— Мало? — с усмешкой переспросила ведьма. — Чего ж вам мало? Трупов?
— Ну, если он настолько силен, то почему он не устраивает охоту каждую ночь? Что ему мешает выжечь сразу квартал?
Лонгсдейл вдруг напрягся и нахмурился.
— Не знаю, — тихо сказал он. — То есть я пытался объяснить себе его поведение, но на самом деле я не знаю.
— Он еще не в полной силе после выхода из портала, — предположила Джен.
— Это было давно, — возразил консультант. — В ночь на двадцать девятое декабря. А сейчас ночь на девятое января. Он уже давно должен был войти в силу.
— Так ведь не ест.
— Но ПОЧЕМУ он не ест? Что ему мешает?
— Несварение? — мрачно поинтересовался комиссар. — Сожрал кого–то, кто встал поперек горла?
Консультант рассеянно скользнул по нему взглядом. Высказать следующее предположение Натан не успел — пес вдруг глухо зарычал и вздыбил шерсть на загривке.
— В доме гость! — крикнула ведьма и ринулась вперед по улице. Пес огромными прыжками помчался за ней, обогнал, и вскоре послышался его злобный рев. Переглянувшись, Лонгсдейл и Бреннон кинулись следом; комиссар выхватил револьвер, в руке консультанта сверкнул зеленым трехгранник.
Ворота были приоткрыты, над ними горела настоящая иллюминация из сотен красных, багровых и пурпурных огоньков. Пес, фырча, уткнул нос в снег и крутился вокруг слабых следов; Джен, тяжело дыша сквозь зубы, сверлила взглядом дом. Воздух около нее раскалился, как в кузне. Комиссар опустился на колено рядом с отпечатками — это были изящные узкие следы дамских башмачков, такие неглубокие, словно оставившая их женщина питалась воздухом.
— Я не знаю, кто это! — прошипела ведьма. — Оно прячется!
Пес оскалил зубы. Бреннон оглянулся на консультанта — тот понемногу сбавлял шаг, пока наконец не остановился перед воротами. Клинок в его руке погас.
— Вы что, боитесь? — недоверчиво спросил Натан. — Это еще одна тварь из портала?
— Нет, — ответил консультант. — К порталу это никак не относится. Идемте.
Следы вели к крыльцу. На чуть приоткрытой двери ярко пульсировали красно–золотые знаки. Консультант вошел первым. В холле было темно, хоть глаз выколи, но из гостиной струился теплый мягкий свет. Пес засопел. Лонгсдейл вдруг замер на месте, как кролик перед удавом. Джен обогнула его и подкралась к дверям гостиной слева. Комиссар подобрался справа с револьвером наготове, хотя почему–то никакой опасности не ощущал. В ладони Джен вспыхнул огонек, и она бросила на Бреннона вопросительный взгляд. Натан кивнул, и они оба ворвались в гостиную.
— Вы?! — взвыл комиссар, с трудом затормозив на скользком полу; ведьма с криком отпрянула. Валентина ван Аллен улыбнулась и поднялась им навстречу из кресла. Свет от огня в камине окрасил румянцем ее бледное лицо; белокурые волосы вокруг него были пронизаны сиянием, будто нимб.
— Я — ваш лев рыкающий, — сказала вдова. Она вдруг засветилась изнутри, словно жемчужина, и перед Бренноном на миг, как солнечная вспышка, явилась прекрасная высокая женщина, окутанная бледно–золотым ореолом. Она ослепила его, и он попятился. У ведьмы вырвался гортанный полувскрик–полувсхлип, и она бросилась перед ней на колени. К горлу Натана подкатил комок. Джен, дрожа, поднесла к губам край ее юбки.
— Дитя, — нежно произнесла вдова и провела ладонью по ее волосам. — Такое юное и уже такое воинственное.
Теплый взгляд темнейших синих глаз обратился к Бреннону, но он чувствовал лишь полную опустошенность, да еще сердце отчаянно бухало в груди, едва не лопаясь.
«Почему? — бессильно подумал Натан. — Как же так, Валентина? За что?»
Как он мог не понять сразу, что она не человек! Как она могла обманывать так долго!
— Мне жаль, — тихо сказала она; ее глаза были глубокие и прозрачные, как горные озера.
— А то ж, — горько отозвался Натан.
