Закончив ремонт дюз, Туарег надоел напоминаниями, что его миссия производить полезные действия.
— Опять миссия? — сказал Макс. — Теперь понятно, что имеет в виду Арт под этим словом.
— Думаешь, любую деятельность? — спросил Антон.
— Конечно. Лишь бы она была связана с памятью Вечно Идущих. Ну а Туарег попроще — ему нужна только работа.
— По-моему, — сказал Вашата, — Миссия связана с какими-то грандиозными, прямо-таки фантастическими задачами, возложенными на Арта.
Мы обедали. Вашата допил стакан смородинного сока с добавкой набора витаминов всего алфавита и, осторожно поставив стакан, продолжал:
— Уж чего-чего, а терпенья у Арта хватит. Было время у него подзапастись терпением за последние тысячелетия. Мне думается, что он все еще ожидает, вникает в нашу сущность, а вернее — пунктуально выполняет заложенную в него программу. Кажется, здесь речь идет о чем-то необыкновенно важном. Может быть, у него есть сведения о кораблях, достигших планет других звездных систем.
Макс поморщился:
— Что-то я не особенно верю в их полеты. То, что мы видели на экране с участием Ива и Антона, всего лишь театральное зрелище. Все собрано из определенных компонентов, фон, на котором резвились наши актеры. Чем я больше знакомлюсь с культурой Вечно Идущих, тем больше убеждаюсь в ее односторонности. Нет, нет, дайте мне сказать, Антон, подожди, учись терпенью у Арта. Именно односторонностью. В смысле направленности на внутренний мир человека…
— Ничего себе односторонность! А техника, наука, — не выдержал Антон, — они умели распылять астероиды. Их литература, искусство. Только говорящие письма чего стоят! Или хотя бы один только Арт или наш Туарег! А то, чего мы еще не знаем и что предстоит узнать — пусть не нам, скоро сюда прилетят американцы, готовят корабль французы, наша «Заря» ждет старта.
— Ты не дал мне договорить. Именно высочайшим их достижением и было развитие тех сторон личности, которые в нас еще только дремлют.
Их помирил Вашата, сказав:
— Вы не спорите, а дополняете друг друга. Конечно, главное — наше сознание, наши чувства. Вечно Идущие раскрыли себя полностью, познали себя. И может быть, в этом цель существования разумной жизни? Одного из ее циклов? «Познай самого себя» — всегда стояло перед каждым и перед человечеством в целом.
Разговорная сеть у нас никогда не выключалась. Феня в своем зеленом заточении слышал все наши разговоры и нередко вставлял реплики, оживляя беседу, и на этот раз он не преминул повторить одно из изречений Макса:
— Помни, Феникс, что жизнь не орех, раскусить ее непросто. Вот какие делишки, мой друг!
Все засмеялись.
Вашата сказал:
— Феня стал настоящим философом…
— Понятие «философ» не относится к птице, — сказал Арт.
На этот раз его копия не отличалась густотой красок, сквозь нее просвечивали ручки и кнопки. Арт не понимал юмора и относился к игре слов с неодобрением, как к дезинформации. Сделав замечание, Арт, как всегда, прямо перешел к делу:
— Узнаете сегодня все. Еще раз посетите «Холодный дом». Все готово, Ив, Антон, Туарег. Трансляции не будет. Энергия кончается.
Вашата сказал:
— Мы оставляем тебе аккумуляторы.
— Знаю. Оставьте и Туарега, он источает энергию.
— Да, после работы в реакторе он радиоактивен, как урановый стержень. Оставляем, пусть наблюдает за радиомаяками на космодроме.
Арт не ответил, видимо, посчитав, что незачем тратить на это драгоценную энергию, он решил использовать ее продуктивней, высказав зловещее предупреждение:
— Ты летишь без излучателя, уничтожающего метеориты. Вероятность опасности велика. Ты видишь вперед меньше, чем Вечно Идущие. Излучатель прост. Ив и Антон видели действие излучателя, у тебя затемняется экран, ты не видел. Камень может уничтожить ракету. Опять ожидание на Багряной. Могут без излучателя погибнуть многие корабли — опять ожидание. В космосе надо все предвидеть, ошибка — небытие. Космос беспощаден.
— Действительно, у Арта кончается запас энергии, — сказал Вашата.
— Просвечивает, как привидение, — добавил Макс, — и перешел на рубленую фразу. Экономит.
— Мы оставляем ему три вечных аккумулятора, — сказал Вашата. — Ну а теперь одевайтесь, ребята.
Арт исчез, как тусклое изображение на телеэкране.
— Одевайтесь, ребята! — приказал Вашата.
Макс сказал:
— Только там не мямлить. Говорите четко, не глотайте слова, подробно описывайте события и не соглашайтесь на новый спектакль. Пусть все изложит или покажет по-деловому.
— Только деловой аспект, — раздался из репродуктора тихий голос Арта.
Опять мы в большом зале с черным цилиндром. Вся свита Арта заняла места у панелей. Арт и Барбаросса скрылись за черным цилиндром.
Как обычно, засветилась стена-экран. Короткая цветная прелюдия — и перед нами возник совершенно пустой зал с высоким сводчатым потолком, источающим неяркий свет, стены цвета пустыни при восходе солнца, пол темно-фиолетовый, глубокого тона, отражающий стены и потолок. Несмотря на кажущуюся простоту формы и красок, зал производил впечатление необыкновенной торжественности. Никакой мебели. Только пол, стены, потолок и волшебное искусство художников-декораторов.
Зал без окон.
Слева дверь в строгом обрамлении, близком по тону к цвету пола. Единственное украшение — большая картина на противоположной стене. На ней изображена давно знакомая нам девочка, играющая в песочек на берегу Лазурного озера: вода замкнута в овале сиреневых гор.
— Давно мы с ней не встречались, — сказал Антон, — какая прелесть! Ты не находишь, что она очень похожа на Лилиану-Ли?
Действительно, в личике девчушки что-то напоминало Вселяющую радость. Я сказал об этом Антону.
— А я думал, что это кажется только мне. Я во всем нахожу сходство с ней. На каждой фреске.
— Да, они так все похожи… — начал было я.
Антон горячо перебил, противореча самому себе:
— Что ты, что ты, она единственная!
Песок, шурша, сыпался из желтого совочка, образовывая золотистый конус. У девочки выбились волосы из-под голубого берета, она подоткнула их и запела, глядя на нас своими необыкновенно большими голубыми глазами. Ее чистый голосок, журча, раздавался под сводами зала. Она помахала рукой, ветер сбил до плеча широкий белый рукав ее кофточки, кожа у нее золотилась, на сгибе синела пульсирующая жилка.
— Здравствуй! Ну посмотри еще на нас! — сказал Антон.
Девочка разметала рукой горку песка и пошла к воде. Остановилась на влажном песке, глядя, как крохотные волны набегают на носки ее голубых сандалий. Резко повернувшись, она побежала по берегу, и скоро ее кофточка превратилась в белое пятно, затем скрылась совсем. Она вернулась из-за противоположного конца рамы и усталая села на песок.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
