Незаметно, как родниковые ручьи, теряющиеся в холмистых дубравах, сливаются в могучую, несущую свои воды в море реку, так росло и крепло в Нине чувство любви к Родине. Оно, это чувство, было соткано из великого множества переживаний, дум, прочитанных книг, дружеских рукопожатий, событий, больших и малых, всенародных и сугубо личных, Нининых. Все наносное скапливалось в заводях, все лишнее шло на дно, и чем дальше, тем шире и чище простирался золотой, сверкающий плес, словно плес той Волги, что породила ее русских предков. Таких записей, как признание в любви к Москве, немного в Нининых тетрадях. Зато много истинно русского, советского в подтексте дневника. И вдруг, как только возникла страшная преграда перед руслом набирающей силы реки, взбурлились мощно воды и рванулись наружу подземные течения, чтобы все превозмочь, все преодолеть и вырваться к сияющему морю.
Нина обладала счастливой способностью романтизировать труд и учебу, находить нежданную прелесть и очарование в науках и делах, на первый взгляд скучных и постылых. Ее тянуло в ИФЛИ (Институт философии, литературы и истории), в Литературный институт имени М. Горького, на филологический, а поступила на геологический факультет. Но стоило ей притронуться к геологии, как она тут же загорелась. Геология! Это же прекрасно! Как Антей прикасался к земле, чтобы исполниться новой, непобедимой силы, так Нина с душевной дрожью, от которой холодели руки и топорщился на них темноватый пушок, листала страницы геологических учебников. Какой видели землю и жизнь люди каменного века, античной Греции, державного Рима? Что такое землетрясение? Вулканы Везувий, Этна, Кракатао? Как объяснить первые находки в земле — кости невиданных животных? Библия, всемирный потоп, Аристотель. Во всем этом так интересно разобраться. Разве может быть другая наука интереснее науки сотворения мира! И разве великая природа не была первой Нининой любовью?
Нептунисты и вулканисты… Человеческие глаза, устремленные в недра земли, буравящие ее все глубже и глубже. Смит и Ламарк, родоначальник палеонтологии Кювье и Дарвин с его изумительной теорией эволюции. Нефть, уголь, руда — энергия современного Прометея. Палеозой, мезозой, кайнозой — Нина стала бредить ими.
Ее оружием станут молоток, механический бурав, идущий вниз на сотни метров в недра земли, акустические, сейсмические, электрические приборы — богатое вооружение современного геологического поиска. Сбудется вещее пророчество великого Ломоносова:
В земные недра ты, химия,Проникни взора остротой,И что содержит в них Россия,Драги сокровища открой!
Нина еще в седьмом классе зачитывалась книгой академика Ферсмана, изучала его геохимическую карту, собирала диковинные минералы. Уралиды, Кавказиды, Охотский пояс, Нина мечтала объездить всю страну, облазить все горы. Она будет искать олово на Памире, никель на Коле, соли на Лене, вдоль пояса Сибирид!
Два долгих года занимается Нина этой увлекательной наукой — геологией.
Но Нина не отрывалась и от земных дел. Землю ждали невиданные катаклизмы.
В день Красной Армии 1940 года Нина Костерина — командир роты студентов геологического — уходит в военизированный поход по маршруту Москва — Сходня — Нахабино — Москва. Поход прошел успешно. Райком комсомола объявил Нине благодарность.
До станции Нахабино от Москвы — тридцать четыре километра по балтийской линии Московско-Белорусско-Балтийской железной дороги. Туда и обратно — почти семьдесят километров. Походик что надо! Шла Нина лесом по Волоколамскому шоссе и не знала, что по этой истринской земле будут ночью пробираться в тыл врага ее подруги по части — Зоя Космодемьянская из группы Соколова, Женя Полтавская из группы Пахомова, что не пройдет и двух лет, как в этих местах появится вражья орда и будет ломиться она к осажденной Москве.
Студентам показали большой военный полигон. Кто-то из Осоавиахима сказал, что на этом полигоне руководители партии и правительства часто принимают новую военную технику. Тот, кто уцелеет на войне, через много лет узнает, что на этом полигоне испытывал свои первые ракеты отец советской космонавтики Королев. Там же вспыхивали реактивные снаряды первых «катюш». Но пока ничто не говорило о войне. По самые наличники утопали в сугробах уютные дома села с верандами для дачников. Ребята катались со снежной горы на санках. На затянутой льдом речке Нахабинке темнели лунки рыбаков. С сосулек на крышах текла первая капель. В воздухе пахло весной.
«В общем, к войне готова. Одно плохо: из-за близорукости не могу научиться хорошо стрелять, а напяливать очки не хочется — корове седло!»
Многозначительная запись. Я знал людей, которые делали все, чтобы не попасть на фронт, отсидеться в тылу, спасти шкуру. Были такие люди и среди моих бывших друзей, одноклассников. А Нина не была военнообязанной — не подлежала мобилизации, никто не тащил ее в партизаны, — по сути дела, ее не имели права направлять по ее близорукости в разведывательную часть, но тогда было не до медосмотра, и Нине дали оружие и послали ее в тыл врага.
Чуткая душа Нины рано почувствовала приближение грозы. Двадцатого июня 41-го года она пережила бурю в Тамбовских лесах, в лагере геологоразведочной партии. «Погода серая, мрачная, черные тучи нависли кругом. Но лес всегда прекрасен, а сегодня даже необыкновенно красив: березы и ели от сильного ветра качаются и глухо, гневно шумят, кустарники, трепеща от ужаса, гнутся к земле…»
А 23 июня Нина пишет: «Вы помните, Нина Алексеевна, как вы втайне мечтали пережить большие, волнующие события, мечтали о бурях и тревогах? Ну вот вам — война! Черный хищник неожиданно из-за черных туч кинулся на нашу Родину.
Ну что ж, я готова… Хочу действий, хочу на фронт…»
Она не может оставаться с геологами, хотя среди них — человек, которого она, кажется, всерьез любит. «Мне надо отсюда убраться, мое место сейчас не здесь. Мое место на фронте. Жизнь сломалась, жизнь круто направилась по другим путям. Надо что-то решать и в первую очередь надо быть честным с самим собой, не прятать трусливо голову от вражеских вихрей…»
Первое сентября. «По всем правилам надо уже быть в Москве, учиться. Но требуют сидеть здесь, доводить до конца работу, которая неизвестно когда и кому понадобится… А пожар войны охватил страну от «хладных финских скал до пламенной Колхиды», враг уже глубоко среди наших полей и лесов…
Будущее темное и страшное… Но я пойду в будущее, решено…»
Через два дня Нина прощается с Тамбовскими лесами. «Трудно сказать, что красивее: высокие, стройные сосны, задумчиво строгий бор или веселые, нарядные, будто девичий хоровод, березки. Мне по духу ближе угрюмые сосновые леса…»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
