насладиться им… когда среди этих однокурсников есть девушка, которая тебе нравится… и ты видишь, что ничем-то она не отличается от прочих… и когда тот, кого ты считаешь другом, человек, знающий о твоей симпатии, говорит этой девушке на ухо что-то, отчего на лице ее появляется отвращение… сперва хочется умереть. Да, я всерьез подумывал о суициде, но потом… потом появилась злость. Мне захотелось доказать им всем, насколько они ошибаются.
– У вас получилось. – Милдред сделала еще глоток. Чай был сладким до омерзения, но… подействовало.
Слабость отступала, пусть и медленно.
Определенно, за шоколадным тортом придется заехать. А еще она обещала тетушке проверить ее дом. И надо будет с хозяйкой встретиться, отдать ключи от квартиры. Или все же продлить договор?
– Получилось. Не сразу… во многом благодаря мистеру Питтерсону, который преподавал уголовное право… не совсем моя сфера деятельности, но он сумел… увлечь. И да, я стал заниматься много… куда больше, чем прежде… и худел. И спорт тоже… хотя тут, конечно, не очень получалось, потому как я неловкий.
Чай он отодвинул.
– Вихо сделал вид, что ничего-то не произошло. Он был умным парнем, и в какой-то момент я просто стал ему не нужен. Он сам мог учиться… и учился. К слову, в клуб его как раз и не приняли.
– Не знаете почему?
– Знаю. Потому что он полукровка, это во-первых. А во-вторых, спортсмен. И значит, тупой… некоторые стереотипы весьма живы. Среди своих он тоже не прижился. Там быстро поняли, что с Вихо нужно быть аккуратней… был один парень, тоже по спортивной стипендии. Бегун… и результаты показывал отличные. Ходили слухи, что выставлять на соревнования будут его… пока не поймали под дозой. Сверхдозой… его едва откачали. Так вот, прежде он наркотиками не баловался.
– Полагаете…
Хьюго лишь руками развел. И снимок принял аккуратно, бережно даже.
– Храню на память о себе прошлом. Искушение расслабиться весьма велико. И вообще отрезвляет. Так вот, то происшествие осталось лишь происшествием. Никто не хотел знать подробности, слишком многое могло бы выплыть, да… но я точно знаю, что, не выступая, Вихо утратил бы право на стипендию.
– Он его и утратил.
Хьюго осторожно кивнул. И сказал:
– К этому времени я был… довольно далек от дел моих однокурсников, – он погладил пухлые пальцы левой руки. – Но слышал, что у него совсем перестало ладиться с учебой. Не потому, что он был глуп. Скорее он не привык в чем-то себе отказывать. Он и со мной-то занимался исключительно потому, что честолюбие не позволяло быть отстающим. А дальше… был роман с одной девушкой. Потом с другой. Со многими девушками. Вихо им нравился. Было в нем что-то такое, привлекательное… и вечеринки. Он умел веселить людей. И его приглашали. Приглашали, но не принимали в свой круг. А когда он попытался ухаживать за Эмили… Эмили Локхард из тех самых Локхардов, его побили. Впрочем, Вихо недолго расстраивался. Он… у него…
Уши Хьюго зарозовели, а на щеках проступили пятна. Вздохнув, он признался:
– Он начал жить с мисс Глэдсон. Она… у нас вела… основы правового этикета. Да… такая… не самая приятная женщина. Ее все побаивались, особенно девушки. Иногда мне казалось, что она их просто ненавидит. И представляете, как все удивились, когда…
А уж обрадовались-то как… особенно, надо полагать, администрация университета. Сколько ему было?
– Вижу, вы понимаете, насколько… неприятной оказалась ситуация. Возникли вопросы к мисс Глэдсон, и она вскоре перевелась. Я думал, что Вихо отправиться за ней.
– Он остался?
Кивок.
– Однако отношение к нему окончательно… испортилось. Его бы выгнали, но… насколько знаю, он имел некую беседу, и ректор позволил ему остаться. Вероятно, побоялся, что если история до прессы дойдет… вы понимаете, какой мог быть резонанс?
Милдред склонила голову и чай допила.
По всему получалось, что парень был редкостным засранцем. А еще невезучим засранцем. Или недальновидным? Или и то и другое сразу?
– Потом… знаете, многие ведь баловались травкой. На это, честно говоря, смотрели сквозь пальцы. Время было… сейчас все строже. Главное, чтобы совсем уж не наглеть. А Вихо приносил кое-что другое… посерьезней… «розовый туман» и еще, знаю, «трип». И мне предлагал. По старой дружбе… перед сессией. Многие брали… нагрузка была большая, не все справлялись. Я не рискнул.
– Разве за ним не присматривали?
Лука подал голос, и Милдред подумалось, что голос этот, низкий, рокочущий, пугал. Как пугал незнакомых с ним людей и сам Лука. Он скорее на бандита похож, чем на федерала. И любовь его к черным костюмам нисколько не исправляет ситуацию. Костюмы ему откровенно не идут.
Сказать? Еще обидится.
– Присматривали. Наверное. Я точно не знаю. Я… у меня был проект. И еще подработка. Меня взяли по рекомендации. Мне было просто некогда! Я ушел из кампуса, снял квартирку в городе… да, я мог себе позволить это и без родительской поддержки, хотя родители меня никогда не бросали. Тогда… я не хотел вникать в эти проблемы. Знаю, что была на старших курсах какая-то очень гадкая история… с девушкой… она покончила с собой. Да… но был ли причастен к этому Вихо? Понятия не имею. Поймите, для меня этот человек однажды перестал существовать… хотя…
Хьюго встрепенулся и вылез из-за стола. Передвигался он бочком, осторожно, будто опасаясь поломать довольно массивную с виду мебель.
– Когда я переехал в Нью-Йорк, мы встретились. Точнее, он нашел меня. Явился… не в этот офис, сами понимаете, молодой специалист такого себе позволить не может. Неважно… он появился. Весь из себя… такой вот яркий, да… весь из себя. Вот. И предложил дело… сказал, что по старой памяти… на доверии… что я могу подняться высоко, выше отца, если рискну.
– А вы?
– Сказал, что однажды я ему уже поверил. И больше ни о каком доверии и речи быть не может. Он ушел. И больше мы не виделись.
Глава 20
Покойник был засранцем. И закрадывалась мысль, гадостная такая, неправильная мысль, что нарвался он вполне себе заслуженно. Лука эту мысль гнал, потому как не его работа – судить.
Ему и так есть чем заняться.
Подхватить под локоток Милдред, которая шла медленно, сосредоточенно, будто услышала что-то до крайности важное и теперь обдумывала это изо всех сил. Вон и губы шевелились. А выражение лица упрямое-преупрямое.
От запаха ее духов кружилась голова.
И вообще…
– Ты ела? – получилось, пожалуй, чересчур уж мрачно.
Но Милдред только головой покачала и сказала:
– Торт хочу. Шоколадный.
– Сначала мясо.
Она улыбнулась:
– Ты говоришь, как моя
