку и скрылись: Матрена Даниловна - за валиком тахты, а Якушка вообше по простыне на пол съехал. Резинка же улетела туда, где ее не так-то просто было заметить.
- Ты что, сдурел? - возмутилась Анечка. - Глюки, да?!
Алексей пробовал было объяснить, что его чуть насмерть не удавили, но логики в рассуждениях не наблюдалось - раз тебя давили во сне, то чего же ты наяву за шею держишься?
Матрена Даниловна уже почти торжествовала победу, как из-за валика заметила встревоженную рожу Халявы.
- Ах ты мой бедненький, дай я тебя приласкаю... - зашептала Халява. Испугался, солнышко? Целый день на работе, уморился, вот кошмарики и мерещатся... А я вот с мамой поговорю, с папой поговорю - чего тебе на тот склад ходить? Все равно ты там больших денег не заработаешь... Будешь дома сидеть, к институту готовиться...
- Ах ты мой бедненькай, - вмиг остыв, повторила Анечка. - Испугался, солнышко?..
Матрена Даниловна и руки опустила.
* * *
Услышав про очередной Халявин подвиг, Евсей Карпович призадумался.
- Сколько живу, ни разу этой Халявы не встречал, - сказал он. - И повадок ее не знаю. А у кого спрашивать - непонятно. Мы, домовые, у безденьников не заживаемся, хороших хозяев ищем. А Халява к бездельнику льнет. Вот и не пересекаемся.
- По старинке дармоеда выжить не получается, но, может, какие иные способы есть?- с надеждой спросила Матрена Карповна. - Мы, домовые, всегда нежеланного жильца выжить умели!
- Так то - жилец, а то - Халява...
Евсей Карпович почесал в затылке.
- Совсем она семейство обморочила! Евсеюшка, голубчик, выручай! Уж если ты не догадаешься - так и никто не догадается! Анечка ведь ему все прощает - и то, что я на дискете притащила, тоже простила! А я бы за такое в волосенки-то вцепилась бы, да пинками, да пинками! ..
- Уймись, Матрена, - приказал Евсей Карпович. - Ты от Агафьи чего принесла?
- Трусики, - несколько смутившись, ответила Матренушка. - Дамские. Такие, совсем никакие... Чтобы он их из кармана словно бы нечаянно вынул.
- Трусики - это хорошо, - одобрил домовой. - Еще?
- Помаду губную. Евсеюшка, дома две хозяйки, обе красятся, а такого цвета я у них не видала. Я придумала его рубашку вымазать, которую он в грязное для стирки кладет.
- Это ладно. Еще?
- Духов пузырек, каких у нас дома нет. Буду его чужими духами поливать, а Анечка пусть принюхивается.
- Трусики не в карман совать нужно. Если твой дармоед вовсе с работы уйдет и дома засядет, то ты их в постель подбрось. Пусть будет видимость, будто он, один оставаясь, кого-то к себе водит.
- Ой, стыдоба-то какая... - прошептала Матренушка, напрочь забыв, что сама от живого мужа к соседу бегает. Но раз уж у домовых развода не бывает, а какого мужа тебе дали, с тем и живи, то некоторое оправдание у нее все же имелось.
- Мало, - подумав, решил Евсей Карпович. - Ты - духами, а она шепотком своим, так на так и получится. Иначе надобно. Как бы нам понять, откуда эта Халява взялась?
- Сам же говорил - с неба!
- Да не с неба...
- Ее на зачетку ловят! У Дениски-то твоего зачетка есть?
- Как не быть! Так это что же получается? Соврал, выходит, твой Алешка? Ты говорила - в институт потому не поступил, что аппендицит его прошиб. А зачетка откуда?
- Ой! И верно!
- Ох, Матрена, Матрена... И сама бы заметить могла...
Но умен был Евсей Карпович - увидев, как огорчилась подруга, тут же ее и приласкал.
- Я вот что надумал, - сказал он потом. - Сами не справимся. Буду с Дениской говорить.
- Да ты что? Когда ж это домовые у людей помощи просили? Наоборот это мы им помогаем!
- Выходит, настало время, когда и они нам помочь должны. Якушка, говоришь, на твоей стороне?
- А Акимка, подлец, к Халяве переметнулся! Больно умный!
- Хорошо. Ты теперь, Матрена, ступай и с Якушкой переговори. Чтоб вдругорядь его привела и со мной познакомила.
- Ну, ты, Евсей Карпович, не то говоришь. Хочешь, чтобы он все про нас понял?
- Невелика беда. Ты ведь все равно с Лукьяном жить не станешь.
Матренушка хотела было спросить "с чего ты взял?", да вовремя рот захлопнула. Когда такое говорят - лучше всего молчать да кивать, чтобы удачу свою не спугнуть!
Опять же - видела она, что у Евсея Карповича что-то мудрое на уме. И, привыкнув к тому, что ее всегда одергивают словами "у бабы волос долог, да ум короток", Матрена Карповна вопросов задавать не стала.
В конце концов, гонять из дому непрошеных гостей - мужская забота.
* * *
А Евсей Карпович и впрямь обратился к Дениске.
Зная, когда парню возвращаться с дежурства, он закипятил в джезве воду и заварил крепкий чай, изготовил также бутерброд с колбасой.
- Ни фига себе! - удивился Дениска, войдя на кухню. - Кто же это тут без меня хозяйничает?!
- А я и хозяйничаю, - отозвался из-за холодильника Евсей Карпович. Домовой я твой. Третий год совместно проживаем. Показаться не проси этого нам не положено. А разговор у меня к тебе есть.
- Неловко как-то, - заметил Дениска. - Я сижу, чай пью, бутерброд ем, а ты там, не знаю где, слюнки глотаешь? Может, я бутерброд разделю и спиной к тебе сяду?
Он не то чтобы совсем не испугался - и удивление, и легкий испуг имели место. Да только Дениска на самом деле уже не только знал о существовании Евсея Карповича, но даже мельком его видел - когда валялся с высокой температурой, а домовой его из ложечки морсом поил. Опять же, потеряв нужную вещь, Дениска обращался вслух:
- Домовой, домовой, поиграй и отдай!
Вещь довольно скоро находилась.
И, если с другой стороны посмотреть, стыдно охраннику в серьезной фирме, будущему юристу, от ужаса визжать. Что бы дома ни завелось разбираться нужно спокойно, без суеты и воплей, по-мужски.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
