Ирина прямо не говорила о причинах разрыва, но это следовало из её сумбурного рассказа – что инициатором стал Иосиф Григорьевич. Надо же, старый пень, а еще выбирает! Ирина ему в дочки годится.
– Но ничто ведь не помешает им встречаться просто так, ради секса, раз уж она его достала своими делами и не хочет детей, – заключила Марина, снова посмотрев в сторону спальни.
– Да, но… – Андрей даже не знал, что сказать. – У нас с ней, слава богу, ничего не было.
Марина закивала:
– Я знаю. Если бы что-то было, я бы об этом тоже узнала, за Ирой не заржавеет. Она очень любит рассказывать реальные истории.
Он снова выругался – куда, в какие блудни потянет эту сучку с прогрессирующим бешенством матки, и сколько она секретов выболтает посторонним людям.
– И во сколько это встанет фирме, – Марина забила последний гвоздь в гроб, приготовленый для одной из лучших сотрудниц Совинкома.
Андрей мысленно поблагодарил небеса, давшие ему такую разумную и надежную подругу, как Марина. В 1997–1999, когда еще работали вместе на Алкон Фармасьютикалз, он убедился в её адекватности, в том, что она не подвержена неконтролируемым порывам плоти. Тогда она пресекла его домогательства (на работе нельзя!) и уступила позже, когда он уволился и они случайно встретились в Петербурге в фитнес-клубе. Так получилось, что она тоже ушла из Алкона и устроилась к нему на Совинком, и до сей поры у них обстояло всё гладко. Они нашли некий баланс в отношениях, соблюдали некую меру, позволявшую поддерживать интимную связь и оставаться сотрудниками и друзьями.
…Тут они, как по команде, снова посмотрели в сторону спальни, затем обменялись многозначительным взглядом, без лишних слов поднялись и направились туда.
Глава 66
Оставив машину на набережной Мойки, в пятидесяти метрах от Невского проспекта, Андрей дошёл пешком до итальянского ресторана Ла Страда – после свидания с Мариной нужно было немного проветриться. И хотя перед выходом он принял душ, всё же опасался, что останется запах.
Он был в хорошем настроениии, но Мариам, как обычно, опоздала, и он совершенно против воли раздраженно высказал ей по поводу выбора заведения:
– Из сотен ресторанов ты обязательно выберешь тот, который я ненавижу!
Она бросила на него полный презрения взгляд:
– Думаешь только о себе! Здесь детская комната, болван, которой нет в твоих любимых шашлычных!
Андрей наклонился, чтобы поцеловать сына:
– Привет, хулиган!
Алик радостно завизжал и обнял отца за шею. Андрей взял его на руки.
– А жену значит целовать не надо? – недовольно проворчала Мариам.
– Мне неудобно, малыш на руках, – уклончиво ответил Андрей.
Они поднялись на второй этаж, на балкон, и заняли столик. Андрей, снова не удержавшись, съязвил, что в детской комнате никого – ни детей, ни бэбиситтера, и непонятно, как там оставить ребенка, если отсюда со второго этажа ничего не видать. А в ресторанах вообще-то принято не только развлекать детей в детской комнате, но ещё их кормить, а вот с этим в Ла Страде проблема: здесь и взрослым-то проблематично что-то поесть, не говоря уже о детишках!
Она стала листать меню:
– Что будешь заказывать?
Не глядя в меню, он ответил, что «жрать здесь нечего», и ему абсолютно всё равно.
– Но ты должен что-то заказать! – упорствовала Мариам.
– Закажи мне то же, что себе, я всё равно не буду это есть!
– На минуточку, я дома ничего не готовила!
– По дороге домой мы заедем в Лайму, я возьму там что-нибудь навынос!
Одарив его еще одним ненавидящим взглядом, она отправила его на первый этаж узнать, что там с детской комнатой. Он уже проходил этот сценарий, поэтому направился прямиком в бар, где заказал сто грамм виски (а сценарий всегда был один и тот же: до детской комнаты дело не дойдёт, сейчас будет заказана какая-нибудь несъедобная дрянь, которую Алик откажется есть, и целый час придется его уговаривать, чтобы он уделил внимание хотя бы десерту). Тут же, не отходя от кассы, Андрей в два захода опорожнил бокал, после чего попросил повторить. Вторую порцию он уже выпил не торопясь.
Вернувшись к своим, Андрей убедился в том, что интуиция его не обманывает: Мариам тщетно пыталась впихнуть в Алика некую субстанцию, обозначенную в меню как «лазанья», бедный мальчишка изо всех сил сопротивлялся, и уже потом, отвоевав право не есть в этом ресторане, по инерции отказался и от мороженого, от которого никогда не отказывался в принципе.
Разобравшись с ребёнком, Мариам обратилась к заказанному ею блюду.
«Начинается…» – мысленно застонал Андрей в предвкушении ожидаемой сцены, неизбежно случавшейся даже в ресторанах с безупречной кухней.
И оно действительно началось. Мариам попросила позвать сюда официанта. Когда тот поднялся, она принялась выговаривать:
– Это что?
