целого…
Я приподнял взгляд и посмотрел на белую фигуру, которая постепенно обретала очертания среди серого песка.
…Мира?
Цок.
— Куросаки… — проговорил я в рацию и удивился хриплости своего голоса.
«Слушаю?»
— Камеры на наших СТРАЖАХ ещё работают?
«Хм?»
— На них были камеры, я помню. Они работают?
«Нужно проверить, однако причин для обратного — нет».
— Они только снимают или могут транслировать? Вы же наблюдали за нашими схватками, так? Значит была трансляция.
«Верно. Мисс Надесико, а можно конкретней, чего именно…»
— Вы можете запустить трансляцию на весь мир? То есть, крутить её по телевизору. Люди сейчас в бункерах, но там ведь есть экраны, верно? Мне нужно, чтобы они это увидели. Нашу схватку и меня.
«…Занятная просьба. Я посмотрю, что можно сделать».
— Только скорее… — процедил я через зубы и снова сосредоточился на Вестнике.
В моей голове стремительно, словно фигурка оригами, разворачивались подробности моего плана. Он был простым и в то же время чрезвычайно рискованным. В первую очередь для меня самого, причём риск этот был смертельным. Если у меня не получится — мне конец.
На одной чаше весов был этот мир.
На другой: моя собственная жизнь, а вместе с ней и вся вселенная, если я правда единственный, кто может остановить кошмар.
Поэтому наиболее логичным было ничего не делать.
Ликвидировать Х, вернуться в дом на берегу, прочитать дневник моего предшественника и потратить ещё некоторое время на опыты и размышления в смутной попытке разрешить неразрешимую задачу.
Либо рискнуть всем прямо сейчас.
Ха…
…Надо было оставить завещание.
Я усмехнулся, отпрыгнул на пару сотен метров и стал терпеливо дожидаться сигнала Куросаки. Его не потребовалось. В один момент я просто почувствовал, как на меня обращаются неисчислимые взоры. Моя туманность затрепетала, как в те моменты, когда я слышал молитвы, обращённые к Золотым крыльям.
Я немедленно сосредоточился на этом ощущении собственной формы в чужом сознании… А затем стал постепенно снимать барьеры, которые пролегали между мной и моим СТРАЖЕМ.
Всё это время я выполнял роль своеобразного мозга, медузы, которая запускала в титана свои щупальца и повелевала его силой; теперь я стал погружаться в безграничное море его тумана.
Я настраивал свои мысли на мысли СТРАЖА; разливал в него свою кровь, душу, свои эмоции. Грань между нами становилась всё более зыбкой и неразборчивой. На секунду я чрезвычайно ясно ощутил окружающий мир: пыль, песок у себя под ногами, холодный ветер и тончающий дрожь, которую вызывали звуковые волны.
А затем всё померкло, ибо померкло моё собственное сознание.
Голос.
Второй.
Третий.
Сперва они были совсем тихими; затем, постепенно, я перестал различать среди них свой собственный.
В чём… ещё раз… вспоминай… В чём… да… в чём заключался мой… мой план… Я… говорю со скрипом… в чём заключался… в смерти… нет… мой план.
Форма. Вера… вера в меня… вера образует форму. Вера задаёт форму… Значит граница… не нужна. Значит граница моего сознания… не нужна… значит я могу задать любую… форму… Но при этом сохранить себя если только…
Если только.
Не помню…
Что я должен сделать, чтобы сохранить себя?
Был план.
Я его не помню.
Сломанная мозаика.
Я должен…
— Верить.
— Ах?
Солнце.
Небо.
Школьный дворик.
Я удивлённо посмотрел вокруг и неожиданно понял, что нахожусь среди главного дворика перед школой Ямато. Да и сам я был Ямато, а передо мной была другая девочка. Короткие чёрные волосы, мятая юбка, светлое лицо… Она казалась была прилизанной… Ясное дело, линейка, первый день, и в то же время казалась немного нерасторопной.
Её большие чёрные глаза смотрели в небо.
Потом: на меня.
— Мая?..
50. вера
Я удивлённо посмотрел вокруг и понял, что нахожусь среди главного дворика перед школой Ямато. Да и сам я был Ямато, а передо мной была другая девочка. Короткие чёрные волосы, мятая юбка, светлое лицо… Она была прилизанной… Ясное дело, линейка, первый день, и в то же время казалась немного нерасторопной.
Её большие чёрные глаза смотрели в небо.
Потом: на меня.
— Мая?..
Девушка кивнула… и смутилась.
— Н-не совсем. То есть… не только. Нас здесь очень много, есть и другие. Просто эта форма показалась мне наиболее привычной.
— Здесь?
— Ты… знаешь, правда? — прошептала девушка, опуская голову.
Знаю? Что? Здесь…
Ах…
И тут я понял.
Это произошло стремительно, как удар молнии.
Только НИС может навредить НИСу. СТРАЖИ представляют собой НИСов. Как же их делают? Как появились первые СТРАЖИ? Для создания последних не могли использовать останки НИСов, ибо последние моментально растворяются после смерти заражённого. В то же время для них требуется материал, которые содержит, нет, который пропитан серым туманом.
Значит СТРАЖЕЙ…
Делают из людей.
Из заражённых.
Даже после смерти их тела содержат гранулы серого тумана. Их собирают, затем следует сложный технологический процесс, после чего они… сколькие? Тысячи? Десятки тысяч? Превращаются в стального титана.
Мая кивнула.
— Но, эм… это не больно. Почти. Просто однажды я проснулась, и мы были тут… вместе. Только голова немного кружится.
Я молчал.
Девушка сложила руки, посмотрела на землю, на меня.
— Ты знаешь, что тебе нужно сделать, так?
— Ну… относительно.
— Мы прочитали твои мысли. Извини за это… Ты собирался положиться на веру. Размыть сперва границы своего сознания внутри СТРАЖА, а затем границы СТРАЖА среди…
— Целого мира. Точно.
Это был единственный способ добраться до великой силы, заключённой в человеческих сердцах. Вера в первую очередь меняла обличие туманности. Именно поэтому я завладел формой Золотого дракона; именно поэтому, когда люди поверил, что СТРАЖ Ямато представляет собой секретное оружие против Вестника, и устремили на него все свои надежды и мечты, титан обрёл великую силу… И в то же время количество нашей туманности осталось неизменной. Почему? Потому что так работала сила вера. Так работали порождения кошмара. Сила веры не создавала серый туман… а может и создавала, но неким другим, непонятным для меня образом — в первую очередь она задавала ему форму.
Именно поэтому верования людей обретали реальность лишь по мере того, как Стабильность мира падала, и в нём сгущался серый туман.
Я попытался это использовать.
Если всё это время меня сдерживала границы собственного сознания… границы собственной души, значит, мне нужно было их уничтожить. Сперва растворить внутри СТРАЖА, а затем позволить СТРАЖУ раствориться среди целого мира. Я хотел положиться на силу веры, которая должна была придать ему определённую форму, но…
— Как я собирался сохранить самого себя?
Если я разрушу границы собственной души, то стану божеством… но при этом потеряю
