Щупальце ушло глубоко внутрь и острием вонзилось в позвоночник жертве. Само существо тут же последовало вниз, скрывшись полностью за спиной удерживаемого щупальцем в вертикальном положении уже пораженного на смерть космонавта. Его ноги не были зафиксированы магнитами. Оставшийся в одиночестве 3-й в силовом скафандре осознал опасность быстро. Он тут же оторвался от консоли и развернулся. Лучи его фонарей в такт движениям головы рыскали в поисках опасности. В руке появился бластер. Он медленно, прислонившись спиной к двери, которую все это время пытался открыть, подался к противоположной стене. Тварь зависшая за спиной убитого космонавта отдалась инерции, чем поставила себя под угрозу обнаружения, не предугадав ходы последнего космонавта. Дверь прямо за спиной у того внезапно начала открываться. Космонавт почувствовал это своей спиной и на рефлексах повернулся туда, дабы избежать сюрпризов сзади. Это стало его роковой ошибкой. Тварь, выскочив из-за мертвого, выпустила щупальца и ухватилась прямо за спину бедняги, подтянув все тело. Космонавт попытался применить бластер, но не успел. Тварь сработала на опережение и ударом щупальца выбила его из руки. Космонавт пытался своими перчатками ухватить того, кто хозяйничал за спиной и сбросить с себя, но тщетно. Эластичные длинные щупальца существа подобно некой живой веревки окрутили все тело человека в скафандре, захватив при этом и его руки. Он принялся беспомощно вращать головой в надежде увидеть своего противника, но тварь все время оставалась у него за спиной. У бедняги началась паника. Его шлем внезапно отсоединился, будто это как-то могло помочь. Этим поступком он приговорил себя к неминуемой смерти.
Из вент-канала появились еще твари, которые очень быстро распотрошили первых два трупа, вытащив из них мертвые тела самих космонавтов. Самым последним аккуратно был извлечен тот, кто убил себя сам, отстегнув собственный шлем.
«Ковчег» тем временем активировал свои разгонные ускорители и начал стремительный набор скорости для прыжка в ВК.
Умма шла вдоль необычной галереи, подсвеченной вдоль нижней кромки пола неким желтоватым тусклым светом. Ее звали голоса. Много голос. Все они сливались в некой какофонии шипящих звуков множества голосов. Хотя и голосами их назвать было с натягом. Словно все говорившие с ней разом осипли и охрипли. Умма все равно шла за ними. Они были ей знакомы. Голос Шенона даже охрипший она не спутала бы ни с чьим еще. Вдоль темного слабо освящённого коридора стелился туман. Плотность его росла с каждым новым шагом. В какой-то момент Умма уже не видела своих ног, но все равно шла на голос. Стены вокруг постепенно становились неровные но словно покрытые некой темной бурой ржавчиной. Ее навстречу прямо из тумана появился силуэт девушки. Она была голая, но по лицу Умма ее сразу же узнала. Это была Нара. Она не шла ей на встречу но плыла по воздуху, словно в невесомости. «Как смешно и забавно. За счет чего она парит?». Умма любила всякие технические хитрости с детства. Страсть ко всему такому у нее было от старшего брата.
— Умма… Умма — прошипела Нара ей приблизившись. — Иди к нам. Все твои уже здесь.
— Все? А где Шенон? Где Тоффен?
— Все здесь, Умма… Иди за мной.
Холодная ладонь нары легла на ее и несильно сжала ее. Однако мертвецкий холод от нее просто пронзил девушку до самого сердца. Она задрожала, но пошла следом. Краем глаза она заметила, что Нара двигается с ней, но боком, гладя на нее в упор. «Хм… Странно».
— Нара, тебе так удобно? Тут же гравитация. Почему ты плывешь?
Та улыбнулась, но улыбка на фоне мертвых ничего не выражающих глаз показалась Умме какой-то уж слишком жуткой. Далее коридор все больше и больше превращался на некую жуткую бесформенную дыру с дышащими словно живые стенами. Они вдувались и слегка лопались, испуская на пол какую-то жидкость. В нос Умме ударил запах непереваренной пищи, словно жидкость та была испражнением чьего-то желудка. Под ногами она ощутила уже целые ее лужи. Они хлюпали словно что-то мерзкое и теплое. Туман полностью застилал ей путь, так что она уже не могла обходить их и ступала не замечая. Нара все еще двигалась с ней рядом, будучи повернутой лицом и всем телом. Это выглядело весьма странно и как-то даже неестественно. «Может это такой розыгрыш, чтоб меня напугать?». Краем глаза во влажном и плотном тумане Умма заметила чье-то лицо и руки, торчавшие прямо из шевелящейся будто живой стены. Пройдя пару шагов вперед она заметила черты лица какого-то парня, которого не знала совсем. Тот поднял ей на встречу свое лицо и как-то неестественно улыбнулся. Улыбка была вымученная и будто чужая. Глаза же его закатились куда-то вверх так, что на Умма смотрели их белки. Зрелище было жуткое, но Умма все еще считала, что это какой-то розыгрыш, пранк. Внезапно возникло в тумане еще одно лицо в бугристой массе не стене. На этот раз Умма остановилась, не в силах шугнуть дальше. Она узнала Тоффена, по его характерной челке и цвету волос. Теперь кроме холода ее тело сковал ужас. Стало очень трудно дышать. Голова ее брата немного странно будто нервно дернулась и попыталась повернуться в ее сторону, но ей определенно что-то мешало. Умма сделала еще пару шагов, влекомая Нарой, и заметила сквозь туман, что из бугристой массы на стене проглядывалось частично все тело ее брата. Оно было голым. По нему то и дело стекали какие-то крупные капли влаги. Наконец голова ее брата выгнулась. На Умма посмотрели грустные впалые замученные и уставшие глаза родного брата. Голос Тоффена она уловила почти сразу же. Он внезапно выделился на фоне других голосов своим пронзительным криком.
— Умма! Беги отсюда! Никому не верь!
Девушка резко остановилась. Стены вокруг так же частично скрывала дымка. Было влажно и немного даже трудно дышать. Подобное Умма испытывала, когда посещала с родителями бани. Она резко встала и попыталась выдернуть свою руку из холодной хватки Нары.
— Умма… Не верь ему… Я сейчас успокою его и вернусь — прошипела, совершенно не двигая ртом та.
Рука Уммы была свободно. Она принялась ее растирать, потому что та была холодная будто ледышка. Пальцы не шевелились. Умма тут же, не дожидаясь своего поводыря, развернулась на месте и рванул обратно. Куда именно обратно, она сама не знала, потому что совершенно не помнила, как тут оказалась. С каждым шагом движение ей давалось все труднее и труднее. Ноги будто взяли в трясине. Но и туман под ногами все более и более отступал, обнажая мокрый и
