Ирландский писатель Шахрун Кейтин рассказывает об историках-англичанах:
«Кажется, не заслуживают они звания историка, ибо подобны они жукам-навозникам, когда пишут об Ирландии. Не смотрит жук-навозник ни на один цветок в саду; он продолжает свой поиск, пока не наткнется на коровий навоз, или лошадиный, и закапывается в него.»
Многие ирландцы разделяли точку зрения еще одного кельтского поэта, чьи слова позже были переведены на английский язык:
«Да не коснется нас холодный смерти страх, Да не покинем мы печалей тень земную, Пока не станут англичане на колени в прах, Пока, как мы, молить не станут кроху малую. Прошли века, и ветер быстрый, рьяный Развеял имена и Цезаря, и Александра. Как Трои, Тары нет теперь на свете — Так, значит, англичанин тоже смертен!»
Две Америки
Англичане, развивая свою теорию о культурной неполноценности ирландцев, опирались на те же идеи, что и испанцы при завоевании Карибских островов и Южной Америки — в оправдание своей жестокости.
Английские колонизаторы были знакомы со взглядами испанских, и, возможно, подпадали под их влияние.
Именно испанцы, открыли, например, трансатлантический путь работорговли.
Те из них, кто считал неприемлемым плохое обращение и эксплуатацию местного населения, охотно пользовались услугами южноафриканских рабов, и к середине шестнадцатого века в Южную Америку прибывали уже тысячи южноафриканцев.
Колонизация Ирландии стала для англичан своего рода подготовкой к завоеванию Северной Америки. Действительно, первые попытки основать поселения на вновь открытом континенте предпринимались такими людьми, как сэр Уолтер Рэйли и сэр Хамфри Джилберт, всегда выступавшими в авангарде покорения Ирландии.
Покорители Америки считали индейцев чем-то вроде ирландцев, и зачастую их сравнивали. Кроме того, индейцев и ирландцев истребляли под одним и тем же предлогом.
Историк Николас Кэнни свидетельствует:
«Первоначально англичане утверждали, что их миссия — привнести цивилизацию… Когда отношения между ними и индейцами стали обостряться, все отнесли на счет варварства местного населения.
После индейского восстания 1622 года мы обнаруживаем, что колонизаторы возликовали, сняв с себя всякую ответственность за свои действия.»
Англия вступила в работорговлю еще в период правления Елизаветы I. Первая экспедиция за рабами в Южную Африку снаряжалась по личному благословению королевы.
Первый закон, направленный против чернокожих в Англии, вступил в силу в 1596 году: Елизавета приказывала «выслать из страны всех окрашенных».
Последующее развитие работорговли дало толчок расизму, которым европейцы пытались оправдать свое обращение с порабощенными африканцами.
«Бегство графов»
В самом конце правления Елизаветы I власть кельтских вождей была окончательно подавлена.
В последнее десятилетие шестнадцатого века ольстерские вожди восстали против Англии, вдохновляя своим примером и всю остальную Ирландию.
Затем, в 1601 году при Кинзейл состоялась решающая битва между англичанами, ирландцами и их союзниками-испанцами, победу в которой одержали англичане под командованием лорда Монтджоя.
В 1603 году ольстерские вожди сдались. Достоинство не позволило им стать верноподданными Англии, и они отправились в добровольное изгнание в Италию в 1607 году. Их отъезд — известный как «бегство графов» — оставил Ольстер беззащитным перед колонизаторами, которые, как покажет время, великолепно справились со своей задачей.
Сэр Джон Дэвис, губернатор Ирландии, придя в восторг по поводу «бегства», смотрит в будущее с оптимизмом: «Мы надеемся, что Его Величество[2] со своим правительством исполнит в этом королевстве миссию, более великую, чем та, с которой пришел Св. Патрик. Тот всего лишь изгнал вредоносных червей (т. е. змей — прим. перев.) с этой земли, все еще населенной вредоносными людьми; однако благословенный гений Джемса I истребит все их поколения и сделает этот остров счастливым и благополучным.»
Ирландцы, несомненно, придерживались иного мнения на этот счет.