– Что? Это ваше блюдо, паста альденте.
– Паста альденте?! Да вы оптимист! Это перевареная лапша, смутно напоминающая итальянское блюдо. А где вы откопали эти креветки?! Креветки в сливочном соусе мягко говоря несвежие и помогает им только запах аниса, но желудок не обманешь. Дорадо на гриле в лучших традициях американских гриль баров – пережарена до неузнаваемости и нереально пересолена, овощи на гриле точно такие же…
И прочая, и прочая…
Разбирательство было продолжено в присутствии администратора. Мариам почти без труда добилась, чтобы блюда унесли и принесли взамен другие. Какое-то время ушло на повторное изучение меню. Андрей пытался медитировать, но у него это не получалось: в нём бурлило раздражение, готовое вот-вот вырваться наружу. Когда Мариам спросила, что ему заказать, он порывисто махнул рукой, мол, мне всё равно. Она заказала ему салат с морепродуктами.
– Почему ты сам не разобрался с халдеями? – предъявила она, когда официант, приняв заказ, ушёл. – Ты никогда за меня не заступаешься! Ты не мужик! Э-э-эй! Ты меня слышишь?!
Андрей видел и слышал, но был в другом измерении. С третьей попытки ей удалось добиться его реакции. Он слабо кивнул.
– Ты не мужик! – теперь в её голосе отчетливо улавливалась злость.
Он вяло пожал плечами – эти её причиталки не то что уже давно не разгоняли пульс, но даже не наводили морок. Когда во время свадебного путешествия на Кипре она затеяла скандал с продавцом сувениров, Андрей повёлся и ввязался в конфликт; после чего последовала длинная череда разборок с официантами, продавцами, горничными отелей, проводниками поездов, прочими служащими, которым по статусу во избежание увольнения полагается быть вежливыми с клиентами чего бы те ни говорили… в общем он остерегался показываться с женой в общественных местах и вот уже несколько лет подряд никуда с ней не ездил.
К еде он не притронулся.
– Что-то ты совсем без настроения, – заметила Мариам.
Он ничего не ответил.
– У тебя идеальная голливудская внешность, знаешь об этом? – продолжила она, закуривая. – Может быть, ты ещё сыграешь в кино, звезда моя!
Затянувшись, она выдохнула в его сторону.
– Ну, давай, прочти мне нотацию о вреде курения, и задай свой идиотский вопрос: Мариам, зачем ты куришь, это так плохо!
Андрей молчал, мощной бронёй прикрыв свои эмоции. Мариам подалась вперёд, пристально рассматривая Андрея карими внимательными глазами строгой учительницы.
– Вот что, звездный мальчик, твоя прическа, твой галстук может они из 2004 года но сам ты будто из 1950-го.
* * *
Вечером, Мариам предупредила, что будет интим, и Андрей едва не заснул, дожидаясь, пока она примет ванну. Наконец, парфюмированная благовониями, вошла в спальню Мариам. Она подошла к трюмо, сбросила халат. Вылив на ладонь несколько капель розового масла, стала растирать чуть пополневшие, но ещё упругие груди. Потом специальным кремом принялась растирать ступни, голени, бедра. Бросив Андрею тюбик, уселась на кровать:
– Помажь мне плечи. Спину. Не просто мажь, помассируй хоть немного, лентяй!
Стряхнув с себя сон, Андрей выполнил то, что попросили.
А когда, выключив свет, они легли, тесно прижавшись друг к другу, Андрей стал робкими движениями её ласкать.
– Ну что ты со мной как с музейной ценностью, забыл с какой стороны подойти к женщине!
– А-а-а… не найду куда поцеловать… ты вся в этих кремах, – определенно, сталкиваться с естественными девичьими ароматами Андрею было куда приятнее, нежели с парфюмерной продукцией.
Она его резко оттолкнула:
– А ты что, брезгуешь?!
Он попытался начать всё заново: «У меня привстал…», но она укуталась простынёй:
– Пойди сними напряжение в туалете!
* * *
Андрей познакомился с Мариам в 1996-м. Они обменялись телефонами и какое-то время не встречались. Тем летом у него был головокружительный роман с Катей Третьяковой, его бывшей соседкой. Они были знакомы с детства, но она уехала во Владивосток (её отец, военный, получил туда назначение), а тем летом она приехала погостить к бабушке в Волгоград. Это невозможно назвать «первая любовь», или «первая настоящая любовь», воткнуть в какую-то классификацию и поставить в какой-то ряд, пусть даже на первое место. Это была КАТЯ. Почти всё лето они провели в Абхазии у её родственников. Всё то время, что они были вместе, его не покидало ощущение, будто он находится в гиперреальности, в зоне предельной концентрации бытия. Где никого, кроме них двоих не существовало, они были вдвоём – он и Катя – и их большая, как небо, любовь. Жизнь улыбалась им. Любовь-сказка, в которой они были авторами и главными действующими лицами. Они выдумывали их будущую жизнь, населяли её друзьями, вещами, домами, какими-то предметами. Иногда казалось, что не хватает реальности.