Пес неслышно вошел в гостиную, вытянул морду, принюхиваясь, и с опаской приблизился к ней. Валентина протянула к нему руку, и Лапа осторожно понюхал ее пальцы. Из холла донесся громкий вздох Лонгсдейла. Пес сел у ног Валентины, просительно глядя на нее, а Натан наконец услышал шаги — консультант приближался так медленно, будто его тянули силой. Когда он переступил порог, то Валентина взглянула на него, гневно вскрикнула, а консультант с диким воплем закрыл лицо руками и шарахнулся прочь, во мрак холла.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})* * *
Сейчас она выглядела как обычно, почти так же, как всегда, разве что казалась похудевшей и усталой, но теперь Натан не знал, стоит ли этому верить. Вдова сидела в кресле поближе к огню, он стоял поодаль, опираясь плечом об откос длинного, в пол, окна. От него тянуло отрезвляющим ночным холодом. Бреннон нуждался именно в этом — в отрезвлении и холодном рассудке. Потому что он даже не знал, о чем спросить ее сначала.
— Кто вы? — наконец решил он.
— Трудно сказать. Вы, люди, зовете нас агуане, пантегане, брегостене… Вы дали нам так много имен за тысячи лет…
— Вам — это кому?
— Таким, как я.
— Конкретней, — процедил комиссар.
— Но я не могу ответить, — мягко сказала Валентина. — Вы придумали для нас столько имен, и я уже не знаю, что значат для вас эти слова и каким из них мне назваться.
— Просто объясните, кто вы. До меня дойдет, я понятливый.
Миссис ван Аллен поднялась, подошла к окну и распахнула створки. Рядом росла рябина, Деревце затрепетало и потянулось к Валентине всеми ветвями, обвило ими ее руку, словно длинными гибкими пальцами. Снег у корней стаял и водой ушел в землю. На ветках, которых касалась вдова, распустились крохотные почки и раскрылись темно–зелеными листочками.
— Я — это они. В земле и в воде, в траве и в листве, в горных лугах и в лесах — все это я. Везде моя часть.
Деревце прильнуло к ней, будто хотело обнять, а Натан вместо мороза ощутил тепло.
— Вы сердитесь на меня, — с нежностью шепнула вдова. — Я знаю. Простите меня, но я не могла вам сказать. Разве вы поверили бы?
— Так, значит, никакого мистера ван Аллена? — глухо спросил комиссар. — Никакого адвоката по уголовным делам? Кто же тогда ваши дети? Они вообще ваши?
— Они люди, — ответила Валентина, — потому что человеком был их отец. Виктор ван Аллен, адвокат. Почему вы в это не верите?
— Но… Но зачем?! — в смятении воскликнул Бреннон. — В смысле, зачем вам… если он был просто человеком, то ради чего же вы… то есть такая, как вы… зачем таким, как вы, просто человек?
Валентина отвела глаза и выпустила веточки дерева. Рябина с шелестящим вздохом выпрямилась.
— Он знал. Знал и все равно не отказался.
«А разве я бы отказался?» — горько подумал Натан. Разве смог бы отпустить, не запирая в человеческом теле, как в клетке, другое существо? Другое, настолько другое, что и представить нельзя…
«А ради меня, Валентина? — едва не спросил он. — Ради меня вы бы согласились жить в клетке?»
— А я так и не смогла, — вдруг совсем тихо добавила миссис ван Аллен. — Ни уберечь, ни защитить… Он погиб во время нашего побега из Меерзанда.
Бреннон закрыл окно. Он хорошо понимал, когда следует заткнуться и молчать.
В гостиную вернулась ведьма с подносом чая, печенья и сливок; за ней шел пес, а за псом, на почтительном расстоянии — консультант. Он остановился за освещенным камином полукругом, настороженно глядя на Валентину. Она тоже заметно подобралась, как кошка при виде собаки. Хотя тут было еще что–то — комиссар шкурой ощутил исходящую от вдовы неприязнь, словно само присутствие консультанта было для нее чем–то вроде скрипа гвоздя по стеклу. Валентина вернулась в кресло перед камином, Лонгсдейл отступил еще дальше во тьму. Натан развернул свое кресло так, чтоб следить за этими двумя. Джен разлила по чашкам чай и опустилась на пол у ног Валентины. Пес вытянулся поперек ковра, мордой к вдове, разложив хвост по ботинкам комиссара.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Зачем вы сюда пришли? — начал Бреннон.
— Из–за ифрита. Я больше не могу его сдерживать.
У ведьмы вырвался восхищенный вздох.
