За ужином его внимание было почти игриво спокойно. По лицам слуг, по лёгким, но слишком частым взглядам в её сторону… По тому, как помощница княгини пододвинула к блюду маленькую фарфоровую чашечку с густым вином и задержалась у края, как будто не решаясь действовать дальше…
Эта пауза и выдала всё. Он ощутил едва уловимый запах. Той самой травы, которую умел различать по горькому оттенку. Это была не просто “усыпляющая смесь”, которую могли бы добавить в еду проблемному гостю, чтобы тот уснул и ночью не наделал глупостей. Это была та самая трава, которой в дворцовых легендах пользовались, чтобы заменить хозяйку ночной подменой. Мягкая, снижающая бдительность, делающая голос тягуче сладким и шаги – мягче. Он знал рецепт по тому же едва заметному послевкусию. Не натуральному, слишком “шершавому” для нормального вина.
Он не сорвался. Сдержанность стала его инструментом. Он позволил себе лёгкую улыбку и кивнул, будто оценивая кулинарную изюминку, затем медленно опустил взгляд на шкатулку с мечом, которая всё ещё стояла у него в стороне. В этой тишине он мог прочесть расклад. Молодая княгиня предлагала ему ночь и “случай”, а наутро – упряжку уступок. Именно так работала её старая тропа – мягко поставить мужчину в положение должника, выдавить нужную услугу и растворить правду в слухах.
Но он хотел не правды – он хотел гарантий. А для гарантий нужны доказательства. И даже более того.
– Подождите. – Сказал он тихо, но так, что даже до дальних занавесей донёсся ровный тон. – А кто готовил это вино?
Служанка опомнилась и улыбнулась немного криво. Это была та самая улыбка, которая всегда появлялась на её лице, когда слышала в ответ не “пожалуйста”, а “используй, как нужно”. Потом она промурлыкала бессмысленную отговорку:
– Просто добавки, чтобы смягчить послевкусие… Господин…
Он сделал вид, что склоняется к чашке и пытается втянуть запах, как ценитель – и в этот самый момент, с тем же полнейшим самообладанием, сказал так, будто произнёс ритуал:
– Стража! Один из вас – сюда. Осмотрите, пожалуйста, это вино и сумку той служанки у двери.
Команда стражи среагировала рефлекторно – не потому, что он был кукловодом, а потому что даже в безмятежной тиши его присутствие и спокойный приказ несли в себе власть силы. Лицо растерянной служанки тут же сморщилось. Потом её лицо побелело. Она инстинктивно сделала шаг к какой-то ширме, чтобы скрыться, но было уже поздно. Слуга-страж вернулся с крошечной стеклянной баночкой, завернутой в платок, которую он нашёл в её сумке. Нечто тёмное внутри источало тот самый горький запах.
В зале, где до сих пор держалось лёгкое притворное спокойствие, повисло молчание, похожее на шорох натянутой тетивы. А сама молодая княгиня Ло побледнела так, будто кто-то провёл ладонью по её рту. И её маска контроля резко треснула.
Андрей не повышал голоса. Он позволил себе только одно, точное высказывание:
– Это – старая практика. Гость опаивается этим дурманом. Потом производится подмена, чтобы с утра всем казалось, будто ночью что-то было. Но… Я пришёл сюда как гость, а не как жертва.
Он встал, медленно развернул шкатулку с мечом и, не торопясь, поставил её прямо на стол между ними – так, чтобы лезвие ловило свет ламп, а все могли видеть. Подарок был им отвергнут и убран не невежливо, а намеренно. Его жест был вежлив и холоден одновременно.
– Ваш план был весьма оригинален. – Продолжил он, обращаясь к княгине. – Дар был щедр, но я предпочитаю не принимать подарков, которые идут в одном наборе с обманом.
Её служанка попыталась как-то оправдаться, чтобы отвлечь ситуацию на себя, но один из старших стражей уже держал стеклянную баночку на ладони, и в этом касании была суровая ясность. Это была улика. Слишком явная. Вся сцена, явно задуманная как интимная ловушка, вывернулась и стала фактически уличной доказательной притчей.
Княгиня Ло тут же ощутила, как изменились правила. Она могла попытаться закричать, потребовать наказания для бесчестного стражника, припомнить достоинства гостеприимства – но каждый такой ход теперь выглядел бы как проявление паники у того, кто ощутил провал своих замыслов. А паника у того, кто стоит у власти – это прямой и ничем не прикрытый признак слабости.
Андрей не пришёл требовать суда. Он пришёл представить условия. Его голос был тих и чуть ли не смертельно спокоен:
– Если вы хотели использовать ночь, чтобы сделать меня должником, то просчитались. Я не тот, кого можно подкупить такой ночью, чтобы утром потребовать услугу. Если вы хотите продолжать разговор о союзе – мы его ведём теперь открыто и без подмен. И вы публично разворачиваете все уступки, которые готовы дать, перед теми, кто здесь присутствует. Или я вынужден буду поступать иначе – и все ваши хитрости окажутся на виду.
Это была не угроза крови и огня – это была угроза репутации и механики дворцовой игры, куда княгиня Ло вложила слишком много собственных усилий. В тот самый момент, когда она намеревалась провернуть ужа давно отработанный женский “фокус”, который никогда не давал сбоев, он забрал у неё власть над ситуацией. Даже не смотря на то, что рядом были только её люди. И теперь история будет рассказана так, как он решит.
Она попыталась спасти ситуацию словами, проговорив что-то про “ложные обвинения”, и даже про “злокозненные домыслы”. Но служанка, которая должна была ей помочь в этом деле, банально раскрыв сумку, выдала все её планы. В узелке из платка был завёрнут ещё один платочек, с ниточками ткани и тонкой парой пуговиц, которые не принадлежали к одежде служанки, а имитировали часть пышного покрова самой княгини Ло. И на утро, после такой ночи, именно эти “мелочи” и должны были стать тем самым доказательством, что между ними, молодой княгиней и этим молодым, но как оказалось, весьма наблюдательным парнем действительно что-то было. Так что сейчас все доказательства буквально были выложены перед ней самой.
В комнате не было криков – было изумление и холодный счёт. Ло Иньюй вдруг поняла, что её привычные ходы – сладкие намёки, подмены, “ночные подарки” – обернулись против неё. И теперь, если пойдут такие слухи, у множества домов появится повод считать её недостойной честной сделки. Ещё одно неверное слово – и не только она, но и её политические планы, сеть фаворитов и тайных влияний окажутся под ударом.
Андрей же, всё также оставаясь спокойным, добавил мягко, почти по-джентльменски:
– Я не хочу скандала. Я хочу определённых границ. Я хочу гарантий, что то, что вы делаете
