Не особенно скрываясь, Фридрих пробрался сквозь строй ожидающих поезда и подошёл к лесам. Секция барьера, отделяющий пути от платформы, там была снята. В проходе была видна узенькая, в две доски, дорожка, провешенная по боковой стороне тоннеля. Выглядела она непрезентабельно и к тому же была заляпана белилами. Тем не менее, выбиать не приходилось. Пригибаясь - над головой тоже были доски - Власов ступил на этот хлипкий путь, стараясь не наступать на белые пятна, чтобы не запачкать ботинки.
Было темно: всё освещение создавали тусклые лампочки по ту сторону тоннеля. Один раз он напоролся головой на торчащий из верхней доски гвоздь. Царапина тут же набухла кровью. Власов потянулся было за своим пакетиком с салфетками, но в этот момент в тоннеле загрохотал поезд. Шум приближающегося состава казался куда сильнее, чем на платформе. Доски затряслись, так что Власов невольно схватился за какую-то торчащую из стены штангу. Через мгновение ему в лицо ударил сжатый воздух, а вагоны замелькали в полуметре от его левого плеча.
Переждав, пока доски не кончат трястись, он продолжил путь, и вскорости вышел на узенький металлический балкончик, забранный слева перильцами из сваренных прутьев. По нему было идти удобнее, чем по доскам. Метров через двадцать балкончик кончался. От него шла лесенка вниз, прямо на пути. В тусклом свете лампочки рельсы зловеще блестели. Фридрих попытался сообразить, где находится токопроводящий рельс, но не нашёл. Как бы то ни было, надо было спускаться.
Он подождал, пока проедет следующий поезд, и сошёл на пути. Под лестницей и в самом деле были две двери. На одной из них висел замок. Власов вошёл во вторую и оказался в маленькой комнатёнке, освещаемой тусклой лампочкой на витом шнуре. Судя по всему, когда-то обе комнаты были соединены; сейчас их разделяла перегородка.
Оглядевшись, Власов понял, что в комнатке нет никого и ничего, кроме голых стен. В углу, впрочем, стоял старенький транзисторный приёмник.
Он пожал плечами, не зная, что делать дальше.
Приёмник внезапно зашипел, прокашлялся и заговорил.
- Хи, гуй. Говоришь, Венчик тебя прислал?
В отличие от давешнего дилера с его чудовищным жаргоном, этот голос был интеллигентным, но очень уж неприятным, с издёвочкой и угрозой. Обладателя такого голоса следует опасаться всерьёз.
- Да ты не менжуйся, слова говори, - заявил приёмник. - А то у нас беда: слышу я тебя хорошо, а вижу плохо.
Фридрих догадался, что приёмник настроен на частоту портативной рации или чего-то подобного. Наверное, где-то поблизости был спрятан и микрофон - возможно, вделан в стену, или как-нибудь иначе. Насчёт видеокамеры и прочих сложностей у Власова были сильные сомнения. Во всяком случае, понятно, что его предполагаемый собеседник находится где-то поблизости, но добраться до него в случае чего вряд ли удастся.
- Он меня к вам направил, - громко сказал Власов.
- Значит, говоришь, тебя Венчик сюда отправил. Хороший гуйчик Венчик, но беда с ним - в детстве хедом об табель приложился. Ума нет. Всё время грязь какую-то гребёт. Может, пора гуя хинчануть под четыре доски?
Власов открыл было рот, но понял, что вопрос был обращён не к нему: в приёмнике заговорил другой голос, погрубее и попроще.
- Чё Венька-то? Он у тебя за всё хуаится. А я каолью: он у нас сагуа, да не пантуй...
Перекорёженные китайские слова в речи русского бандита звучали грубо и смешно. Фридрих поморщился.
- Потише, - снова вступил первый голос, - наши джанхуашки гости слушают... Эй, тебя как звать-то, гуй?
- Фридрих, - ответил Власов. В этот момент он занимался важным делом - проверял состояние целленхёрера. Увы, скверные предположения оправдывались: сигнал начинал ловиться только около самой двери. Рация в корпусе транзистора была для него недоступна.
- Уж вижу, что не Ваня... Давно из Берлина? Да ты не менжуйся, я же на тебя, сокола ясного, уже посмотрел. Дыо, сразу видно. Причём берлинец. И непростой берлинец. На русском сохаешь прямо как свой, и фасе соответствующее. Такие за двумя яопиньками хайлуина в подземку не лезут. Ну, пой, пряник, с какой ты фанду и чего тебе от нас надобно.
Власов помнил, что "фанду" или "фирмой" русские дуфаны называют сильную преступную группировку, занимающуюся не прямым бандитизмом, а куплей-продажей чего-либо запрещённого - в основном наркотиками.
- Представляться будем, когда у нас возникнет взаимопонимание. Я вас не знаю, а вы не знаете меня. - Это был, конечно, блеф, но Власов сознательно шёл на него. - Меня и мою фирму интересуют небольшие партии товара, но постоянные поставки. Штрик.
