– Заботишься?
– Нет. Беспокоюсь, что вы можете потерять вещь, которую так хотели, – фыркнула Нелли.
– Это ты угадала правильно, – кивнул Коршунов. – Молодец. А помимо того, что моя драгоценная будущая родственница ослабла и в обмороки грохается, ничего интересного?
– Что именно вас интересует? – аккуратно, как и во всех разговорах с Коршуновым, спросила Нелли.
– Ну, ничего она не говорила по дороге, к примеру?
– А что она могла сказать с кляпом во рту? – хмыкнула Нелли и внимательно проследила за Коршуновым. Он поморщился и перевел взгляд на Арину. Та начала приходить в себя, узнала его, и, к удовольствию Коршунова, во взгляде ее появился ужас.
– Значит, молчала? Вот и хорошо. Берите ее и тащите в подвал, парни.
Сначала Нелли не поняла этого, но потом вдруг сообразила, что парни идут в ее сторону. Она задрожала и отступила в глубь яхты. И поняла, что Коршунов говорит не об Арине, он говорит о ней. Это ее сейчас будут тащить в подвал.
– Нет! – крикнула она и отбежала на самый край палубы. Коршунов поднялся на ноги и с интересом посмотрел на нее. Инстинкт самосохранения, забавная вещь. Даже когда отступать некуда, человек все равно будет пятиться назад.
– Вы обещали меня отпустить! – взмолилась она.
– Но ты же не хочешь покинуть меня вот так, не попрощавшись? – Его голос звучал удивленно, но удивление это было деланое, фальшивое.
– Вы обещали, – прошептала она, чуть не упав за борт.
– Что, решила поплавать? Не выйдет. Прыгнешь в воду – мы тебя пристрелим. Так что, если только ты не решила утонуть… Иди с ними спокойно, тебе ведь и без этого уже хватило, вон, смотреть же нельзя без слез. Иди, я скоро приду. Мне нужно заняться моей Белоснежкой.
– Если вы меня убьете, потеряете все три миллиона! – воскликнула Нелли, и Коршунов усмехнулся:
– Ты смышленая дрянь, да? Предлагаешь мне выкуп, чтобы я оставил тебя в живых? Три миллиона? Что ты, малышка, ты стоишь намного больше. Ты даже не представляешь, как мне дорога. Ты только не бойся. Мы больше не станем с тобой играть. Ты отдохнешь, выспишься… у меня в подвале. У нас пока и так есть с кем играть, понимаешь.
Нелли закричала, но звук ее голоса тут же заглушила мокрая тряпка, поднесенная к ее лицу одним из парней. Хлороформ. Тот же самый. Как поздно Нелли это поняла! Хлороформ изначально был приготовлен для нее. Это была последняя мысль, которая пролетела в ее сознании прежде, чем она погрузилась в беспокойный химический сон.
Коршунов позволил пришедшей в себя Арине увидеть, что случилось с Нелли. Затем, только после того, как ослабшее и безвольное тело Нелли унесли и Арина осталась наедине с Коршуновым, он отлепил клейкую ленту от ее губ, отчего она вскрикнула и простонала.
– Вот видишь, Белоснежка, твоя подруга тебя предала. Она ведь предала тебя, Белоснежка, да? Не беспокойся, мы накажем ее, обязательно. Мы же с тобой почти родственники, да? – Он говорил и нежно поправлял ее волосы.
– Меня зовут Арина, – прошептала она из последних сил. Снова кошмар для нее начинается с того, что ее называют этой ужасной кличкой – как поначалу Максим называл, он-то ее и придумал… пока не влюбился в нее.
18
Темнота и тишина. Тишина и холод. Арина не знала, что происходит, не была уверена, что все происходящее – не сон. Фиолетово-черный свет – это все, что есть у нее. Она задыхалась, словно снова попала в кошмар, словно снова стоит на палубе судна, давно опустившегося под воду.
