— Вот! — возглас Нуаду заставил всех встрепенуться, за исключением Эльдрада, который стоял так же неподвижно, как кристальные провидцы в куполе рукотворного мира.
Наследник клана указал на камни в основании пирамиды — точнее, на покрывающие их руны.
Идеограммы действительно засияли в ответ, хотя поначалу Иврайна приняла это всего лишь за отражение света самого Эльдрада. На ее глазах отблеск невероятным образом стал ярче и начал перескакивать с одной руны на другую, поднимаясь по стене пирамиды и растекаясь по остальным ее граням. Между рунами заплясали искры, красные и серебряные, черные и зеленые, своими скручивающимися потоками формируя очертания рун в послеобразах перед глазами.
— Открывается! — Оповещение Друткхалы было излишним.
Все присутствующие и так увидели серебряную нить, как будто протянувшуюся от основания пирамиды до самой вершины.
В тот же момент Иврайна ощутила резкий прилив Шепота, внезапное образование связи. Но не с ее сородичами, по-прежнему сражающимися у барьера, но с содержимым самого хранилища. Голос оставался тихим, его заглушали стены сооружения, но в нем безошибочно угадывалась дрожь энергии варпа.
Трещина на поверхности строения издала стенающий вопль, короткий и пронзительный, а затем с верхушки пирамиды сорвалась синяя молния и заземлилась в Эльдрада, ярко заискрив на его рунических латах. Несколько ударов сердца ясновидец стоял, содрогаясь в ее сверкающих объятиях, и вокруг его воздетого посоха плясали разряды. Затем он грузно начал заваливаться на вымощенную плиткой площадь.
Эльдрад рухнул и неподвижно замер на земле.
Остальные кинулись к нему, однако очередной вопль, вырвавшийся из открывшегося хранилища, заставил их застыть. По площади потекло серебро цвета отраженного лунного света. Оно казалось почти жидким и двигалось с плавной неторопливостью, выплескиваясь из расширяющегося проема в пирамиде.
Иврайна, преисполненная дурным предчувствием, уставилась на разливающееся сияние так, словно оно было озером кислоты, которое вот-вот поглотит ее. Пока она стояла, как будто приросшая к месту, серебро накрыло неподвижное тело Эльдрада и потекло к ней.
Ощущение, поначалу принятое ею за Шепот, оказалось вовсе не им. Голос Иннеада утонул в триумфальном смехе, частично похожем на возбужденное хихиканье, а частично на веселый гогот. Когда свет упал на руку Дщери Теней, она почувствовала дрожь прикосновения, словно чьи-то тонкие пальцы дотронулись до ее кожи под нательником. Плоть Иврайны ответила агонией, пронзившей ее иглами боли, как будто там, где нематериальные пальцы коснулись тела, у нее треснули кости. Смех перерос в сладострастное мурлыканье.
Теплое дыхание на шее заставило сердце Иврайны затрепетать от страха. Чье-то присутствие на самом краю зрения, совсем рядом, прямо за спиной, пронзало ее до самой души своим немигающим взором.
Иврайна почувствовала себя совершенно одинокой. Ее крик застрял в горле, легкие свело от ужаса, а нутро скрутило от жуткого света, что начал принимать ее в нежеланные объятия.
Гневный взвизг и удар когтями по щеке разрушили чары. Алоринис запрыгнул ей на плечо. Его выставленный коготь обагрился каплей крови хозяйки. Гиринкс с шипением оскалился на призраков, замерцавших в серебряном свечении портала.
Нефритовые лучи расчерчивали небо, проносясь мимо эскадрилий кружащих звездолетов альдари. Среди поваленных лесов внизу оборонительные установки некронтир исторгали смертоносные лучи, а наверху самолеты-косы снова и снова срывались в атаку, сопровождая каждое свое прохождение душераздирающим визгом двигателей. Воздух бурлил от рассеивающихся энергий светлых копий и пучковых лазеров, ракетные следы и расцветающие взрывы отмечали пролеты перехватчиков. Звенья бомбардировщиков сбросили свои последние заряды на собравшиеся возле гробницы силы, сотрясающие разрывы сейсмических бомб и звуковых детонаторов перемежались плазменными вспышками и ревущим живым пламенем.
