Смотрю сейчас в центральном посту на Крастелева, уставшего, но собранного до предела, четко командующего людьми, думаю: "Чудесный ты человек, Михаил Андронникович. Каким был на берегу, до войны, таким же - спокойным, чуточку ворчливым - остался и в бою".
- Идите отдыхать,- говорю Крастелеву,- вы уже больше суток на ногах.
- По-моему, больше всех на ногах вы,- отвечает он мне.- Могли бы доверить корабль своему помощнику хотя бы на одну вахту.
- Отойдем подальше от вражеской базы и катеров - воспользуюсь вашим советом,- пытаюсь шутить,- а пока пусть Владимир Константинович приводит корабль в порядок...
Пользуясь тишиной и тем, что "Л-3" на курсе отхода, Баканов пошел по отсекам поговорить с людьми. Такова обязанность замполита.
Привести в порядок технику корабля оказалось делом нетрудным. Но нервное напряжение не отпускало. Я понимал, что людям нужны отдых, сон, тишина. Но как это сделать?
До сих пор мне трудно объяснить, почему я тогда пошел на риск, дав отдых двум боевым сменам в условиях незакончившейся операции. Вероятно, решение оставить одну смену на вахте было продиктовано крайней усталостью всего экипажа.
Глубина погружения-15 метров, скорость - те же два узла, курс 270 градусов. Вахтенный командир Дубинский через каждые пять минут поднимает перископ для осмотра поверхности моря. Время ночное, но наверху светло. Мы под водой двадцать часов. Дышать очень тяжело. Нужно всплыть, провентилировать отсеки и, главное, зарядить батарею.
В полученной ранее радиограмме комбриг Египко сообщил, что в районе вражеского порта находится подводная лодка "С-4", которая на время нашей минной постановки выйдет на меридиан двадцать градусов.
Не пересекая этого меридиана, всплываем - только под боевую рубку. Вечерний бриз волнует поверхность моря, сплошная облачность создает подобие каких-то сумерек. Вокруг ни единого корабля. Решаю всплыть полностью.
Но тишина оказалась обманчивой. Когда "Л-3" всплыла и дала ход дизелями, она тут же была обнаружена подводной лодкой "С-4". Ее командир, Дмитрий Сергеевич Абросимов, позже доносил в штаб: "28 июня в 23 часа 30 минут обнаружил подводную лодку, вышел в атаку, а через двенадцать минут опознал в ней нашу "Л-3". Чтобы убедиться в этом, подозвал к перископу замполита и помощника. Они подтвердили, что это "Л-3". От атаки отказался".
Так мы едва не стали жертвой своей же подводной лодки. Конечно, всплыть, когда еще не наступила темнота, было нельзя. После этого случая я никогда больше не нарушал казавшихся мне иногда "слишком жесткими" правил, инструкций и наставлений.
Ведь они выработаны практикой, долголетним опытом, а порой и ценой человеческой жизни...
Закончив зарядку, вентилирование и не подозревая, что нас собирались атаковать, мы снова ушли на глубину.
Акустик и радист исправно несут вахты. Находясь уже под водой, Василий Титков принял сводку Совинформбюро: "Оставлен порт Либава". Радость нашего успеха была омрачена этим тяжелым известием.
Это была большая для нас потеря и потому, что мы остались без мин. Теперь за ними надо идти в Кронштадт, туда да обратно- 1500 миль!
Вскоре на подлодке наступила та особенная тишина, когда ухо подводника улавливает лишь новые звуки, возникающие на фоне привычного "пения" электромоторов или сухого потрескивания приводных указателей. Команда отдыхала, снималось напряжение. Невольно росла уверенность в благополучном окончании боевого похода.
В центральном посту бодрствовал инженер-механик дивизиона М. Ф. Вайнштейн, которому поручено было обеспечить исправное несение ходовой вахты у механизмов и систем. За работу электродвигателей отвечал электрик Афанасий Бурдюк и его командир отделения Дмитрий Анисимов. Там же, в кормовом отсеке, нес вахту командир отсека мичман Николай Шевяков - первый помощник Крастелева. На управлении горизонтальными рулями стоял опытный рулевой, заместитель боцмана Федор Волынкин, на станции погружения и всплытия - Михаил Вальцев. Словом, лодку вели опытные, надежные люди. "Л-3" шла заданным курсом на север. Глубина погружения держалась неизменной, несмотря на самый малый ход. Отлично удифферентованный подводный корабль управлялся легко, свободно и почти без перекладки горизонтальных рулей.
Беда пришла сразу, ошеломляюще. Сперва рулевой Волынкин усомнился, почему подводная лодка движется как по нитке, не меняя глубины погружения, в то время как он перекладывает рули то на погружение, то на всплытие.
Не поверив таким чудесам, Вайнштейн сам стал перекладывать рули. Эффект оказался тот же.
Невероятный случай - подводная лодка не слушается рулей!
- Надо доложить командиру,- обратился Вайнштейн к вахтенному командиру Коновалову.
В это время "Л-3" получила небольшой дифферент на нос и стремительно пошла на погружение.
Едва я успел вбежать в центральный пост, как тяжелая стальная дверь на переборке захлопнулась за мной с оглушительным звоном.
- Стоп, электромоторы, полный назад, продуть носовую группу цистерн главного балласта! - Едва удерживаюсь в равновесии, смотрю на глубиномер: глубина 70 метров, дифферент- 15 градусов, лодка продолжает погружаться, оба винта работают на задний ход.
- Кормовые рули на полный угол погружения,- командую Волынкину.
- Рули не работают,- докладывает побелевший Коновалов.
- Продуть главный балласт,- приказываю Вальцеву, который уже давно ждал этой команды и держал в руках оба нужных ему рычага.
Рывок рук Вальцева на себя - и воздух высокого давления в двести атмосфер со свистом полетел по тонким медным трубкам в цистерны главного балласта. Подлодка стала выравниваться на ровный киль; наконец погружение остановлено глубина 87 метров. Дальше погружаться нельзя, но и всплывать на поверхность опасно - нас может обнаружить разведывательная авиация. Но "Фрун-зенец" уже понесся кверху. Почти триста тонн водяного балласта выжато из цистерн, нас может выбросить на поверхность моря как пробку.
- Заполнить балласт,- командую Крастелеву.
- Открываю клапана вентиляции междубортных цистерн,- следует ответ, и инженер-механик поворачивает рычаги пневматики.
По инерции "Л-3" еще всплывает, хотя уже принят водяной балласт и закрыты клапаны вентиляции; дойдя до глубины семнадцати метров, лодка как бы вздрагивает, на несколько секунд задерживается и затем с нарастающим дифферентом на нос снова идет на погружение. Весь экипаж, не понимая, что творится, стоит уже на боевых постах, не дождавшись сигнала ревуна.
Руки Вальцева снова легли на рычаги пневматики. С трудом задерживаем лодку - на этот раз на глубине 90 метров, затем все повторяется: всплытие до перископной глубины и очередной, третий нырок. Таких случаев в моей практике не встречалось, надо было принимать экстренное решение.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
