возвращается с двумя сумками для ночевки. Чувствуя себя так, будто я сейчас войду в логово льва, следую за ним в отель.
Женщина на стойке регистрации улыбается Зейну.
— Привет, незнакомец. Давно тебя не видела.
Он протягивает руку, не принимая во внимание ее заявление.
Ага. Где типичное очарование Зейна? Огненная улыбка, приглашающая к кокетливому разговору? Почему он такой злой?
Женщина тоже, кажется, вздрагивает. Тянется за карточкой под столом. Ее улыбка меркнет, когда она замечает меня, стоящего позади Зейна.
— Кто это?
Я переминаюсь с ноги на ногу:
— Никто.
— Моя жена, — решительно говорит Зейн одновременно.
Я съеживаюсь.
Женщина выглядит подавленной.
— Я не знала, что ты женился.
Зейн убирает карточку со стойки и уходит, не ответив.
Смущенно улыбаюсь в знак извинения и иду за ним.
— Думаю, ты часто сюда приходишь, — говорю я Зейну. Он меня игнорирует. Я ускоряю шаг, чтобы соответствовать его безумной длинноногой походке. — Ты сюда приводишь женщин, с которыми встречаешься в барах?
Он останавливается и бросает на меня раздраженный взгляд.
Мой взгляд сужается в ответ.
— Ты не сказал нет.
— Грейс.
— Что?
— Скажи еще хоть слово, и я дам твоему рту занятие получше.
Я хмурюсь на него, но молчу.
Зейн нажимает кнопку лифта и заходит внутрь. Я раздражена до такой степени, что моя кожа горит, как будто у меня лихорадка. Я ощущаю очень сильный случай дежавю.
В последний раз, когда я ехала с Зейном в лифте, не знала ни его имени, ни его возраста.
Я не спрашивала.
И оглядываясь назад, я жалею, что так не сделала.
«Эй, чувак, который пьет в баре с очень четкой вывеской «вход разрешен только лицам старше 21 года», сколько тебе лет? Ты случайно не посещаешь Redwood Prep, школа, куда я собираюсь пойти под прикрытием?»
Двери лифта открываются.
Я оставляю свои сожаления позади и следую за Зейном в комнату.
Ничего не могу сделать, чтобы изменить свое прошлое. Все, что могу сделать, это бороться как в аду, чтобы принимать лучшие решения сейчас, чтобы мое будущее не было таким же дерьмовым, как мои нынешние обстоятельства.
ГЛАВА 30
Зейн
Грейс стоит у двери, держа сумочку перед собой, как оружие. Верхний свет рисует оранжевое свечение на ее напряженных плечах. Она все еще одета в форму учительницы Redwood Prep, но ткань теперь помята. Ее волосы вьются сильнее обычного. Под глазами темные круги.
У нее был долгий день.
У меня тоже.
Теперь, когда мы благополучно добрались до нашего гостиничного номера, я начинаю дышать легче.
Это была адская ночь, и моя голова убивает меня. В такие моменты у меня возникает непреодолимое желание сделать что-нибудь, что угодно, чтобы сосредоточиться.
Барабаны.
Секс.
Алкоголь.
Как ни странно, просто смотреть на Грейс — лучшее противоядие, чем любые мои обычные средства. Я был полон гнева, пока ехал сюда. В моей голове крутились все плохие вещи, которые могли произойти, пока мы были в разлуке.
Но теперь, когда адреналин спадает, я чувствую себя более собой.
— Мне нужно тебе кое-что сказать. — Я расстегиваю рубашку. — О Славно.
— А что с ним?
Она летит через комнату, пока не оказывается передо мной.
Я почти улыбаюсь. Почти.
Однажды она пробежит через комнату, потому что хочет быть ближе ко мне, а не потому что я говорю о «Благодарном проекте» и мести.
Этот день не сегодня. Очевидно.
Но это произойдет скоро.
— Ты голодная?
— Зейн.
— Я закажу обслуживание номеров.
Я отказываюсь от расстегивания рубашки и беру свой мобильный телефон, на котором уже установлено приложение отеля.
— Хватит играть в игры, — голос Грейс яростен. — Если ты что-то знаешь, ты должен мне рассказать. Сейчас же.
— Здесь хорошие бургеры, — прокручиваю варианты.
Она молчит.
Я поднимаю взгляд и вижу, что она глубоко хмурится.
Вздохнув, ложу трубку.
— Я расскажу тебе о Славно, когда мы поедим.
— Я не…
— Ты сегодня ела? Ты что-нибудь ела после завтрака? — Она кладет руку на живот и отводит взгляд. — Я так и думал. — Я снова переключаю внимание на телефон. — Я возьму бургеры для нас обоих.
— Я бы лучше салат.
Мои глаза округляются.
— Салат?
Она поджимает губы.
— Я набрала вес.
Медленно окидываю ее взглядом.
— Где?
Ее рот открывается и закрывается, пока она пытается найти ответ.
— Я имею в виду, я буду набирать, если продолжу есть так, как сейчас. Я старше тебя. Я скоро потеряю свой метаболизм.
Я фыркаю.
— Мне все равно, сколько ты весишь, Грейс.
— Я никогда не говорила, что это для того, чтобы произвести на тебя впечатление. Может быть, я просто забочусь о своем здоровье.
— Когда тебя это заботило? Ты каждый день заказываешь пасту из меню ланча. Ты всегда ускользаешь с двумя чашками брауни. По пятницам ты ешь жареную курицу с картофельным пюре. Ты пьешь кофе с таким количеством сахара, что хватило бы, чтобы убить диабетика. А сегодня ты хочешь салат?
Ее глаза расширяются.
— Откуда ты все это знаешь?
— Я очень долго за тобой наблюдал.
— Ты преследовал меня.
— Ты первая меня преследовала.
Она морщит нос.
— Нет, я не делала этого.
Она делала.
Она преследовала мои сны.
Преследовала мои воспоминания.
Преследовала мое сердце.
Если бы она знала, как сильно я хотел быть с ней, прикасаться к ней, обнимать ее…
— Дело в том, — я переключаю ее внимание на меню, — что тебе не нужно считать калории, потому что ты думаешь, что я не найду тебя привлекательной в другом размере.
— Не лги, Зейн. Я знаю, что внешность важна для тебя.
— Ты важна для меня.
Она отводит взгляд, но когда поджимает губы, я понимаю, что она пытается скрыть улыбку.
— Ешь, что хочешь, — добавляю я.
Грейс думает об этом.
— Ладно. Я съем бургер. Но не потому что ты мне сказал.
Я киваю, гордясь ею. Вношу заказ и выбираю бутылку вина, отправляю его.
— Еда будет примерно через тридцать минут. Хочешь принять душ?
Она отстраняется, снова прижимая сумочку к груди.
— Это не было приглашением принять душ вместе, Грейс. Хотя я бы не расстроился, если бы ты захотела.
— Н-нет. Сначала прими душ ты.
Я не ожидал, что она скажет что-то еще.
После долгого, холодного душа я натягиваю серые спортивные штаны. Взглянув на футболку, которую я принес, решаю обойтись без нее, просто чтобы посмотреть, что сделает Грейс.
Ее глаза почти вылезают из орбит, когда я возвращаюсь в главную комнату. Ее оценка опускается на мои бедра и медленно поднимается вверх по моему прессу, пока не достигает моего лица. Она