Шахрун Кейтин в одном из своих стихотворений, переведенных на английский язык Томасом Кинзеллой, оплакивает судьбу великих родов Ирландии. Сама страна описана как «равнина высокая Фаля», «холм Кобты» и «Луга долина»:
«Лишился сна, услышав весть Из равнины высокой Фаля. И до рассвета был мучим я Мыслью о гибели правых. Словно стена, стояли они, Защищаясь от лютых врагов, Но вот, наконец, проросли сорняки И меж стойких их рядов. Преданы им без битвы Наши дома — Ибо нет под рукой Лучших наших мечей. Новым семенем проросла Луга долина: Ящерицы, коим бы ползать, Головы подняли — Род истреблен Эогана, Линии Тала разбиты, Поросль Банстраха По странам далеким взошла.»
Конфискации и восстания
В семнадцатом веке ирландцев и староанглийских поселенцев практически лишили собственности. В то время 85 % их земли было экспроприировано и передано во владение колонистам из Англии и Шотландии.
За «бегством графов» в 1607 году последовала конфискация земель и заселение Ольстера — самый трагичный пример проведения колонизации, чье влияние до сих пор сохраняется в современной политике.
Графство Дерри было передано в собственность нескольким лондонским компаниям, а Антрим и Даун — заселены тысячами шотландцев.
Шотландцев-пресвитеран англичане преследовали так же, как и ирландцев-католиков; в последующие 150 лет многим из них предстояло участвовать в новом исходе — в Америку.
В 1641 году ирландцы и многие староанглийские поселенцы в Ольстере подняли восстание против Англии в надежде вернуть себе земли. Лидеры восстания утверждали, что действуют в поддержку короля Чарльза I, захваченного пуританским парламентом.
Пуритане стремились к свержению монархии и установлению власти торгового класса и наделенных землей джентри (что-то вроде помещиков — прим. перев.).
Колонисты-протестанты собирали армии — одни в поддержку короля, другие — против.
Английские писатели того времени, как, например, сэр Джон Темпл, объясняли восстание 1641 года не тяжелым положением ирландцев, а их предполагаемой отсталостью, которая, по его словам, не давала им понять и оценить усилия Англии по их окультуриванию.
Восстание сопровождалось зверствами с обеих сторон; Темпл, однако, преувеличивает жестокость ирландцев. Его мнение во многом пробудило негативные чувства англичан по отношению к ирландцам, и те были настолько этим разгневаны, что в 1689 году одним из первых актов ирландского парламента постановили сжечь книгу, что и было осуществлено обыкновенным палачом.
Удача первое время была на стороне восставших — к февралю 1642 года в их руках находилась большая часть страны — однако постепенно их вытесняли английские войска.
Затем в августе 1649 года в Ирландию прибывает Оливер Кромвель и в широкомасштабной военной кампании сминает сопротивление ирландцев и роялистов с неслыханной доселе жестокостью.
Часть 2
Кромвель
Кромвель преследовал как стратегические, так и экономические цели.
С одной стороны, он старался не допустить превращения Ирландии в плацдарм для иностранных противников и роялистов, а с другой — сделать ее «прибыльной частью Содружества» (имеется в виду «Соединенного Королевства» в отсутствие монарха — прим. перев.).
Принадлежность к английской расе и протестантизм укрепили веру Кромвеля и его сторонников в собственное превосходство над всеми остальными народами мира.
«Господь посылает нам новую, великую эру, — писал поэт Джон Мильтон. — Он волю Свою открывает нам, угодным Ему англичанам.»
По мнению ведущего историка Кристофера Хилла, «большинство образованных англичан, принадлежащих к высшим слоям общества семнадцатого века, высказывались об ирландцах в том же ключе, что и, например, фашисты о славянах или же белые южноафриканцы о коренном населении — во всех этих случаях презрение являлось оправданием потребности эксплуатировать.»
Кромвель представляет свой поход в Ирландию как культурно-религиозную миссию.
Перед отправлением из Бристоля он напутствовал своих солдат, говоря, что им предстоит, подобно народу Израилеву, войти в «землю Ханаанскую» и изгнать обитающих там нечестивцев-идолопоклонников.
По прибытии Кромвель обращается к жителям Дублина со словами о том, что «Провидение послало» его сюда, и что он со своими солдатами «продолжит великий труд по искоренению кровожадных ирландцев и их приспешников и доброжелателей», и, таким образом, «вернет заблудший народ на путь истинный.»
