которым поручили ликвидировать выступление левых эсеров, черным по белому рисуется неподготовленность, растерянность и нервность властей. В этом официальном большевистском документе эти военачальники указывают, что «военное управление еще неорганизованно, командование находится в неподготовленных руках, слаба дисциплина» и пр. Их операциям мешала «нервность из Кремля», которая нервировала их и «иногда выбивала из планомерной работы». Не следует упускать из виду тот факт, что левые эсеры выбрали для своего выступления момент, когда Москва была почти обезоружена. Подавление мятежа затруднялось, как сообщают Муратов и Подвойский, тем, что в это время имела место «отсылка войск в Ярославль для подавления мятежа, в Тамбов — для той же цели и в большом числе — на чехо-словацкий фронт». Как не нервничать при таких обстоятельствах кремлевским властителям? Тем более, что левые эсеры были до того сотоварищами во власти, все знали и посвящены во многие секреты.
5
Однако большевики не были бы большевиками, если бы обнаружили дряблость и стали долго нервничать. Нет, они быстро спохватились и, прежде всего, арестовали всех левых эсеров, каких только могли арестовать, и не стыдливо «временно задерживать», а в серьез и надолго. И, прежде всего, они на самом съезде советов подвергли аресту всех членов фракции левых эсеров и сочувствующих, в которой числилось до 450 человек. Но на этом карающая рука большевиков не остановилась. Убийца Мирбаха Блюмкин скрылся, с ним расправляться не пришлось. Но уже на следующий день, 7 июля, ВЧК вынесла целый ряд смертных приговоров, тогда же утвержденных ВЦИК Советов и приведенных в исполнение. Расстрелян Александрович из видных левых эсеров, занимавший пост заместителя Дзержинского в ВЧК. Остальные расстрелянные, список которых, вероятно, довольно неполный, приведен в Красной Книге; являются безымянными участниками восстания — Филонов, Кабанов, Пинсин, Капрюк, Кудин, Загорин, Лопухин, Немцов, Жаров, Воробьев, Юшманов.
Надо полагать, что в дни, когда большевистские войска, увеличиваясь в силе и вооружении, стали наносить удар за ударом войскам отряда Попова, и он вынужден отступить, а остатки его отряда, бросившиеся врассыпную бежать из Москвы, схвачены и доставлены на расправу к большевикам, вот тут-то заработали в ВЧК заплечных дел мастера. Левым эсерам, а больше всего увлеченным ими солдатам и матросам, пришлось на собственном опыте познать прелесть того режима, который они с таким усердием помогали строить.
Наряду с практикой расстрелов большевики сочли нужным прибегнуть к комедии суда. Еще 7 июля образована Особая Следственная Комиссия в составе Стучки, Кингиссепа и Шейнкмана при следователе Розмирович, которая постановила подвергнуть задержанию всех членов ЦК партии левых эсеров. Аресту подлежали в первую очередь — Карелин, Камков-Кац, Черепанов, Голубовский, Саблин, Трутовский, Прошьян, Магеровский и Фишман. Но когда 27 ноября 1918 года состоялся суд под председательством Карклина и Томском в качестве члена суда, на скамье подсудимых оказались только двое: Мария Спиридонова и Саблин. Все остальные скрылись, а Прошьяна убили еще во время восстания. Спиридонова заявила, что не признает суда одной партии над другой, что спор левых эсеров и большевиков может разрешить только III Интернационал, и вместе с Саблиным покинула зал заседания суда. Дело слушалось без обвиняемых, и приговор вынесли заочно, который гласил: Попова — расстрелять, всех скрывшихся руководителей левых эсеров — на три года заключить в тюрьму, Спиридонову и Саблина, во внимание к их революционным заслугам, — на один год в тюрьму.
Красная Книга ВЧК считает нужным сообщить, что через год Спиридонова и Саблин были «амнистированы» и освобождены из тюрьмы, — но она тщательно умалчивает о судьбе остальных участников этого революционного эпизода. Между тем их судьба ясно рассказывает, как жестоко расплатилась большевистская власть со своими вчерашними товарищами. Спиридонова, Камков, Трутовский и другие до сих пор уже около 6–7 лет отбывают тюрьму и ссылку и не видать конца их страданиям и мытарствам. Вся партия левых эсеров загнана в глубокое подполье, и все ее рядовые члены почти не покидают стен тюрьмы. Черепанов, человек радикальных воззрений и близкий к анархистам, был схвачен по делу о взрыве в Леонтьевском переулке в 1919 годуй, верно, убитв ВЧК. Попов, военный руководитель восстания, одно время всплыл в качестве анархиста, и от имени Махно вел переговоры с большевиками, заключал с ними перемирие. После ликвидации махновского движения Попов арестован Чекой и расстрелян.
А что стало с Блюмкиным, с этим убийцей Мирбаха, давшим первый толчок лево-эсеровскому восстанию? С ним дело обстоит благополучно. Он долгое время скрывался, затем в апреле 1919 года явился к Лацису в Киеве с повинной и с объяснением. Лацис отнесся к нему по-товарищески, признал его объяснения удовлетворительными, а ВЦИК Советов через месяц, 16 мая 1919 года, амнистировал Блюмкина. И вот в то самое время, когда товарищей Блюмкина по партии левых эсеров ВЧК продолжает гноить в тюрьмах, он сам прекрасно устроился в этой самой Чеке. Блюмкин как ни в чем не бывало вернулся на службу в ВЧК, и кто знает, быть может, он вновь руководит отделом по контрразведке и шпионажу.
Взрыв в Леонтьевском переулке
(по материалам Красной Книги ВЧК)
1
Это было 25 сентября 1919 года, в самый разгар Гражданской войны, красного террора, наступления белых армий, уже владевших всем югом России, и кровавой ликвидации открываемых Чекой контрреволюционных заговоров. Фактическая сторона дела, по официальной версии, представляется в таком виде. В Леонтьевском переулке, в доме-особняке, принадлежавшем ранее графине Уваровой, помещался Московский комитет коммунистической партии. 25 сентября там состоялось собрание ответственных партийных работников города Москвы; было 100–120 человек. Собрание обсуждало вопрос о постановке агитации и выработке плана занятий в партийных районных школах.
В самый разгар заседания в открытое окно здания бросили бомбу со стороны сада, выходившего на Чернышевский переулок. В результате взрыва убито 12 человек и ранено 55. Среди убитых оказались рядовые коммунисты, курсанты, рабочие. Только один представлял собой заметную величину — секретарь московского комитета Загорский (Денис). Среди раненых, правда, не тяжело, оказались видные коммунисты, такие как: Бухарин (раненый в руку), Ольминский, Павлович, Емельян Ярославский, Мясников (взорвавшийся на аэроплане в 1925 г. на Кавказе). Тяжело ранены — Стеклов, получивший разрыв барабанных перепонок, и Сафаров (позже ставший редактором «Ленинградской Правды»), Таковы жертвы людей в результате взрыва. Здание же на Леонтьевском переулке было совершенно разрушено, и развалины его в течение долгих лет революции зияли и устрашали прохожих.
Можно представить себе панику, охватившую коммунистов. Машина ВЧК заработала с удесятеренной энергией. Поиски террористов начались усиленным темпом. Кто же, действительно, совершил этот террористический акт? Кто произвел взрыв