«Рассветный парус» упал отвесно вниз, закрутившись вокруг своей оси, чтобы пролететь между пересекшимися лучами двух летательных аппаратов некронтир. Благодаря переплетенным разумам Арадриан и Цибилаху одновременно подали питание в двигатели и, выполнив бочку, пронеслись мимо еще одного заходящего на атаку корабля-косы. Рядом с ними промелькнул истребитель «Болиголов» и поразил неприятельский самолет смертоносными лучами. Тот разлетелся подобно стеклу, но обломки вскоре испарились и перенеслись в зал восстановления.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
+Сколько еще?+ спросил Арадриан.
+Мне почем знать?+
У них не было вестей от Иврайны и ее тактической группировки с тех пор, как они прошли за щитовой барьер внутренней гробницы. Ни дрожи Шепота, ни сигнала по вещательным волнам.
+Что, если они погибли?+ Арадриан сложил в голове вопрос и резко потянул «Рассветный парус» вверх. За ними устремились энергетические дуги пилонных пушек, расположенных в лесу. +Мы должны умереть, пока ждем их?+
+Если нужно.+ Цибилаху запустила главные двигатели, унося корабль за пределы зоны поражения вражеских орудий. +Мы не бросим Открывающую Седьмого Пути.+
+А что, если им нужна эвакуация?+
Арадриан направил свои мысли в главные сенсоры «Рассветного паруса» и увидел, как легион воинов некронтир стягивается к туманному силуэту центральной пирамиды. Реактивные мотоциклы и гравитанки, комморритские «Губители» и отделения аспектных воинов пробивались через наступающие когорты, но с каждым мгновением силы альдари оттеснялись все дальше. Из траншейного провала взмыла новая волна скиммеров-уничтожителей и устремилась за бросившимися врассыпную «Гадюками» диких наездников. Иннари понимал, что вскоре силы Иврайны прижмут к энергетической стене и лишат пространства для маневра, и тогда их ждет неизбежный конец.
Но они ничем не могли им помочь. Район окружали оборонительные системы, готовые уничтожить любой летательный аппарат, который попытается зайти на посадку. Над пилонами патрулировали корабли-косы, бросающиеся в скоординированные вылазки всякий раз, когда замечали уязвимого противника.
Чувство неотложности, переданное Цибилаху по каналу связи, вернуло Арадриана к мыслям об их непосредственной ситуации как раз вовремя, чтобы он увидел стягивающиеся к ним три серповидных самолета некронтир. Поблизости, как назло, не было ни одного альдарского истребителя.
+Необходимо бежать,+ послал он импульс.
+Нужно уйти от погони,+ ответила Цибилаху. +Нам от них не удрать.+
+Можно подняться выше — если нужно, то на орбиту.+
+Нет! Мы должны оставаться рядом, чтобы иметь возможность прийти на помощь!+
Разделяющее их расстояние прошил сполох нефритовой энергии, на волосок от крыла машины. Арадриан инстинктивно вывел «Рассветный парус» с линии атаки. Цибилаху решила иначе и попыталась опустить корабль ниже поднимающихся вражеских истребителей. Фюзеляж протестующе застонал, и в подсистемах «Рассветного паруса» возникло ощущение, похожее на боль.
Десантный челнок затрясся, будто севший на риф корабль, но благодаря неожиданной задержке он прошел под новым шквалом смертоносных лучей некронтир.
Арадриан без напоминаний снова подчинился Цибилаху, позволив ей управлять полетом. Резко вывернув руль, они ринулись под прикрытие деревьев, предпочтя наземный огонь перехватчикам.
+Слишком поздно.+ Цибилаху изрекла свой вердикт скорее со смирением, чем со страхом.
Так и было. Арадриан чувствовал, как тройка серповидных самолетов заходит к ним по бокам: двое слева и один справа. Оставались считаные мгновения до того, как они снова откроют огонь, и больше «Рассветный парус» свернуть уже никуда не сможет.
Сожаление в душе Арадриана быстро сменилось злостью. Обещание вечного бессмертия духа показалось ему вдруг небольшой компенсацией за утрату телесности. После того как Иврайна сняла с него проклятие Той-что-жаждет, Арадриан перестал бояться смерти, однако теперь, когда он наконец обрел цель, гибель показалось ему такой пустой тратой потенциала. С тех пор как Арадриан разошелся со своими друзьями на Алайтоке, он стремился найти свой путь в жизни. Он отыскал учение, в которое поверил, а теперь ему суждено умереть.