Нужно держаться.
Я жива. Я жива, я жива, я жива. Я беременна. Я должна думать не только о себе. Я должна быть сильной, не ради себя, ради жизни, которая во мне зарождается. Ради чего-то гораздо большего, чем мой страх, чем фиолетово-черный свет, наплывающий волнами из небольшого окна с овальным верхом. Я не под водой, я просто попала в большую беду. Что-то случилось. Нелли предала меня, но это не важно. Максим будет меня искать.
Найдет ли?
Арина попыталась пошевелиться, но только лишний раз убедилась, что свобода ее движений ограничена. Однако действие лучше, чем бездействие. Движение принесло боль, но вернуло и чувство реальности окружающего мира, и странная оторопь, державшая ее за горло, вдруг отступила. Она не в воде, не в ужасном сне, она просто попала в большую беду, но она может попытаться справиться. Может взять себя в руки, сосредоточиться на том, что реально, и не поддаваться панике. Боль – реальна. Она – благо, она будет держать ее в сознании. Итак…
Чего хочет Коршунов?
«А вот этот вопрос – правильный», – подумала Арина. Но ответить на него пока что не представляется возможным. Отомстить сыну? Шантажировать его? Возможно. Или что-то еще. Арина пошевелилась и вздрогнула от боли. Итак, руки связаны у нее за спиной. Ноги стянуты тоже, но не так сильно. Видимо, все это сделано совсем недавно, так как в противном случае они уже затекли бы и болели. Или, возможно, она бы не чувствовала их. Но они все еще сохраняли чувствительность. Значит, она здесь, на полу в этой комнате, совсем недавно.
Если это, конечно, комната.
Арина огляделась, пытаясь понять, насколько это возможно, где она оказалась. Она попыталась приподняться, и ей удалось опереться на заведенные за спину локти. Глаза постепенно привыкали к фиолетово-черному сумраку. Ночь или подвал? Скорее всего, все-таки ночь, потому что есть окно с овальным, скругленным верхом. За окном темно – хоть глаз выколи. Странно, ведь даже ночью на улицах есть освещение – фонари, свет от фар проезжающих мимо машин.
Они могут быть где угодно. Яхта шла по воде долго – или ей показалось, что долго? Она была без сознания… Спала? Коршунов наверняка завез ее в такое место, где их бы никто не стал искать. Знает ли Максим о существовании этого места? Голова кружится, и сосредоточиться трудно, очень трудно. Стоило ей вспомнить о Максиме, как ее глаза заволокло слезами. Она всхлипнула и почувствовала, что еще немного – и она разрыдается. Нет, нельзя. Опасно! Не издавай звуков, не привлекай внимания.
Думай. Как ты попала сюда? Что ты помнишь?
После того как бесчувственную Нелли унесли с пирса – ничего. Видимо, она снова потеряла сознание, потому что совсем не помнит, как попала сюда. Значит, ее сюда принесли? Скорее всего, Коршунов применил хлороформ еще раз. Кое-что говорило в пользу этой версии. Кое-что настолько омерзительное, что Арина похолодела, когда поняла это.
На ней другая одежда.
Она задрожала, задергалась и снова упала на спину – все движения рефлекторные и непродуманные. Так человек реагирует на приближение ядовитой змеи, импульсивно и бессмысленно, безо всякого расчета пытаясь избавиться от смертельной опасности, сбросить ползущую по груди кобру с расправленным капюшоном. Коршунов переодел ее? Зачем? Господи! Арина поняла, что это не просто одежда. Это платье ей хорошо знакомо, она уже надевала его однажды. Белоснежное, нежное шелковое платье – как призрак из другого мира. Платье из ада. Чуть завышенная талия, красиво приподнимающая грудь, кружевная вышивка, платье расшито серебром. Разве это возможно? Это же не может быть то самое платье? Арина снова приподнялась на локтях – руки начинали затекать, и каждое движение давалось с трудом.
