— Это мой камень, талисман. Черный опал.
— Спасибо, — сказала я, не чувствуя, разумеется, ни малейшей благодарности за подарок. О том, что кольцо слишком большое для меня, сказать побоялась. Просто надела на средний палец и держала руку сжатой в кулак.
Над нашими головами, в спальне, слышался шум. В разговор вступил Камиль:
— Рафик, пусть она переночует в моем доме. Рабочие здесь будут работать всю ночь, а ей выспаться надо. У меня она будет в безопасности, — он улыбнулся и добавил: — Во всех смыслах!
Рафик глянул на него настороженно, однако Камиль все так же улыбался, и он смягчился:
— Ладно. Только осторожнее, чтобы не сбежала.
— Куда ей! — весело возразил Камиль.
Мне было все равно, но этот хитроглазый ногаец не бил меня еще, а может, даже сочувствовал. Подали ужин, только я не могла встать и аппетита не было. Мужчины поели, обсуждая за едой абсолютно не понятные мне дела. Потом Ахмед отнес меня в машину Камиля. Я все мерзла, и Рашидов принес плед, в который я плотно завернулась. Мне не хотелось выглядеть несчастной, поэтому не сказала, что никакие пледы в мире меня не согреют.
Камиль тоже жил в доме, кишащем ребятами в кожаных жилетах. Только дом был хоть и этажом выше, но меньше раза в два и не так набит кичем, как дом Ханмурзаева. Парни, сидевшие во дворе, таращились на меня с огромным удивлением. Заметив их реакцию, Камиль усмехнулся и сказал несколько цинично:
— Я, что же, не могу домой женщину привезти? Что пялитесь? Топайте отсюда!
Мужики заржали и разбрелись по дому. Камиль проводил меня в отведенную мне комнату на третьем этаже. Я упала на кровать, а он сел в кресло напротив.
— Видишь ли, Алла, — начал он говорить, переходя на «ты» с легкостью сообщника. — Ты милая женщина, мне будет жаль, если Рафик убьет тебя. Жаль как хорошего человека. А не как привлекательную женщину. Не люблю женщин, видишь ли! Предпочитаю мальчиков.
Мне стало ясно, почему так гоготали парни во дворе дома Рашидова. Он снова заговорил:
— Здесь кое-что необычное происходит. Так что будь готова ко всякому. Не подставляйся, а то он забьет тебя до смерти. Знаешь, что он сделал с Закарьяном?
— Не говори, — отозвалась я слабо.
— Рафик казнил его при всей своей своре, — сказал Камиль жестко, не обращая внимания на мою просьбу. Казалось, что он беседует сам с собой. — Он собрал всех во дворе собственного дома, выстроил в круг, вывел Закарьяна, рассказал о его преступлении против своей власти и застрелил как собаку! В назидание остальным! Козел!
Я тихо заплакала. Рашидов не заметил этого.
— А Ефремов?
— Его просто убил Ахмед. Фирменным выстрелом в голову. — Он всплеснул руками: — Мы были бандой в подростковом возрасте. Дрались, всякое бывало, но застрелить безоружного человека собственными руками — такое считалось низким поступком. Потом мы стали зарабатывать деньги. В дело годились любые методы, но казнь — такого еще не было! Рафик всегда любил власть над людьми. Ему нравилось повелевать, управлять, иногда унижать. Но и быть милостивым, великодушным, щедрым тоже. Иметь власть, чтобы делать счастливым любимых, дорогих, близких людей, — вот в чем я видел смысл всего, что мы делали.
Он встал, походил по комнате и вдруг, не договорив чего-то важного, перевел разговор совсем в другое русло:
— А ты видала посредника?
— Да, — ответила я, слегка удивившись неожиданному вопросу.
— Как он выглядит?
— Да обычно. Трудно описать, особых примет не заметила.
— Русский?
— Похож, но вроде скулы широкие…
— Цвет волос?
— Неопределенный…
— Высокий, маленький?
— Средний…
Камиль пожал плечами, дескать, что с бабы возьмешь! Но продолжал задавать вопросы:
— Он не отдал сразу все деньги?
— Да, сказал, что свяжется, когда заказчик оплатит заказ полностью.
— А Вагиф собирался уехать после сделки?
— Да, получить все деньги сразу и уехать.
Рашидов снова походил по комнате, обдумывая мои показания. Я решила, что тоже имею право на пару вопросов.
— Камиль, что не так? Я чувствую, что что-то не так!
Он посмотрел на меня, подумал еще немного. Моя судьба решилась именно в тот момент. Если бы Камиль не решился сотрудничать со мной, все пошло бы по-другому и мне вряд ли удалось бы выпутаться. Но почему-то ему показалось, что мне можно доверять, что я могу быть полезной, что есть смысл быть со мной откровенным. Он ответил:
— Я узнавал: посредники берут стопроцентную предоплату. Сроки сделки, качество товара — на совести посредника. Он не может себе позволить ошибиться, его тут же найдут и уничтожат. Поэтому посредников мало, и наш был один из лучших. То, что он не отдал деньги сразу, очень плохо. Значит, решил не терять зря деньги, не рисковать, не оставлять за собой грязи. Хорошие посредники не оставляют грязи! Если хоть что-нибудь пошло не так, как планировалось, они убирают всех. До четвертого колена. Он вернется и уберет за собой грязь здесь. Только закончит с заказчиком и вернется! Ты знаешь, что он застрелил тех двоих, которых нанял Вагиф для работы с оборудованием?
— Нет. — Я сбилась со счета убитых в этом деле. Чем больше трупов, тем меньше шансов увидеть живым Олега и выжить самой.
— Посредник не оставил в живых людей, которые просто видели его. Понимаешь, Закарьяна он все равно бы убрал, только выпытал бы, кто там еще замешан. Но вмешался Рафик. Посредник увидел заварушку и решил под шумок забрать товар, а потом, когда междуусобные войны окончатся, вернуться. Мой друг не общается с людьми, считает себя самым умным, чуть ли не богом, а я не побрезговал и узнал, что в средней полосе России, в одном городе недавно перестреляли всех, кто имел отношение к краже большой партии оружия с армейского склада. Всех, понимаешь? Караульных, их сержанта, тех, кто в сортир мимо склада прошел!.. Он вернется.
— Но чего тебе бояться? — удивилась я. — Ты не был там, никого не видел, ничего не знаешь! Это нам с Олегом теперь от каждого шороха прятаться надо!
— А я, — он грустно улыбнулся, — не за себя боюсь! Может, тебе покажется странным, но хоть Рафик и спятил — я боюсь за него. Еще не все потеряно! Ну занесло его, ну поиграет он в Гитлера немного. Он просто на время стал другим, чужим. Но Рафик — мой лучший друг, я хочу, чтобы он остался в живых!
— Я тоже боялась за лучшего друга, — вырвалось у меня признание. — Но кончилось все плохо…
— Значит, так! — решительно сказал Камиль, заканчивая этот слишком откровенный, слишком опасный разговор. — Ты ведешь себя хорошо, не высовываешься, а я попробую тебе помочь. Опять-таки ради Рафика! Я еще не спятил и понимаю, что тебя будут искать, найдут, будут неприятности. Он еще не понимает, не хочет меня слушать. Но я спасу тебя и помогу ему!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