Молчание продолжалось минуты три.
- Я жду ответа, - напомнил о себе Власов.
- Гуй, а гуй? - голос стал откровенно угрожающим. - Скажи дяде, что ты шутканул. Сейчас скажи. И попроси у дяди прощения за шутки. А то ведь ты отсюда не выйдешь. Как тебя там? Фридрих? Федя, по-нашему. Так вот, Федя, ты ведь отсюда не выйдешь, нет, не выйдешь. Мы тебя вот тут прямо и хинчанём под четыре доски.
- Да я ща сам его с-сыкну, шныря подшконочного, тихулечки, - заторопился второй голос, но первый опять прервал:
- Не щемись. Слышишь, я с человеком разговариваю. Может, последние джанхуашки с ним толкаем. Так что же, Федя, ты ведь пошутил? Тебе ведь нужны яопиньки, да? Или кокс? У нас партиями по сто пластов, берём? Морфой интересуемся?
- Я уже сказал, что мне нужно, - Власов не собирался отступать. - Штрик. Вы знаете, что это такое?
Радио опять замолчало.
- Федя, дружище, пряник ты мой тульский, ты меня очень огорчаешь. Нешто мы тут совсем без башни - с такими делами возжаться? Шампунь - это очень нехорошая вещь. Мы по нему не работаем. Про хайлуин - это к нам, по морфе тоже. За джу - тоже к нам. А насчёт грязи мы не в теме. У нас джахуа чистая.
- Мне нужен штрик, - повторил Власов. - Есть люди, которые готовы взяться за мой заказ?
- Совета, значит, просишь? Дык страна советов накрылась кунтом, когда нас с тобой ещё на свете не было. Ундерштанд?
Власов понял.
- Сколько? - спросил он.
- Десяточку за указивочку. Только вот не сохай мне, Федюша, что у тебя в кармашке блоха на аркане скачет. Потому как ежели ты без ченей пришёл, значит, ты не купец, а вовсе даже хаун бадан... Ну да ты понял.
- Десять тысяч за простую наводку? Это столько не стоит, - Фридриху ничего не оставалось, как начать торговаться. - Три тысячи.
- Ты чё, баран? Я сказал - десять, значит десять. Или у нас другие джанхуашки пойдут, нехорошие такие, злые...
Переговоры продолжались минут пять. Власов отчаянно упирался, надеясь только на то, что бандит не потребует предоплаты.
Наконец, Фридрих предложил семь тысяч и объявил, что это последняя цена.
- Ну, ты меня утомил, гуй. Я уж, грешным делом, каолил, что тебя хинчануть проще, чем с темы свести. Ладно, слушай дядю, дядя добрый. В Москве ты сладкого не найдёшь. Нету его тут. Нету, абсолютели. Не наше это. Если кто предложит - сразу лупи в хобот, потому как фуфел тебе присунули, а не шалого. А вот если тебе очень надо, собирайся на Неву. Есть такая речка, на которой Бург стоит... Ну что, интересно?
- Пока я не услышал ничего конкретного, - ответил Фридрих.
- Любопытной Варваре на базаре хвост оторвали. Выйди, Федя, на пути, положь за рельсу чени - тогда, бог даст, я ещё чего тебе спою... Давай, не жмись. И клади все, я считать буду. Свой глазок - смотрок.
Делать было нечего. Фридрих открыл дверь настежь (закрывать он её не собирался), вышел на пути, отыскал в кармане свой тощий кошелёк и сделал вид, что достаёт оттуда деньги. Он и в самом деле достал их - несколько десяток. Никаких семи тысяч у него всё равно не было. Так что оставалось надеяться на удачу.
Для начала нужно было убрать свет. Фридрих уже убедился, что никаких выключателей в комнате нет. Разбивать лампочку тоже не хотелось - шум был бы слышен. Власов вовремя вспомнил о ноже - достал, выщелкнул лезвие, подпрыгнул, в прыжке ухватился за шнур левой рукой и изо всех сил полоснул по нему лезвием. Комната погрузилась во тьму.
Власов проморгался, привыкая к отсутствию освещения. Через несколько секунд зрение устаканилось, и тускло освещённый тоннель стал виден. Фридрих вытащил "стечкин" и приготовился к стрельбе.
Минуты через две мимо прогрохотал поезд. Когда вагоны отстучали, Власов увидел с другой стороны тоннеля невысокого плотного человечка. Он, не скрываясь, перешёл через пути и пошёл вдоль рельса - видимо, ища деньги.
Власов дождался, пока он окажется на кратчайшей линии, и выстрелил. Человек споткнулся и упал на рельсы.
Спустя мгновение арбалетный болт, пущенный откуда-то справа, тихо свистнул в воздухе над головой и пробил перегородку...
Фридрих встряхнул головой и пришёл в себя, возвращаясь от воспоминаний к реальности. Прокрученные в голове впечатления более или менее легли на подходящие полочки. Теперь можно было переходить к выводам.
